Евгений Воробьев - АМАТЕТЕЛ

– Прааашууу, – растягивая гласные, сказал Мальчик и пригласил рукой садиться.

Крысогенов помог Марии сесть, сел сам и попытался подозвать официанта, но тот, покачав головой, дал понять, что он занят и направился к противоположному столику. Крысогенов чертыхнулся и повернулся к Мальчику с вопросом:

– Давно сидите?

– Час.

– Свидание? – поинтересовался Крысогенов, кивая головой на розы.

– Да.

– А почему чёрные?

– Вам-то что? – недовольно проговорил Мальчик, закрыл глаза, затягиваясь в последний раз, и бросил окурок в бокал.

– Пардон, – извинился Крысогенов и вновь попытался подозвать официанта.

– Наконец, к их столику подошёл официант с опухшим лицом и протянул Марии меню. Она пробежала глазами по строчкам и сказала, обращаясь к Крысогенову:

– Мне салат из солёных огурцов и молочный коктейль, без сока.

– Однако, – хмыкнув, записал в блокнотик официант.

– А мне графин водки и телячью отбивную, – заказал Крысогенов и отпустил официанта. – Вы меня удивляете, – обратился он к Марии.

– Диета.

– Кишечная?

– Ваш юмор неуместен, – оскорбилась Мария.

– Извините, – склонил голову Крысогенов и встал. – Пойду музыку закажу. Где музыканты? – спросил он Мальчика, тот указал рукой на столик у окна, за которым, уже изрядно захмелевшие оркестранты тискали двух проституток.

Крысогенов, наклонившись к крайнему, сказал на ухо название мелодии. Музыкант кивнул и, взяв купюру, встал из-за столика, приглашая коллег к станку. Оркестранты, с огромным нежеланием оставили проституток в покое, и, взяв инструменты, выдали душещипательную композицию. Крысогенов вернулся за столик.

– Что это? – спросила Мария, пытаясь узнать в мелодии знакомые мотивы.

– Томас Уэйтс, – ответил Крысогенов и закурил.

– За душу берёт, – прошептала Мария и спросила Мальчика. – Вам нравится?

– М-даа-с, – сухо ответил тот.

Подошёл официант и расставил на столике заказ. Мария принялась за огурцы, а Крысогенов налил себе из графина и, сделав выдох, выпил одним глотком большой фужер.

– Профессионально, – улыбнулся Мальчик.

– Экзистенциально, – ответил Крысогенов, отрезал от отбивной добрый кусок и отправил его в рот. Не переставая жевать, поинтересовался у Марии:

– Мария, а вы читали Кама Сутру?

– А Вы опять, – покраснела Мария.

– Что опять?

– Меня конфузите.

– Ах, извините, хотел беседу поддержать.

– Прожуйте сперва, а уж потом беседуйте, – вступил в разговор Мальчик. – Вы мне слюной на манжету брызнули.

– Прошу пардона, – невозмутимо извинился Крысогенов и снова налил себе полный фужер.

– Вы – пьяница? – удивилась Мария.

– Нет, это для храбрости, что-то меня мандражит, – смутился Крысогенов и опрокинул в себя содержимое фужера. – Ух, – вздохнул он. – Хорошая.

Отрезав от отбивной, посмотрел на Марию, которая сделала глоток коктейля, ухмыльнулся, хотел что-то сказать, но промолчал. Принялся усердно жевать телятину.

Оркестр доиграл, и музыканты, побросав инструменты, устремились к столику, где их заждались уже абсолютно «никудышные» проститутки.

Мальчик вынул из жилетного кармана часы и, взглянув на них, сказал:

– Ну, пора, спасибо за приятное общество, должен откланяться. Дела.

Он встал, взял со столика букет и направился к выходу.

– А портсигар? – крикнул вдогонку Крысогенов.

– Не нужен, – не оборачиваясь, махнул рукой Мальчик и вышел из зала.

– Странноватый юноша, – задумчиво пробормотала Мария.

– Пидор, – бросил Крысогенов, выливая из графина остатки. – Ой, сори, гей.

– Думаете…

– По лицу видно, да бокал в помаде. На губах-то стёрлась…

– Наверное, Вы правы, – Мария допила коктейль.

– Крысогенов опрокинул последнюю дозу, и, дожевав отбивную, спросил:

– Ну что, в Синематограф?

– Да, пожалуй, пора, только вот в уборную зайду, оправиться надо, – смущённо сказала она и удалилась.

– Понимаю, – тихо сказал ей вслед Крысогенов и ущипнул за ягодицу проходившую мимо официантку. Та, захихикав, убежала, но через секунду вернулась с огромным вышибалой и, показав пальцем на Крысогенова, пожаловалась:

– За жопу меня схватили.

Вышибала нахмурил низкий лоб и грозно спросил:

– Вас попросить, или больше не будешь?

– Больше не буду, – миролюбиво улыбнулся Крысогенов и встал. – Мы уходим.

Вышибала ничего не сказал, хлопнул официантку по заду так, что та мгновенно достигла дверей кухни, и удалился вглубь ресторана. Вернулась из уборной Мария, и Крысогенов, взяв её под руку, двинулся к выходу.

– А деньги, любезный! – услышал он за спиной голос официанта с опухшим лицом.

– Ой! Совсем забыл, – пробормотал Крысогенов и отсчитал нужную сумму.

– То-то, – ласково проводил их взглядом официант и принялся убирать со столика.

***

Золотарёв закрывал ставни, когда его окликнул приятный юношеский голос:

– Альберт! Я ждал…

Он обернулся и увидел Мальчика, протягивавшего розы.

– Извини, что не пришёл. Никак не могу пересилить в себе комплекс общественного мнения, – виновато улыбнулся Золотарёв. – С днём рождения, дорогой! Входи.

Они вошли в лавку и заперли дверь.

***

На небольшом белом полотне, не меняясь уже более десяти минут, раскинулся урбанистический пейзаж, с высоченными кирпичными трубами, из которых валил разноцветный дым. Вокруг труб монотонно бродили полуобнажённые мужчины с огромными гаечными ключами и методично постукивали ими по основанию труб. Всё это сопровождалось заунывной техногенной музыкой, состоящей в основном из скрежета шестерёнок, шума выбрасываемого пара, звона цепей, свиста клапанов и тому подобного.

– И Вам это нравится, – спросил шепотом, касаясь губами уха Марии, Крысогенов.

– Да, – ответила она. – В этом есть какая-то скрытая красота.

– Ясно, – усмехнулся он и уставился на экран.

Зал был полон, сидели даже в проходах. Такого аншлага не было давно. Видимо, картина стоила такого внимания публики, но Крысогенов так не считал. Глаза его закрывались, давно хотелось в туалет, но Мария сжимала его руку, и он не мог разорвать эту связь.

Наконец, фильма закончилась, включили свет, и зрители поднялись со своих мест.

– Жаль, что кончилось, – с сожалением проговорил Крысогенов, зевая в кулак, и пошёл к выходу.

– Да, жаль, – направилась за ним Мария.

Выйдя на улицу, Крысогенов закурил и спросил Марию:

– Ну что, куда теперь?

– Домой.

– Ко мне?

– Каждый к себе, – возмутилась Мария. – Вы что думаете? Я – девушка порядочная!

– Я тоже не хам-наглец, на чай приглашаю.

– Ну, на чай можно зайти. Но на часик, не дольше, а то тётя будет ругаться.

– Вы с тётей живёте?

– Да. Папенька с маменькой за границей – дипломаты.