Андрей Никитин - Скептик

– Иди, – сказал Женя. Он догнал Виталия и стукнул в плечо. Виталий едва не упал от неожиданности. Женя побежал вдоль дороги. Следом за ним, с видимыми усилиями, шлёпая босоножками об пятки, побежал Виталик.

Работа в огороде всегда была неблагодарной, но делать её надо. Это понятно взрослому человеку, но трудно объяснить это ребёнку, особенно если у него нет желания выполнять эту работу.

Виталик Божков поел. Предстояла работа в огороде, которая не слишком его привлекала. Он решил избежать своей участи и зашёл в гараж к деду в надежде провести тут некоторое время. Деда в гараже не оказалось. Виталик прислонился к стене гаража и наблюдал, как по улице идёт мужчина в соломенной шляпе с сапкой на плече. За ним виднелся старый обгоревший дом, два года назад ещё бывший жилым. Виталик вспомнил день, когда весенним вечером этот дом горел. От грохота было страшно выйти за ворота, повсюду бегали пожарные, соседи помогали оттащить ценные вещи. Дом не сгорел полностью, от него остались стены и часть чердака. Внутри всё обветшало. За два года многое обвалилось. Дети иногда лазают в этот дом, где жил Григорий Скрипач и где, как считают, водится привидение его брата.

Виталик сунул руку в карман и достал оттуда сосательную конфету. Бумажку он бросил на пол. Держа руки в карманах, он закатил языком конфету за щёку и осмотрелся в поисках деда.

Виталик был ленив. В утреннее время больше всего он боялся матери, которая была щедрой на раздачу заданий по хозяйству. В школе Виталик часто оставался дольше, чем нужно, на дополнительные занятия и пересдачи. Была в этом необходимость или нет, значения не имело, а плохие оценки только помогали в этом. Ребята своими насмешками, помогали эти оценки получать. Больше всего Виталик прославился на улице глупостью. Когда горел дом через дорогу, он единственный из уличных ребят не подошёл близко, даже не вышел со двора. Его легко можно было обмануть или перехитрить в любой игре. По большей части из-за этого клейма с ним предпочитали общаться, ощущая себя в его обществе умнее и авторитетней.

Жизнь отшельника, сглаженная сладостью, была не по душе, но работу он не любил ещё больше.

– Виталик! – услышал он голос матери из-за угла. Шаги приближались. Парень забежал в гараж. В тени стало легче дышать, в нос бил запах цвели. Иногда он прятался в гараже, и мать знала это. Когда он помогал деду, мать его не трогала, но если он прятался без дела, это заслуживало порицания. Виталик рассчитывал спрятаться за старым шкафом, но в этот раз, что-то подсказало ему иное место.

Тебя тут найдут , – сказал голосок подсознания. Парень глянул вверх, на чердачный люк. Виталию показалось, что наверху что-то упало, дёрнулось или зашевелилось. Какой-то звук, который манил его. Парень понял, что должен туда забраться.

Мать Виталика, Тамара, прошла вдоль дома, вытирая грязные руки о фартук. В старых башмаках и юбке, она была похожа на Золушку. Она оглядела двор, вошла в гараж, но сына нигде не было. Темнота в гараже заставила остановиться. Стали видны очертания предметов. В нос ударил запах старых тряпок и ржавого металла. Когда глаза привыкли, она зашла за шкаф, стоящий у стены. За ним никого не оказалось. Больше прятаться было негде. У неё на лице выступила вена, глаз дёрнулся. Со злостью она пнула старый ящик, мешавший пройти, и пошла к выходу.

– Виталик! – крикнула она, выйдя на свет. Никакого ответа. Она пошла по тропинке, ведущей к огороду. Мельком глянула через дорогу, на остатки сгоревшего дома. Тамара искала ребёнка, затем отправилась в огород, где было ещё одно место, чтоб спрятаться. Она была злой и недовольной, но даже не догадывалась, что именно сегодня Ужас проснётся окончательно.

Майор Дмитрий Суриков после работы прогуливался с собакой. Невысокий, широкий в плечах, крепкими руками он мог удержать собаку любой породы. Овчарка бежала с высунутым языком, натягивая поводок. Две лапы часто не касались пола, будто она старалась уподобиться человеку. Перед каждым деревом пёс притормаживал.

– Саймон! Donnerwetter [1] Donnerwetter! – чёрт возьми! , – крикнул майор и дёрнул за ошейник. В гражданской одежде, даже гуляя с собакой, он не расставался с оружием, ощущая телом исходящую от него прохладу. Собака давно стала напарником, оставаясь с семьёй, когда майор на работе.

Плавно рассеивало свет заходящее солнце и медленно плыло по чистому как озёрные воды, небу, готовясь скрыться. Фонари отбрасывали от собаки несколько теней. Они переплетались, и на полу образовалось подобие многорукого бога Сканду. Саймон обнюхал дерево, засовывая нос во все щели и продолжил исследовать местность. Суриков шёл дальше, думая о некоторых неприятностях. Однако он жил в спокойном городе и мог относительно крепко спать по ночам. Суриков любил контроль и часто показывал это примером. Он был твёрд, но справедлив. Умел признавать собственные ошибки. Он понимал, что должность начальника полиции возлагает определённые обязательства и определённые неудобства. Все преступники знали его в лицо, в подобных городках это не редкость. И это была одна из причин по которой он не расставался с оружием.

Он любил супругу, любил обоих сыновей. В отделении все относились к нему с трепетом и уважением.

Суриков посмотрел на собаку и припомнил как купил пса ещё щенком. Они были вместе уже много лет. Коричневого окраса, смышлёный он впечатлил хозяина, искавшего друга. Из багажника легковушки, в которой сидели четыре щенка, Дмитрий выбрал одного, приглянувшегося больше остальных.

Что-то в нём есть , – думал Дмитрий тогда, – этот без дела сидеть не станет .

Дмитрий уверенно делал такого рода выводы и в жизни. Он ушёл со щенком, довольный, как сытая кошка, лежащая на печи. Это было время, когда умерла его собака, линявшая как столетняя шуба в шкафу. Пёс был стар, и его можно было обнаружить, просто пройдя по следу из шерсти, как по коричневой скошенной траве. Дворняга по кличке «Батон», отправился в загробный мир, образовав в семье майора вакуум. Пустота угнетала и подавляла, но самое страшное, что он боялся к ней привыкнуть. Он привёл щенка в дом и на протест жены сказал, что такие собаки на вес золота, что он достал её по блату. Жена хмыкнула и запретила пускать собаку в дом. Дмитрий сделал вольер, так как будка не самое подходящее место для породистой овчарки. Пёс послушно подчинялся хозяину, проявляя дипломатические отношения к его супруге и детям. Он приветливо лаял, облизывался и будто знал все команды до рождения, как китайские игрушки со встроенной программой. Но в плохую погоду скулил и просил хозяина пустить на ночлег. Дмитрий, бывало, закреплял за собой такой подарок, пёс проскальзывал в приоткрытую дверь и спал на ковре. После нескольких таких ночёвок запрет на собаку в доме трансформировался на запрет собаки на кухне. Эти границы нахождения собаки постоянно менялись, в зависимости от времени года, настроения и количества людей в доме.