Тамерлан Тадтаев - Ангел. Бесы. Рассказы

– Сами вы суки! – срывается Б и прет на А в надежде поговорить с ним. – Братишка, тебя тупо развели! Неужели ты поднимешь руку на лучшего друга? Эти гниды пришли сначала ко мне и говорили про тебя всякое дерьмо, но я послал их на…

Но на Б, будто пращи, летят кулаки А, он останавливается, проглатывает слова вместе с кровавой слюной и начинает бить сам.

Лично я передрался со всеми своими ровесниками в районе и, понимая, какую гнусную игру ведут взрослые по отношению к малолеткам, стал махаться и с ними. В итоге у меня не осталось друзей, я тайком выбирался из района и бродил по городу один.

Предки тоже устали от постоянных скандалов с тетей Лубой, жить с ней под одной крышей стало совсем невмоготу, особенно после того, как она напала на отца и надавала ему по голове туфлей с нехилым каблуком с железной набойкой. Короче говоря, родители решили переехать в Северную Осетию и продали нашу половину дома какой-то дальней родственнице. На радостях я напился вина, зарядил самодельную пушку и пошел искать главаря всей этой гнусной шайки. Я хотел подкрасться к нему как можно ближе, окликнуть и, когда он обернется, выстрелить и разнести его широкую грудь к чертям собачьим. Но он, заметив меня с пистолетом, побежал вверх по улице, я остановился, прицелился, пальнул – и пушка взорвалась у меня прямо в руке.

Я отложил ручку, погладил шрам на запястье, которым ужасно гордился, сполз со стула на пол и, приняв упор лежа, отжался на кулаках сто раз. Перевел дух и сделал еще пятьдесят отжиманий – через неделю мне опять на соревнования по дзюдо. На прошлом лично-командном первенстве у меня был перевес в один килограмм, и Авет, мой тренер, посоветовал мне сходить в баню и хорошенько пропариться. Я договорился с жирдяем Певцовым, которому тоже нужно было скинуть несколько кило, и мы вместе пошли в баню возле ЦУМа. В парилке я забрался на верхний полок, просидел полчаса, но поту из меня вышло не больше, чем из курицы. Певцову стало плохо, у него были какие-то проблемы с сердцем, и он слинял, оставив меня вдвоем с бритоголовым дедушкой, проявившим к моей борцовской фигуре нездоровое любопытство. Кроме нас двоих, в этой огромной бане совсем никого не осталось. Я вышел из парилки, нырнул в бассейн с прохладной водой, поплавал в свое удовольствие и, выбираясь на бортик, опять почувствовал на себе взгляд старикана. Я зашел в парилку – он за мной, я в бассейн – и он в бассейн, и так много раз.

Я вспомнил, какая слава была у этой бани, но как-то не ожидал встретиться один на один с живым пидором. Ведь я приходил мыться сюда с отцом, еще когда мы только приехали в Орджоникидзе. В тысячный раз я влез на весы посмотреть на результат: сорок пять килограммов, а нужно было сорок четыре – никакого эффекта от треклятой парилки, только вызвал стояк у старого извращенца. Я оглянулся и опять поймал на себе взгляд бритоголового, он стоял на борту бассейна и пялился на меня. Пришлось сделать йоко-тоби-гери (боковой удар ногой в прыжке), и он упал в бассейн…

Я перечитал свои записи и увидел, что ни на шаг не приблизился к клубничному полю. Ну ничего, завтра дам почитать старшей сестре и попрошу ее расставить правильно знаки препинания. Она девушка умная, учится в университете, но, блин, ходит в мини-юбке и ужасно расстраивает меня своей шлюховатой внешностью.

Представляю, какими глазами на нее смотрят однокурсники да и просто парни на улице, по которой прет полуголая девица! И ведь какой-нибудь тупой пэтэушник увяжется за ней, возможно, даже захочет проводить до дома. В Цхинвале она считалась красавицей, и парни ходили за ней табунами. Не знаю, что они такого нашли в ней, я бы от такой держался подальше, только и слышишь от нее: не трогай мою книгу, ты мешаешь учить английский, опять копался в моей сумке, получай, недоносок, мама, уйми этого придурка и т.д. Впрочем, по себе знаю, что любовь слепа, и чтобы открыть чуваку глаза, надо как следует дать в морду, можно нунчаками или обрезком трубы по башке до сотрясения мозга. К счастью, до этого никогда не доходило. Ухажеры сестры были какие-то хлипкие и пугливые, хотя, вполне возможно, у них тоже имелись сестры, и они могли представить себя на моем месте. Короче говоря, я легко обращал влюбленных в бегство, пока однажды не напоролся на настоящего быка. По-хорошему этот скот не понял, сестра, как обычно, заплакала и побежала домой ябедничать маме, а бычара, вместо того чтобы плюнуть и смыться, поманил меня пальцем. Ну я и кинулся на него с трубой, однако ухажер выбил железяку из моих рук, схватил меня и перекинул через забор в сад к соседям, прямо в зубы белому кобелю, который при одном моем виде сходил с ума – рвал цепь, если был на привязи, и пытался укусить.

Пес загнал меня на черешню, на верхотуре которой я перевел дух и, увидев перед собой гирлянды спелых ягод, стал обжираться, а косточки кидать в белого кобеля. Тот от злости зашелся в лае, на шум из дома вышел хозяин и, завидев меня на дереве, побежал за ружьем. Я не стал ждать, пока он пальнет в меня солью, и, перепрыгивая с ветки на ветку, ломая их и калечась сам, удрал. Позже я застрелил белого кобеля из самодельного пистолета, об этом я уже писал в сочинении на тему «Наши четвероногие друзья».

Нет, никому не буду показывать свою работу, тем более Заре Захаровне. Она вчера пришла на урок в первый раз после своей свадьбы, одетая во все черное, и вдруг, расплакавшись, выбежала из класса. На свадьбе ее подвыпивший брат обратился к какому-то молчаливому типу: дружище, веселись и пей, ты же на свадьбе, а не на похоронах. Тот, говорят, как-то странно посмотрел на него, усмехнулся и продолжал ковыряться вилкой в своей тарелке. А чуть позже молчаливый тип подошел сзади к брату Зары, схватил за волосы и перерезал ему глотку.

Летом я решительно не хотел оставаться в Душанбе. До начала учебного года оставалось целых два месяца, так не лучше ли провести каникулы на родине с друзьями детства, ужасно соскучился по ним, особенно по Бесе. Недавно получил от него письмо, ношу его в кармане и, когда бывает хреново, перечитываю:

«Здорово, брат! Не пишешь, не звонишь, пропал, словно дерьмо мамонта. Совсем забыл Цхинвал. А я в прошлом году с теткой в Батуми махнул. Представь: на пляже море классных телок, и на каждой бикини. И они гудят вокруг словно пчелы, так и норовят усесться на тебя и ужалить в сердце. Но рядом с теткой познакомиться с кем-то было не вариант. Она же совсем не дружит с головой, я боялся смотреть по сторонам, хотя мне уже семнадцать. Тетка плевалась и твердила, что девки нынче совсем потеряли стыд, оголились, прямо как шлюхи, а сама выставила свою старую обвисшую задницу напоказ. Чтоб еще раз с ней поехать на море, да никогда в жизни!