Виталий Масановец - Звенья

Около тридцати минут медсестры отделения реанимации и интенсивной терапии стояли возле кабинета заведующей и пытались понять, что происходит за чуть приоткрытой дверью. Странная беседа, периодически выходящая за рамки спокойного тона, вызывала крайнее любопытство у некоторой части коллектива. Но как ни старались навострить свои уши-локаторы сплетницы в белых халатах, ничего толком разобрать из сказанного не могли, хотя прилагали для этого (пусть на первый взгляд и незаметно) максимум усилий.

– Какого черта вы здесь лясы точите?! Работы нет?! – накинулась на подчиненных направляющаяся в ординаторскую старшая медсестра Валентина Петровна, виляя своими достаточно полными бедрами. Подойдя к девушкам ближе, она повторила вопрос немного спокойнее, но так и не услышав вразумительного ответа, тоже прислушалась к звукам, доносившимся из кабинета. – Что там происходит? – спустя минуту поинтересовалась она у своей негласной агентуры.

– Собачатся, по-моему, – шепотом ответила одна из сестер. – Или спорят… Или что-то бурно обсуждают…

– Или то, или другое, или десятое, – тихим, но строгим голосом сказала Валентина Петровна. – Идите работать! Вы слышали, что я сказала?! Бегом отсюда!

Но стоило лишь девицам выйти из поля зрения начальницы, как «опытный разведчик» с двадцатилетним стажем службы занялся расшифровкой обрывков еле улавливаемых фраз, периодически разбавляемых четкими и экспрессивными выражениями.

– Да ты просто ненормальная! – достаточно громко сказанные слова насквозь пробили стену и разлетелись по коридору в разные стороны. Узнав голос своей непосредственной шефини, старшая медсестра практически слилась с дверью правой стороной лица.

– Светуля, не кричи, – успокаивал незнакомый голос. – Тебя слышно на всю больницу.

– Ты сама хоть понимаешь, на что толкаешь меня?! – продолжала негодовать Светлана Андреевна. – Думаю, нет! И не нужно так смотреть, этим ты меня не проймешь!

– Света, я обещаю… На твоем месте… Ненадолго… Было бы полнейшим свинством… Даже если…

Незнакомый голос звучал настолько тихо и невнятно, что Валентина Петровна окончательно потеряла веру в то, что сможет сложить фрагменты услышанных фраз в единый пазл.

– Кто же еще тебе скажет правду в глаза, если не подруга? – Светлана Андреевна тяжело вздохнула и, немного помолчав, добавила: – Пойми меня правильно. Когда я говорю, что тебе нужно лечиться, то не ставлю своей целью тебя оскорбить, а лишь озвучиваю свое предположение, основанное исключительно на кое-каких знаниях в области психиатрии. Ты, безусловно, нуждаешься в помощи специалиста.

– Ну не драматизируй так, Света! – голос вдруг стал более разборчив.

«Наверное, закрыли окно», – подумала старшая медсестра.

– Я ведь не часто тебя о чем-то прошу, – продолжала незнакомка. – Но сейчас мне позарез нужна твоя помощь, в первую очередь как лучшей подруги, а не как врача.

– Да неужели?! – Светлана язвительно засмеялась. – Марина, ты приходишь ко мне и просишь, чтобы я, как заведующая отделением, нарушив закон и должностную инструкцию, переступила через свои принципы, плюнула на медицинскую этику…

– Тебе же это совсем несложно! – перебила Марина. – Я полежу у тебя всего-навсего несколько дней! – Потом умоляюще сложила руки: – Ну пожалуйста!

– И другого способа помочь тебе наладить личную жизнь, кроме как положить без всяких на то оснований в одну из палат отделения, конечно же, не существует?!

Марина ответила почти шепотом:

– Совершенно верно, Светуля, – затем, сделав паузу на несколько секунд, добавила: – Мне нужно его проверить! Ну как ты не понимаешь!

– Идиотизм какой-то! – не унималась заведующая. – Дал же Бог подругу. Вот зачем, объясни мне, зачем вообще его проверять?! Да еще таким ужасным способом! Согласись, это ведь, мягко говоря, ненормально. Если Денис узнает правду, он никогда нас не простит. А если вдруг и простит когда-нибудь, то лишь тебя одну. Это ясно, как божий день.

– Он никогда ничего не узнает, – с раздражением, граничащим с агрессией, ответила Марина, – если ты случайно (или специально) ему не проболтаешься.

– Да я не проболтаюсь хотя бы потому, что не буду принимать участие в этом цирке! – Светлана вскочила с кресла и нервно зашагала по кабинету, щелкая костяшками пальцев. – Прости, дорогая, но я ничем не могу тебе помочь.

– Нет, можешь! – возразила Марина. – Иначе я не пришла бы сюда!

На короткое время в кабинете повисла тяжелая, давящая тишина. Валентине Петровне только было слышно, как рядом в ординаторской двигался маятник настенных часов и билась о стекло, пытаясь выбраться на свободу, большая, но очень резвая муха.

– Помнишь, я когда-то рассказывала тебе о Максиме? – внезапным вопросом Марина прервала тишину.

– Смутно припоминаю, – сказала заведующая. – А что, он имеет какое-то отношение к твоей нынешней просьбе?

– Да, имеет. Это все из-за него. Вернее, из-за того, что он сделал тогда.

Светлана вновь села за рабочий стол (Валентине это было нетрудно определить по жутко скрипящему креслу своей начальницы) и, скорее всего, раскрыла одну из папок с документами, принесенными ей на подпись.

– Ты рассказывай, я очень внимательно слушаю, – сухо сказала заведующая, черкая ручкой по бумаге.

– Я сейчас попробую объяснить, – сдавленным голосом сказала Марина. – Только прошу, отвлекись ненадолго от работы, удели мне еще несколько минут своего драгоценного времени, и я уйду.

– Ну, разве что несколько, – пробурчала подруга с некоторой неловкостью в голосе, возможно, вызванной начавшимся плачем просительницы. – Я все еще внимательно тебя слушаю, Мариша.

– Ты же знаешь, как я любила Максима.

– Неоднократно слышала об этом из твоих уст, – процедила Светлана. – Хотя если хорошенько проанализировать твои излияния, то легко можно прийти к выводу, что это была не любовь, а болезнь.

– Перестань! Это не так! – девушка настаивала на своем. – Я была без ума от него.

– А ты и сейчас без ума, только чувства тут ни при чем, – засмеялась заведующая. – Но не суть важно. К чему ты клонишь?

– На протяжении года и двух месяцев (именно столько длились наши отношения) я считала, что он ко мне испытывал такие же сильные чувства. И ошиблась. Как только я узнала о том, что больна, причем не какой-то заразной или смертельной болезнью, а вполне излечимой, пусть даже требующей длительного лечения и некоторых денежных затрат, как он без лишних разговоров аккуратно сложил свои вещи в чемодан и, не утруждая себя элементарными объяснениями, тихонько закрыл за собой дверь.