Следы на Снегу - На перепутье

– Я могу вас отвезти, – предлагает Павел.

– Отличный вариант, – я рад, что мы не тратим время на бессмысленное обсуждение произошедшего.

– Я, пожалуй, останусь здесь, подстрахую на случай, если вдруг что-то пойдет не так, – Август отпивает чай и откидывается на спинку стула. Я ловлю его напряженный взгляд и не могу понять, что в нем скрывается. Печаль? Боль? Злость? Все сразу?

– Хорошо, тогда едем мы с Павлом, – подвожу я итог.

– Я с вами, – вызывается Кирилл, – Еще одна пара глаз не помешает, кто знает, сколько там будет народу.

– Ладно, договорились, – я киваю, с удивлением осознавая, что неожиданно стал руководителем нашей маленькой группы.

***

Я решаю воспользоваться передышкой и поспать, чтобы к назначенному часу быть бодрым и с ясной головой. Павел устраивает меня на диване, я вытягиваюсь на нем и почти засыпаю, когда чувствую, что в комнату вошел Август. Не знаю, как это происходит, чутье Охотника тут ни при чем. Просто я узнаю, когда он оказывается рядом. Это с самого детства, я всегда ощущал его присутствие – как Август потом признался, он действительно часто следил за мной, ненавязчиво, с приличного расстояния.

Он со вздохом опускается в кресло. Заставляю себя открыть глаза – кажется, вот он, удобный случай задать мучившие меня вопросы, и его нельзя упускать.

– Извини, если разбудил, мне лучше посидеть с ребятами, а ты спи, – Август порывается встать и уйти, но я его останавливаю:

– Подожди, мне надо кое-что спросить, – я сажусь, кутаясь в плед, выданный Павлом, – Я слышал обрывок вашего разговора, когда мы подъезжали к городу.

– Что именно? – мне кажется, или Август встревожен?

– Что за человек этот Сева? Откуда ты его знаешь?

– Почему он тебя интересует?

– Просто то, что он говорил тогда, совершенно не вяжется с ним. Думал, он обычный водитель, а у него, оказывается, какой-то дар…

– Давай не будем об этом. Не обращай на него внимания, он всегда был со странностями.

Его уклончивый ответ только подтверждает мои догадки.

– О чем шла речь? Я вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь. Если это важно – я должен быть в курсе. В конце концов, все это касается именно меня, не так ли? – я начинаю злиться, но Август молчит, – Что еще за жизнь в долг? Почему он настаивал на том, чтобы ты спросил о каком-то давнем происшествии?

– Давай обсудим это позже, когда найдем Марка. Тебе нужно отдохнуть. Спи, – Август поднимается и выходит из комнаты.

Я остаюсь сидеть, пытаясь справиться с раздражением из-за того, что Август в одностороннем порядке прервал разговор, потом ложусь и закрываю глаза. Что ж, позже – так позже. Он же понимает, что я докопаюсь до правды, как бы он ни пытался оттянуть этот момент. Вообще-то, я думал, что слова Севы – лишь плод моего усталого мозга, но поведение Августа подтвердило, что все было наяву. Он прекрасно понял, о чем идет речь. И своим уходом от ответа только убедил меня в этом.

Минут пять лежу, уставившись в потолок, снова и снова прокручивая в голове услышанное в машине, восстанавливая в памяти мельчайшие детали поведения Севы, пытаясь понять, кто же он на самом деле, но вскоре понимаю, что начинаю искать скрытый подтекст даже там, где его на самом деле нет. Устав от бессмысленных умопостроений, отворачиваюсь к спинке дивана, закрываю глаза и медленно погружаюсь в сон.

***

Вечером, почти на закате, мы подъезжаем к площади. Улицы на удивление многолюдны, народ массово стекается к месту событий. После дневного сна я чувствую себя лучше, но атмосфера этого города угнетает. Только предстоящее дело заставляет меня оставаться собранным.

– Ты уверен, что справишься один? – Кирилл повернулся ко мне.

