Соня Василевская - Криминальный роман «Двое»

– Ты че? – ощутил он ее робость. – Боишься?

– Нет, все нормально, – скупо ответила девушка. – Куда мы идем?

– Городом любоваться, – грубо ответил он.

Света шла боязливо, ступала неуверенно. Толик шагал рядом и следил за ней глазами. Тот факт, что Света его боится, давал бандиту возможность чувствовать над ней свою силу и власть. Этим он гордился.

А Света решила воспользоваться пьяным состоянием кавалера и завела давно наболевшую тему:

– Толик, а в тюрьме сидеть хорошо?

– Кому как, а ты чего спрашиваешь?

– Интересно. Там кормят хоть как?

– Хреново. А ты, значит, вот зачем связалась со мной, – догадался он. – Решила, что я буду твоим информатором. Ясно. Ну, а как насчет «завязать»?

– Не поняла…

– Я говорю, что я, может быть, завязал, об этом ты не думала? А раз так, то мне неприятно вспоминать про зону, я хочу забыть о ней, это – мое прошлое. И если тебя интересует зоновская тема, то я не тот, кто тебе нужен.

– А твои друзья, которые встречали тебя у тюремных ворот? С ними ты тоже завязываешь?

– Они мне не друзья. С ними просто так не развяжешься: тут – другое…

– Вот, а говоришь… – хотела спорить Вершинская, но Бондаренко ее перебил:

– Я тебе сказал – и все. Если тебя это не устраивает, то нам лучше разойтись и никогда больше не пересекаться.

– А если мы все же пересечемся?

– Я советую тебе избегать меня, а я тебя и так не замечу.

«Нет, для жизни он не годится, – сделала вывод Света. – С ним тяжело общаться, серьезных намерений он не имеет, полновластным хозяином в доме будет тоже он и будет, где ни попадя, затыкать мне рот. Я буду его рабой, а ему будет на меня наплевать. Надо все прекращать, пока не поздно».

– Ты, может, наконец-то скажешь мне свой телефон? – Анатолий закурил.

– Ты не запомнишь.

– Запомню.

«Пьяный-то», – подумала Света и достала из сумочки клочок бумажки и ручку, что были всегда при ней, и написала семь цифр. И вложила клочок кавалеру в карман.

– Только не потеряй.

Когда он позвонил через два дня, то напомнил Свете о долге.

– Я ж тебе заплатила позавчера! – возмутилась она. – Ты просто пьяный был… Ты еще деньги во внутренний карман положил…

– Во-первых, долги возвращают, а не платят, а во-вторых, там мало. Я ни в жизнь не поверю, что ты получаешь всего пятьсот баксов.

– Знаешь, Толя, все мои письма к тебе были ошибкой, я раскаиваюсь. Нам не стоит дальше встречаться, – решительно заявила она.

– Тю-тю-тю. Ты что, плохо понимаешь, куда ты встряла? Я от тебя теперь не отстану, пока ты мне не заплатишь. А теперь у меня есть твой номер, так что я легко смогу установить и адрес. Решай, дорогая, выбирай.

Она решила, что это банальный рэкет. Сейчас должна, завтра скажет должна… Неужели оно так и пойдет? Впрочем, она может и обратиться куда следует…

– Сколько ты хочешь?

– Еще двести.

– Ремесло, имей в виду: если после этого ты от меня не отвяжешься…

– То что? К мусорам пойдешь? Только сунься – и всей твоей семье будет очень плохо, в том числе и тебе. Значит, завтра жду тебя на старом месте в четыре.

– Я буду на работе…

– Мне пофигу. Прихилять – это в твоих же интересах.

А на Чистых Прудах он сказал:

– Просто понимаешь ли, Светик, в чем дело: у меня сегодня один хороший кореш откидывается, и те бабки, которые ты мне позавчера вернула, я отдал в общак ему на подогрев, а сегодня ты возвращаешь мне долг.

– Почему ж ты этого по телефону не сказал?

– Мне нравится тебя пугать.

– У тебя это хорошо получается, – она расстроилась. Вместе с тем ей становилось страшно интересно и увлекательно от того, что с ней происходит. Ей не верилось, что мечта идиотки сбылась…

– Ты моя Бонни, – вдруг сказал Бондаренко, прижимая ее к себе. – Пойдем по такому случаю куда-нибудь присядем, пивка выпьем…

– За кого? За твоего кореша?

– Да. И за возрождение Бонни и Клайда.

С этого дня они надолго стали русскими Бонни и Клайдом.

Они притопали к бару. Света впервые оказалась в таком заведении.

– Иди вон туда, – указал Анатолий на пустой столик в углу, – а я сейчас. Тебе какое пиво: легкое или крепкое?

– А какое лучше?

– Пожалуй, легкое, – безразлично сказал Бондаренко и отошел к прилавку.

Он купил две баночки «Три медведя» и скорым шагом повалил к Свете. Угостил небрежно: просто протянул банку. Она приняла жестяной сосуд, но ей еще пришлось повозиться с открывателем, прежде чем Толик догадался ей помочь. Откупорив сосуд, он предложил чокнуться.

– Чокнемся, – робко согласилась Света.

Прозвучал легкий удар, после которого Бондаренко залил пойло в поросшую редкой щетиной пасть. Света лишь наблюдала за ним.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал он. – А ты чего ждешь?

– Я не могу так быстро…

– Тогда я пойду еще куплю и отваливаем отсель.

Дорогой они говорили обо всем, на разные темы, но мало понимали друг друга: там, где Бондаренко задавал вопросы с подвохом, Света этого подвоха не видела, и наоборот, а когда она пыталась кавалеру что-то доказать, он не слышал. В общем, они не могли договориться.

– Толь, а вот скажи, что ты нашел во мне интересного? Я малая для тебя, у нас с тобой разные понятия…

Бондаренко хмыкнул:

– Что интересного? В тебе есть загадка.

– Какая?

– Это я тебе скажу как-нибудь потом.

– Когда?

– Когда, допустим, мы будем с тобой лежать вместе в одной постельке и пить хотя бы это самое пивко.

Девчонка поспешно умолкла, почувствовав себя не то дурой, не то оскорбленной: слова про постель бандитом были сказаны довольно пошловато.

– Это все, что тебе от меня надо? – обиделась Света, на что Ремесло засмеялся:

– Ха, если б только это! – Аккуратно закурил. – Если б я хотел от тебя только постели, я с тобой бы сейчас лясы не точил, а пошел бы да снял проститутку! Подумаешь, удовольствие большое – трахнуть тебя и свалить!

Света оскорбилась еще больше.

– Денег не хватит, – сказала она грубо.

– На что? Снять на ночь бабу? Не волнуйся, – добродушно заключил он, похлопав Свету по коленке. Та слегка отстранилась, но Толян заметил и воспринял это действие как пренебрежение его персоной.

– Ты че сопатку кривишь? Не в кайф, что я тебя цапнул? Так какого хрена ты тогда вообще с мужиком знакомилась?

Света угрюмо промолчала, понимая, что он прав. Но ей было неприятно слышать от него пошлости, тем более если речь шла о каких-то других бабах. Вот если б она сказала такое про себя и про неких левых мужиков, он явно бы взбесился.

У нее к Ремеслу интерес, но – творческий. Одно дело придумать бандитов в образах и совсем другое видеть бандита живьем, слушать его, чувствовать его самого и его характер, природу. С ним было, в принципе, не плохо: поведение Толика Свету мало удивляло, но с этической стороны было тяжело. Ей были непривычны невежество Бондаренко, его грубость, но и ничего другого она от него тоже не ждала. В целом, она не жалела, что связалась с ним.