Лариса Шевченко - Любовь моя

– Гоголь был фантастический, фантасмагорический реалист, хотя и сказочник.

– Ну и словосочетание ты придумала, Жанна! Ты имеешь в виду его «Нос»? По мне так это полная шизофрения… патология одаренности, особое строение воображения. Писательская психика часто бывает на грани. Может, он на самом деле так воспринимал реальность? Помнится, в детстве от его слова «бяша…» меня мороз по коже пробирал и совсем нехорошо делалось во всем организме. И тогда мне казалось, что автор больной… и что у него отклонение, доведенное до гениальности, – осторожно пожаловалась Аня. – И, памятуя это, я…

– Как пронял!! До печенок? Талантище! И у кого это отклонения в мозгах?.. Ну, ты даешь! Это же художественный прием. Выдавливай из себя страхи сквозь трещины сознания. Не только «Сон разума рождает чудовищ», но и ужас. Шучу, не злись. Переживать подобные ощущения – большая роскошь. И это только подтверждает, что Гоголь прекрасный астральный мистический писатель. Он видел, чувствовал и умел передать то, что редко кому дано! – восхищенно сказала Инна. – Великому художнику слова иногда позволительно «сходить с ума».

– Этого я не отрицаю. Но некоторые – не стану называть их фамилии – за своей оригинальностью и ортодоксальностью скрывают абсурдную безвкусицу, утверждая, что норма в искусстве – это скучно. Иной фильм или выставку посмотришь и думаешь: не в психушке ли я? – выстрелила Аня в Инну крупнокалиберным снарядом.

– Ого! Пора выдвигать вперед бронетехнику. И это дело, не терпящее отлагательства, – азартно подхватилась с матраса Инна.

– Есть мнение, что эти приемы отжили свой век, – сказала Лена, испугавшись, что возникнет диспут об абстракционистах или еще того хуже… – Когда в обществе происходят перемены, в писательстве тоже возникает что-то особенное. Жизнь сама диктует и выдвигает на первый план свежие идеи, иную эстетику, новых лидеров.

– Новая Россия, новая жизнь, иная литература, – поддакнула ей Жанна. – У каждого поколения свои герои.

– Мне кажется, людям, не знавшим подробностей нашей жизни, уже через пару поколений будет трудно понять, что зашифровали нынешние «оригинальничающие» авторы в своих произведениях, тем более, что объяснениями они не балуют. Современникам и то иногда эта задача представляется ребусом. Такого понапридумывают, что не со всяким воображением дотянуться до понимания, – неуверенно заметила Аня.

Но Инна с восторгом продолжила развивать свое предложение:

– В сказке можно быть предельно занимательным. Главное – больше тайного, секретного, с первых шагов недоступного пониманию. Ведь тайна – способ удержания внимания читателя. И как просто! А иначе Рита со своим реализмом-идеализмом может выглядеть на фоне фантастов примитивным нытиком.

«Инну можно принимать только в гомеопатических дозах», – подумала Жанна и рассмеялась:

– Даем советы писателям! В сказках кажущаяся простота. Поди, попробуй, напиши… умница ты наша «дорогая». Не каждому это дается. Идеи, сюжеты, методы носятся в воздухе, да мало кто их улавливает. И в головах у людей много чего витает, да наружу не просится.

– Мои встречи с детьми часто заканчивались тем, что они, восторженные и вдохновленные нашей беседой, обещали подробно написать о самых интересных историях из своей жизни, хотя я просила их анонимно сообщить о каких-либо особенных фактах лишь двумя строчками, остальное, мол, мое дело, писательское, – поведала Лена.

– И ты жила в предвкушении? – спросила Инна.

– Нет, я понимала проблемы детей, их способность переоценивать свои возможности, и догадывалась, что ничего от них не получу. Их желания часто не совпадают с навыками и способностями. Но я пытаюсь пробудить в них желание писать, – с выражением доброжелательной заинтересованности в разговоре ответила Лена.

– Мы в школе много тренировались, пописывая серьезные и юмористические статейки в еженедельную классную газету или в ежемесячную школьную. У нас здорово выходило! – вспомнила Инна.

– А я в детстве часто в своем воображении рисовала прекрасные картины, но когда брала в руки карандаш – ничего не получалось. И с музыкой так же было. В голове возникало идеальное звучание, а голосом достичь его не удавалось. Это меня очень удивляло и огорчало, – созналась Аня. – Я восхищаюсь теми, кому доступно то, что я сама не умею делать.

– Мне принять твои слова как признание? Не давали покоя лавры великих художников и певцов или хочешь испытать чувство причастности к какому-то великому свершению? Разница между желаниями и тем, что ты на самом деле могла, оказывалась слишком большой? Все предельно ясно…

Ане кислая ухмылка, перекосившая рот Инны, показалась садисткой, и она печально пробормотала:

– Вот ты как повернула. Нагнетаешь. Не стану ни подтверждать, ни оспаривать. Изощряйся сколько душеньке твоей угодно.

И обидчиво добавила сквозь зубы:

– Репутация важна. Она – все, что от человека остается после смерти. Но ты за меня и мою репутацию не волнуйся… Тебе эта насмешка не сойдет… когда-нибудь. Не от себя шалей, а от того, что несешь людям… Не вылепить хорошего человека, если он сам того не хочет.

А успокоившись, серьезно обосновала свой «провал» как художника:

– Разве ты в юности не проигрывала в голове оперные арии? Но когда пыталась пропеть их вслух, понимала, что нет таланта. Сошлюсь на свой опыт, хотя это может быть не корректно. Маленькой, я очень любила танцевать. Но когда я, необученная, «выделывала различные па», мир балета, наверное, содрогался. Я думаю, у всех людей существует интервал между желаниями и возможностями. У одних он сужается или вообще исчезает с помощью обучения, а для других некоторые их желания так и остаются неосуществленным по причине недостаточных способностей. В этом нет ничего зазорного. Не зря же люди ищут ту область знаний, где они в полной мере могут себя проявить?

– Любое творчество – бацилла заразная. Позволю себе небольшое допущение. Инна, а что тебе мешает взять в руки кисть? – поймав нужную тональность, с улыбкой Моны Лизы предложила Жанна. – А тебе, Аня, – перо. Лена посодействует. Кто из вас первой будет передо мной ответ держать? Кто «упадет, побежденный своею победой»?

– Крайне неудачная шутка. Чего ты добиваешься? Не созрела до понимания моих рассуждений или даже не вникала? – устало вздохнула Аня и демонстративно накрыла голову подушкой. Но обида все же выстрелила сердитой мыслью: «Ты же не Инна. Глупость и бестактность тоже заразны?»

И все же паузу опять нарушила Аня. Ее распирало желание высказаться.

– Я хочу начать с мысли о том, что взаимоотношения между людьми – это беспрерывная череда задач с бесконечным числом переменных, – с искренним воодушевлением продекларировала она, – а писатели…