Лариса Шевченко - Любовь моя

– Вариации на тему пусто потраченной или достойной, но примитивной жизни? Фи-и-и. И ничего особенного, протестного?

– Не в плане политики.

– И все же «въехать» в премию на биографиях великих людей легче. А если еще подвизаешься где-то там, в партийных или общественных кругах… Ты, конечно, по понятным мне причинам, туда никогда не рвалась. Тебя всегда только наука и дети волновали. А теперь уже поздно на практике вникать в универсальные, всеобъемлющие категории бытия высших слоев общества? На описании русского гостеприимства широты характера не высветишь. Тут более мощные толчки и стимулы требуются, – усмехнулась Инна. – И в современном мире есть люди, которые связывают времена или их «разрывают», разрушают. Вот о ком надо писать, вот кого надо раскручивать. Их нужно уметь вычислять и «оприходовать».

– Я не Пимен нынешней эпохи. У меня нет таланта глубоко вникать в историю, меня мало интересуют взаимоотношения политиков. Я с треском провалю этот экзамен, – сказала Лена.

– В твоих книгах политика как фон, как присыпка на хлебе для вкуса.

– Я кое-что понимаю в жизни отдельных людей, вот и преподношу, так сказать… Говоря стихом редактора одного Липецкого журнала Игоря Безбородова, я по-своему «ратоборствую с судьбой» своих героев.

– А если только заведомо ради премии постараться? Может, недоучла? – Инна «расшалилась». Она разогналась, и самой остановиться у нее уже не получалось.

Лена прикрыла глаза, показывая тем, что беседа окончена.

– Я слышала по радио, что подлинному писателю не пристало касаться социальных проблем. Это дело прессы, – дав подруге немного отдохнуть, вернулась Инна к своим вопросам.

– Не думаю, что ты правильно поняла эту фразу. Вырванные из контекста слова часто меняют заложенный в них смысл, – рассеянно ответила Лена.

– А Рита не пыталась писать о большом современном политическом деятеле с мощным самоощущением нации, с огромным багажом исполненных во имя народа дел? Или тоже нос воротит? Как в народе говорят? «Хочешь прославиться – пиши о крупных начальниках. Золотоносная жила! Их-то не забудут. И твое имя в связи с ними всплывет». Настоятельно рекомендую.

– Рита хотела. Помню, рассказывала, как увидела одного чиновника по телевизору: лицо приятное, глаза добрые, и загорелась о нем написать. «Разыскала его квартиру и говорю его жене, что имею мечту описать детство и юность вашего мужа, проследить весь его жизненный путь: становление, развитие, созревание личности. Хочу понять, как он дорос до высокого чина, чтобы примером стал для современных молодых, энергичных и предприимчивых». А она мне с презрительной усмешкой заявила: «Спала его мама с членом правительства, когда он молодым в их обкоме партии работал, – вот и вся предыстория и причина его удачной карьеры». Больше Рита не пыталась изучать биографии высокопоставленных лиц. Простой люд ей ближе.

– А если бы тебя попросили написать о крупном чиновнике? Взялась бы?

– Я не журналист и не могу работать по заказу. Пробовала. Казенно получается, без души. Стиль повествования выходит бесстрастный, будто намеренно сухой, словно лишнее боюсь сказать. Мне надо полюбить тему, чтобы вдохновляла. Я не могу писать с холодным носом.

– А о детях с особенностями развития? – осторожно спросила Аня.

– Не соглашусь. Риск – это экспромт без всяких обязательств, а я так не могу работать. Когда я за что-то берусь, то сначала думаю: во имя чего я это собираюсь делать? Не навредить бы. Смогу ли? У этих детей особое, отдельное видение, собственный, всегда неожиданный парадоксальный мир. Конечно, интересно видеть, когда «зиме вопреки, вырастают у бабочек крылья». Эти дети безусловные, обаятельные, согревающие сердца, но и очень ранящие сочувствующие души.

– Эти дети нужны обществу, чтобы мы оставались людьми, – сказала Жанна.

– Они нерациональные, но по-своему умные. Когда я общаюсь с ними, у меня будто бы меняется картина мира, и жизненные приоритеты я начинаю расставлять иначе. Но с ними… слишком больно. Я не выдерживаю… После них, я и к здоровым детям отношусь уже по-другому, – совсем уж тихо закончила размышлять вслух Лена.

– Приоритеты штука серьезная. Например, представляешь, что сказка про золотую рыбку не о жадной старухе, а о преданной любви старика, – и мир поворачивается к тебе другой стороной.

Но ты же у нас на особом положении! Может, надо, чтобы размер гонорара не предусматривал отказа, тогда получится совместить приятное с полезным? Не сошлись в цене? – с непроницаемым лицом сказала Инна, чтобы отвлечь подругу от давящих мыслей о детях с особенностями развития. Но, заметив, что та еще больше помрачнела, отступила.

– Неудачная шутка. И думать забудь о вознаграждении. Встречи и беседы я тоже всегда провожу бесплатно, даже если их «набегает» по десятку в месяц, – строго напомнила Лена Инне. – И свои книги я передаю спецшколам и детдомам безвозмездно, дарю.

– Понимаю, по большому счету это твоя благотворительная деятельность. Ладно. Вот тебе следующий вопрос:

– Ты не волнуешься на встречах с читателями? Они же могут задать вопрос на любую тему.

– Я же педагог. Я и перед студентами никогда не волновалась. У меня с детства была такая шутка: «Преподаватель всегда знает чуть больше ученика». А на встречах у меня диапазон возможных ответов намного шире.

– Ты заранее не заготавливаешь вопросы, которые задашь читателям… и их продуманные ответы тебе? Я опять неудачно пошутила или не вовремя «выкинула номер»? И ты не рухнула от удивления? Не заводись. Когда я смотрю по телевизору встречи с артистами, у меня иногда складывается впечатление, что это хорошо срежиссированные собрания.

– Я люблю экспромты и естественную непринужденную обстановку, – бесцветно ответила Лена подруге, давая ей понять, что обижена.

– По настроению твоя проза близка к Ритиной?

– Тебе со стороны видней. – Голос Лены всё еще звучал сухо и отрывисто.

«Что ее задело? Испугалась трудностей в налаживании межличностных связей с больными детьми? Вспомнила свои посещения домов для инвалидов? Неужели обиделась на шутку?» – не поверила Инна, но больше не приставала.

– Радостные эмоции не сочинишь, их надо пережить, вспомнить или открыть в себе заново и суметь передать словами. Пенек с пустыми глазами ничего не создаст. В детдоме трудно проявиться веселому лирику. Дети там почти все зажатые, затурканные. А грустное им легче дается. Достаточно иметь оголенные нервы и обостренное чувство справедливости – и вот тебе пронзительная исповедальная нота, – сказала Жанна Ане.

– Писателем нужно родиться, – не согласилась та. – Собственно, как и хорошему математику. С той лишь разницей, что математик лучше творит в молодости, а писателю нужен жизненный опыт. Чтобы что-то отдавать, надо это сначала накопить. Но прежде он должен… услышать небо. Каждую книгу надо «прожить», тогда она будет чего-то стоить. Но ты права, где как не в детдоме произрастать грустному лирику. Именно из отчаяния подчас в душах рождается и прорастает самое сокровенное.