– Да, так я быстрее найду его. Я примерно представляю, где он может быть.

– Может, кто-то из нас пойдет с тобой?

– Нет, не стоит, если мы потеряем друг друга в толпе, то только зря потратим время и не сможем быстро уйти. Лучше разверните машину и не глушите двигатель.

– Ладно, тогда будь осторожен.

Я вышел, поднял капюшон и стал быстро пробираться через негодующую толпу. Мне не надо было задействовать зрение, чтобы понять – дело принимает скверный оборот. Поэтому я двигался с низко опущенной головой, доверившись чутью Охотника. Людей становилось все больше, они подходили группами, со всех сторон вливались на площадь, в центре которой разыгралась настоящая буря. Непрерывно раздавались гневные выкрики, толпа хором что-то скандировала, Охотник буквально купался в кипящем, готовом вот-вот перелиться через край, море злости и ярости, и порывался присоединиться к протестующим. Ему было все равно, с какой целью собралась вся эта человеческая масса, его захватил древний инстинкт, желание оказаться в стае себе подобных, разгоряченных, готовых вот-вот сорваться и ринуться в драку существ.

Вначале я шел быстро, люди стояли компактными группами на расстоянии друг от друга, но чем ближе я подходил к центру, тем плотнее становилась толпа. Кое-как подобравшись к помосту, я огляделся – Марк должен быть где-то здесь. Нужно было подняться повыше, чтобы попытаться найти его или хотя бы его друзей. Я с трудом протиснулся к возвышению, буквально облепленному протестующими, особо не церемонясь, стащил оттуда парня, который увлеченно снимал происходящее на телефон и не обращая внимания на возмущенные крики, занял его место. Передо мной было множество лиц. Я оглядел первые ряды, и сразу же заметил знакомого, одного из новых друзей Марка и активиста их группы. Он стоял, подавшись вперед всем телом и вскинув кулак, в глазах горел фанатичный огонь, рот перекошен от надсадного крика, казалось, парень был готов прямо сейчас ринуться на баррикады или пожертвовать собой. Я медленно обвел взглядом окружавших его мальчишек – и сразу заметил брата. Он стоял чуть позади остальных. Толпа вдруг качнулась и резко подалась вперед, раздались стоны, кого-то сбили с ног; сверху я заметил, что на подступах к площади заполыхали мигалки. Надо было срочно вытаскивать Марка и уносить ноги. Я спрыгнул вниз и, расталкивая протестующих, бросился вперед. С импровизированной сцены неслись бессвязные оглушающие выкрики, которые охотно подхватывались людьми и расходились волнами по всей площади. В этот момент один из организаторов решил отобрать мегафон у выступавшего, который зычным голосом призывал незамедлительно куда-то двинуться, я не особо вслушивался, занятый тем, чтобы одновременно контролировать Охотника, и в то же время давать ему заниматься тем, что он прекрасно умеет – внушать страх. Толпа хоть и неохотно, но расступалась. Я впервые оказался в ситуации, когда способности зверя натолкнулись на стену адреналина; обычно Охотнику хватало минимума усилий, чтобы убрать с нашего пути живое препятствие; но окружающие были уже на взводе, и наш обычный прием хоть и работал, но не так эффективно. Со сцены донеслись проклятия, я на мгновение поднял голову и увидел, что двое мужчин сцепились друг с другом. Организатор пытался призвать одного из выступающих к порядку, но тот не собирался выпускать мегафон из рук. Из первых рядов раздался одобрительный гомон и свист, народ оживился, подался вперед. Над толпой взметнулись десятки рук с зажатыми в них телефонами, на некоторое время напряжение спало – зрители в этот момент в первую очередь стремились запечатлеть происходящее, а не выражать свое возмущение. Это позволило мне без помех добраться до места, где я заметил Марка. Теперь в игру должен был вступить Охотник и его чутье. Он уже был достаточно разгорячен происходящим и сразу откликнулся на мой зов – повел головой, принюхиваясь к воздуху, безошибочно выделил нужный запах и указал его источник.