Лариса Шевченко - Любовь моя

– Увы, если отношения с прессой и руководством строятся далеко не на любви, они чреваты осложнениями, – сказала общую ни к чему не привязанную фразу Жанна.

– Да, да, – сказала Аня так, что было понятно, что слова собеседницы не достигли ее слуха или понимания.

– Не нам раздавать «знаки качества» и выдавать пропуска и направления в вечность. А вот история с Ларисой, похоже, надолго зависла… и пока без последствий. Этот факт, наверное, тебя, Лена, с ней сближает. – Инна сделала паузу, чтобы оценить впечатление, произведенное её знаниям проблем далекой подруги. Но реакция Ани была неожиданной. По-своему разгадав извилистый ход мыслей Инны, она заявила:

– Тебя обуял бес зависти. Так сама сваргань что-то особенное, замысловатое, чтобы на тебя нацелились все фото и кинокамеры мира!

– Повторяешься. Давай на пару? – молниеносно отреагировала Инна с искусно наигранным простодушием хамоватой особы.

«Опять Аня получила свою долю «внимания». Сама напросилась», – про себя отметила Лена.

Тяготясь долгим молчанием, Аня произнесла слишком пафосно:

– Писатель обязан говорить не то, что от него хотят услышать, а то, чего не ожидают. Он не имеет права лгать, ему приходится идти до конца, потому что это его ответ времени. Биография писателя должна накладываться на канву исторического развития страны.

«Бросается высокими фразами. Должен, обязан… Какие мы тут все умные. Писатель никому ничего не должен. Если только себе…» – усмехнулась Лена.

– Божий дар подталкивает его, внутренний позыв ведет… – начала проповедовать Жанна.

– Куда? – судорожно расхохоталась Инна, сжимая лицо в ладонях, и пряча голову под подушку.

– И заставляет «в каждом миге видеть вечность!» – в тон Жанне продолжила Аня.

– Срезала ты меня на взлете мысли… Ах, да! И на бред перестройки тоже должен откликаться? А я думала, писатель обязан абстрагироваться от грязи и пошлости, соблюдать с ними дистанцию, – оттянула на себя внимание Инна.

– А как же полное совпадение с эпохой? – официальным тоном, спросила Жанна, еще не поняв намерений Инны.

– Все зависит от расстановки акцентов, от того какую цель ставит перед собой писатель изначально. Рита не отступает от своих гражданских позиций, но ее интересы несколько иные. Экономика и политика – не ее сфера. И она в них не вникает. К слову сказать – не мной это подмечено. В своей жизни люди, как правило, ищут духовного и физического комфорта, а это часто приводит к душевной лености. Задача Риты перевести их из состояния самоуспокоенности в динамичное, действенное, – невозмутимо, с приветливой неторопливостью и с какой-то даже величавой снисходительностью в голосе, будто читая подросткам лекцию, подробно ответила Аня.

– Опять ты мне песню испортила. Людей встряхивает состояние экономики. Мне кажется, человеческое вероломство и коварство, бесчестье и предательство Рите понятней. Не в ее привычке избегать «сражений», – сказала Инна, чтобы подразнить Аню. – Тебя же эти качества тоже больше задевают?

– Оригинальная версия.

– Почему же? «Я, бабушка, Илико и Илларион» Нодара Думбадзе – книжка веселая, но и в ней ты нашла что-то с твоей точки зрения неправильное. Помнишь, тебя возмутило, что мальчишка, кое-как учившийся в школе, поступил в институт.

– А тебя не возмутило?

– Мелочи тебе заслоняют горизонт.

– Взятки, коррупция – мелочь? Да это самое главное, с чем надо бороться, если мы не хотим погубить нашу страну! Если бы удалось вернуть в страну все деньги, которые прячут за границей олигархи, наши люди жили бы несравненно лучше. Вложили бы их в родное производство, построили бы дороги и жилье в Сибири.

– А ты уже всё просчитала? Попробуй подходить к проблемам с разных сторон. Облегчу тебе задачу, напомню школьную математику. Используй хотя бы метод от противного, позволяющий глубже раскрывать сущность предмета, явления и ситуации.

По мне так лучше бы Рита отыскивала в людях положительные качества, а не закапывалась в недостатках. Сколько в человеке всего прекрасного! Велик человек! Литература должна быть оптимистичной и пытаться создавать идеального человека. Как тебе такой вариант?

– Идея так себе. И много раз апробированная. Уже можно проследить эволюцию ее развития.

– А кто из литературных героев для тебя сейчас ближе всех стоит к идеалу?

– Князь Мышкин, который демонстрирует идеальное состояние человека. Он счастлив даже не будучи влюбленным в женщину. Он как ребенок неосознанно любит жизнь, людей, природу, – сказала Аня и получила в ответ Иннину брезгливо-недоуменную мину.

«Опять подначивает, подбивает на спор? Не найти мне на нее управу», – рассердилась Аня и резко, с вызовом и отчаянной гримасой на лице ответила:

– Создай своего идеального. Инициатива наказуема исполнением.

– Наотрез отказываюсь. Слишком высокая честь для меня, госпожа учительница! Спасибо за доверие. У меня нет слов, чтобы выразить чувство благодарности, переполняющее мое сердце, – привычно принялась юродствовать Инна.

– Опять «стервозную муру» запустила?

– Только заметив недостатки, можно от них избавиться, – настырно продолжила игру Инна, не желая признавать себя побежденной.

– Вот тут ты права, – торопливо согласилась Аня, хотя понимала, что тон сказанного Инной не соответствовал его содержанию.

«Инна нарочно говорит заведомо противоречивые фразы. От скуки упражняется в злословии и пустословии, – вздыхает Лена, осторожно переворачиваясь на бок. – Еще в студенческие годы я объясняла Ане, что если бы она не реагировала, Инне не было бы интереса ее дразнить. Получается, что сама подставляется под удар и оказывается в «бедственном» положении». Но плечо подруге Лена все-таки предупредительно сжала.

– Творение писателя – важный документ своего времени, – обращаясь только к Ане, продолжила разговор Жанна. (Подобные фразы уже стали общим местом.)

– А в Ритиных книгах иногда звучит простодушие начинающего писателя, – заявила Инна, вскинув высокие брови.

«Теперь Жанну взялась изводить», – подумала Аня.

– Насколько я поняла из рассуждений Ани, Рита не лезет в «чернуху», ей претит транслирование и тиражирование отклонений в жизнедеятельности общества и отдельных людей. Но простодушия у нее не наблюдается, – сказала Жанна. – Я с большим скепсисом отношусь к произведениям, акцентирующим внимание на гадких и жестоких человеческих пороках. Есть этический предел открытости, искренности и откровению. Человеческая душа – слишком тонкая материя. Ее извивы, в конце концов, – это слишком личное. Надо помнить о чувстве ответственности за всех и каждого.

– Тем более, если эти произведения на потребу миллионной толпе? – спросила Инна.