Сергий Чернец - Собрание сочинений. Том восьмой

Так бывает во времена смуты, разрухи и голода, из-за нехватки продуктов. Не хватает почему? А потому что все заняты другим: разборками за власть, грабежом того что есть, и разрушением. Производством мало кто занимается, видя бесполезность своего труда для себя, ибо всё что производитель произведёт – забирают другие люди, воры, по сути, но облеченные властью, забирают, якобы, законно. «Тогда зачем производить много, – думает работающий, – все равно заберут». И происходит спад во всей экономике. Производитель, работник, производит всё меньше, – только для себя и своих близких. И бороться за свой труд, за свою собственность бывает устает.

Цитата из классики:

«Так, впрочем, бывало раньше. К середине 19-го года мы, все, обыватели, незаметно впадали в тихое равнодушие, усталую сонливость. Умирали не от голода, а от постоянного недоедания. Смотришь, бывало, в трамвае примостился в уголке утлый преждевременный старичок и тихо заснул с покорной улыбкой на иссохших губах. Станция. Время выходить. Подходит к нему кондукторша, а он мертв. Так мы и засыпали на полпути у стен домов, на скамеечках в скверах…».

Этакое было и во время Великой войны. Было и в Средневековье во время нашествий болезней» чумы и\или холеры.

Продолжение цитаты:

«Пропадает удовольствие еды. Стало всё равно, что есть: лишь бы не царапало язык и не втыкалось занозами в небо и десны. Всеобщее ослабление организмов дошло до того, что люди непроизвольно переставали владеть своими физическими отправлениями. Всякая сопротивляемость, гордость, смех и улыбка – совсем исчезли…

(Раньше) еще держались малые ячейки, спаянные (былой) дружбой, доверием, взаимной поддержкой и заботой, но затем и они распадались.

Днем… улицы бывали совершенно пусты: точно всеобщий мор пронесся по городу. А ночи были страшны. Лежишь без сна. И вдруг выстрел. Кто стрелял?.. Или раздадутся подряд пять отдаленных глухих залпов, а затем минутка молчания и снова пять уже одиночных, слабых выстрелов. Кого расстреляли?

Так отходили мы в предсмертную летаргию».

Жить в такие времена бывает страшно и скучно, но такие страхи и скука тупые, коровьи. Куда-то зовут, как коров в стадо и люди идут. Не зовут или не настаивают и люди не идут, оставаясь одни по домам, как по норам. В какие времена живут и выживают!

Кривда и Правда.

Однажды поспорила Кривда с Правдою: с кем людям лучше жить – с кривдой или с правдой? Каждый свое твердил и спорили, спорили – никто не уступает. Решили пойти к начальнику людей, к чиновнику, пусть он рассудит.

Вот пришли к чиновнику.

– Реши наш спор, – говорит кривда, – с кем лучше жить – с кривдою или с правдою?

Чиновник спросил: – А почём спор у вас? За сколько вы бьетесь? —

– А за сто рублей.

– Ну, это мало, и за сто рублей Правда проспорила; в наше время лучше жить с Кривдою и много сотен получить! —

– Правда вынула из кармана сто рублей и отдала Кривде, а сама всё на своем стоит, что чиновник неправ, мол, и жить с Правдой лучше.

– Пойдем к судье, вот, как он решит? – говорит Кривда. Коли по-твоему будет – я тебе тысячу заплачу, а если нет – оба глаза мне отдашь. Суд же – это самый закон!

– Хорошо, пойдем.

Пришли они к судье, стали расспрашивать: с чем лучше жить? А судья говорит, что залог суд устанавливает в сотни тысяч – и отпускает людей, так что с Кривдою жить сегодня лучше.

Так Правда проиграла.

– Подавай свои глаза! – говорит Кривда Правде; забрала оба глаза и ушла куда знала.

Осталась Правда безглазая, слепая, пала наземь и поползла ощупью. Доползла до болота и легла в траве.

В самую полночь собиралась на том болоте вся нечистая сила. И начальник их стал всех спрашивать: кто и что сделал? Кто-то говорит – я душу загубил; кто-то говорит – я такого-то на грех соблазнил; а Кривда, в свой черед, похваляется:

– Я у Правды сто рублей выспорила, да глаза забрала.

– Э-э-э! Что ей глаза эти! – говорит их начальник. – стоит местной болотной травкой потереть и глаза вернутся! – прознают люди и помогут Правде!

А Правда тут же, лежит и все слышит. Вдруг закричали петухи, и неверная сила разом пропала. Правда на ощупь нарвала травки и протерла ей глаза свои, и один и другой – и стала видеть по-прежнему. Захватила Правда травки болотной лечебной с собой и пошла в путь-дорогу. «В этом государстве не желают с Правдою жить пойду в другое.

В это время у одного царя ослепла дочь, и сделал он клич: кто вылечит царевну, за того отдаст её замуж. Обернулась Правда добрым молодцем и пошла к тому царю. Приложила к глазам травку лечебную, потерла, и стала дочь царя снова видеть. Царь обрадовался, женил Правду-молодца на своей дочери и взял к себе во дворец. А когда правил дела царские все Правду слушал и советов её придерживался. И стало царство процветать, и счастливо стал жить весь народ!

А время это очень непонятная для человека вещь. Или оно движется или оно останавливается и прекращается вовсе. А между тем воспоминания возвращают нас к прошлому. И странно, что, взирая назад, мы находим сходство в событиях, которые происходили в прошлом, с сегодняшним временем, с тем, что происходит сегодня, в наши дни.

Многие помнят еще события 1990-х годов – тех времен экономического кризиса в нашей стране. И выручали нас челноки-мешочники. Люди, которые своей предприимчивостью спасали каким-то образом экономическую ситуацию. С «челноков» начинали многие бизнесмены.

Оглянитесь назад на сотню лет в 1919 год. О нем свидетельствуют писатели-классики, описавшие те времена. Это грустно, – но история повторилась. И в те времена были мешочники, оказывается, которые тоже спасали экономическую ситуацию находящейся в упадке страны. Вот, как пример, приведем отрывки из классика, который описал то время послереволюционного упадка страны, когда разрушен был весь уклад экономический.

Вот, например, один из классиков писал о тех временах:

«Мне совсем не жалко погибшей для меня безвозвратно в России собственности: дома, земли, обстановки, мебели, ковров, пианино, библиотеки, картин, уюта и прочих мелочей. Еще в ту пору я понял тщету и малое значение вещей сравнительно с великой ценностью простого ржаного хлеба. Без малейшего чувства сожаления следил я за тем, как исчезали в руках мешочников зеркала, меха, портьеры, одеяла, диваны, шкафы, часы и прочая рухлядь. Деньги тогда не стоили той скверной бумаги, на которой они печатались.

Но, по правде говоря, я бы очень хотел, чтобы в будущей спокойной и здоровой России был воздвигнут скромный общественный монумент не кому иному, как «мешочнику». В пору пайковых жмыхов и пайковой клюквы это он, мешочник, провозил через громадные расстояния пищевые продукты, вися на вагонных площадках, оседлывая буфера или расплатившись на крыше теплушки; всегда под угрозой ограбления или расстрела. Конечно, не ему, а времени было суждено поправить хоть немного экономический кризис. Но кто же из великомучеников того времени не знает из горького опыта, как дорог и решителен для умирающей жизни был тогда месяц, неделя, день, порою даже час подпитки организма временной сытностью, отдыха. Я мог бы назвать много драгоценных для нашей родины людей, чье нынешнее существование обязано тяжкой предприимчивой жадности мешочника. Памятник ему!»