Арсений Писаренко - Агарский мыс

– Давай помогу – не дождавшись ответа, Костя перехватил ручку моего чемодана.

Его колесики с одинаковыми интервалами громыхали о стыки квадратных плит, которыми была выложена дорожка, напоминая Косте о его ноше . Воздух вокруг был пропитан ленью, хотелось лечь поспать или зайти выпить холодного пива. А потом лечь поспать.

– Ты здесь работаешь?

– Вряд ли это можно назвать работой… Я иногда помогаю Евгению Борисовичу, выполняю его мелкие поручения. Но в столовую хожу регулярно. – Костя улыбнулся. Он называл Евгения Борисовича «Борисыч». – Борисыч редко меня о чем-то просит – встретить кого, например, помочь разгрузить продукты…

– …натянуть волейбольную сетку на пляже…? – я проверил свою интуицию.

– Нет, такого не было. Не припомню, чтоб на пляже играли в волейбол. Я если честно не особо люблю спорт, за исключением разве что бильярда. Ты любишь волейбол?

– Только смотреть, да и то – женский.

– Это столовая. – Костя кивнул головой в сторону здания в форме летающей тарелки с окнами на всю высоту торца. Дивный пример советской архитектуры.

Мы шли по аллее, взятой в тиски кипарисами, с клумбой посредине и лавочками по бокам. Аллея тянулась от центральных ворот до самого пляжа. Справа и слева от нее под углом в сорок пять градусов были расположены корпуса, по три с каждой стороны.

– Надолго приехал?

– Да не решил еще. Евгений Борисович – студенческий товарищ моих родителей. Папа договорился, чтоб меня поселили. Вроде как могу пробыть тут сколько захочу.

Свернув с аллеи налево, и пройдя вдоль одного из корпусов, мы вышли к баскетбольной площадке. Одно кольцо было отломано вместе с куском щита, а со второго ветер пытался оборвать остатки сетки. Сквозь трещины в асфальте проросла трава, а в одном месте даже несколько небольших тополей – свидетельство того, что в баскетбол тут играют так же, как и в волейбол. Рядом находился павильон со сценой, бетонный круг перед ним был опоясан деревянными лавочками.

– Нам туда – Костя показал на пустырь за павильоном.

Пустырь был покрыт высохшей под солнцем травой и редкими деревьями. Кончался он забором из металлической сетки, которым была обнесена территория пансионата. Посреди забора были железные ворота, закрытые при помощи цепи и замка и полуоткрытая калитка. Слева от ворот, вдоль забора, тянулся ряд гаражей и сараев, справа от калитки убегала тропинка прямо к одноэтажному дому.

Дом смотрел на меня крыльцом с тремя ступеньками и двумя окнами с закрытыми ставнями. Он был красного кирпича с серой крышей. Под одним из окон стояла скамейка. Возле дома в траве росло несколько покрученных маслин с серо-голубыми стволами и непонятного цвета листьями. В траве трещали раскаленные на солнце кузнечики. За этим всем сверху надзирал фонарный столб.

– Мы на месте – Костя поставил чемодан. – Добро пожаловать.

– Пойдем, посмотрим на мои апартаменты – я достал из кармана ключи от дома с брелком в виде обезьянки, которая ничего не говорит.

Открыв дверь, мы вошли внутрь. В доме было две комнаты, кухня и уборная с душевой кабинкой. Мебель в прихожей была накрыта простынями, под одной из них угадывался диван. Посреди комнаты стояли старые панцирные сетки от кроватей, которые загромождали проход в следующие комнаты.

– И куда это все? – я оглядел комнату.

– У меня есть ключи от гаражей, думаю там им самое место.

Мы взяли одну сетку, вынесли из дому и потащили к гаражам. Она была не тяжелой, скорее неудобной. Костя открыл один из гаражей, сетки от кроватей составили компанию поставленным набок старым желтым катамаранам. Ржавые катамараны напоминали переспелые бананы.

Пока мы таскали сетки в гараж, пришла тетя Паша (так мне её представил Костя) чтобы навести в доме порядок. Тете Паше было лет семьдесят, но она принялась за уборку с удивительной скоростью. Я предложил ей свою помочь.

– Вы мне будете только мешать. Я тут за пару часов управлюсь, когда придете пляжа – все блестеть будет.

Спорить я не стал, поставил чемодан за дверью, сложил плавки и полотенце в рюкзак, и мы отправились на пляж.

Искупавшись в море, мы сели за столик у палатки с напитками и всякой ерундой. За прилавком стояла девочка не старше четырнадцати лет, ее пальцы украшал облезлый на кончиках ногтей маникюр малинового цвета. Она отложила какой-то журнал и, с лицом человека, оказавшего неоценимую услугу всему миру, подошла к нашему столику.

– Бокал светлого, пожалуйста – я повернулся к Косте – Ты будешь пиво? Я угощаю.

– Лучше колу.

Хотя в кафе был занят только один столик (и он был занят нами), пиво в запотевшем пластмассовом бокале и банку колы нам пришлось немного подождать.

– Не любишь пиво? Или тебе за руль?

– Могу выпить бокальчик, но особо не люблю. – Костя открыл банку с колой.

Пляж тянулся широкой полоской вдоль моря неизвестно откуда и неизвестно куда. Волн почти не было, море блестело бирюзой на солнце, прибой издавал какой-то шершавый звук.

– Чем ты тут вообще занимаешься? – я сделал большой глоток из своего бокала и откинулся на спинку пластмассового стула.

– Ни чем особо… Помогаю Евгению Борисовичу, хожу в столовую, плаваю, играю на бильярде, ковыряюсь в гараже…

– А живешь где?

– Рядом, в поселке. Родители купили дачу пару лет назад, и я провожу тут все лето.

Через пляж шел загоревший до черноты человек с велосипедом и огромной клетчатой сумкой. Предлагал креветки, кукурузу и бог знает что еще. Я задумался: неужели легче тащить эту сумку по песку на велосипеде, чем просто на плече?

Я огляделся вокруг, загорающие комфортно расположились на расстоянии нескольких метров друг от друга.

– Тут не особо много людей.

– Некоторые умудряются приезжать в отпуск к морю и находить занятия, которые намного важнее самого моря. – Костя улыбнулся, допил колу и встал – мне пора, встретимся после обеда.

Допив пиво, я решил прогуляться по пляжу.

Сразу за палаткой, утопая в песке, стоял маленький домик из фанеры с небольшим крыльцом. На перилах висели полотенца. Возможно, в нем ночует в свою смену продавец из палатки. У крыльца стояла будка, рядом в траве растянулась дворняга. Посмотрев на меня чуть приподняв морду, она продолжила спать.

Рядом находилось еще несколько таких же «домиков для принцессы», только заброшенных, с выломанными дощечками на крыльце и разбитыми стеклами окон.

Я шел по теплому и влажному песку мимо составленных друг на друга шезлонгов. Вверх дном лежала старая деревянная лодка. За ней в траве росли акации, которые, казалось, хотели бы покинуть жаркий пляж. Отчаявшись от бессилия, они начали постепенно засыхать. На траве валялись деревянные коряги в паутине сухих водорослей, кем-то заботливо убранные из пляжа.