Александр Ушаков - Прощание славянки

Высокие договаривающиеся стороны так и не смогли придти к единому мнению и на этой минорной ноте расстались.

Понимая всю призрачность своих устремлений, Сазонов, тем не менее, попытался выиграть время и обратился в Вену с просьбой продлить 48-часовой срок ультиматума.

Однако ему было в этом отказано без объяснения причин.

В Берлине точно такая же просьба Сазонова тоже не получила поддержки.

– Я, – сказал сербскому посланнику министр, – не вижу возможности дать вашему правительству лучшего, в практическом отношении, совета, чем принять австрийские требования, за исключением тех, которые касаются суверенных прав Сербии, каковыми, очевидно, ни одно правительство, не желающее променять свою независимость на положение вассального государства, не могло поступиться.

Затем министр дал в Белград телеграмму с теми же предложениями.

Сазонов очень надеялся на премьер-министра Пашича, которого считал достаточно решительным и мудрым человеком.

По его словам, «никакой другой министр, не имеющий в Европе положения Пашича и не пользующийся его авторитетом в своей стране, никогда не мог бы провести».

Как и ожидал Сазонов, Пашич оказался на высоте «страшного по своей ответственности положения» и согласился принести жертву, которая, как, во всяком случае, думали в России, могла «спасти его родину от скорой расправы».

В тот же день в Елагином дворце состоялось заседание Совета министров.

Сазонов изложил ход переговоров, вызванных вручением накануне Австро-Венгрией угрожающей ноты Сербии.

Совет министров одобрил предложение министра иностранных дел вместе с другими державами просить Австрию продлить указанный ею срок для ответа Сербии и посоветовать Сербии не принимать боя с австро-венгерскими войсками.

Вместе с тем, была принципиально решена мобилизация 4-х военных округов (Одесского, Киевского, Московского и Казанского), а также обоих флотов (Черноморского и Балтийского).

При этом было обращено внимание на то, чтобы всякие военные подготовления были бы ясно направлены исключительно на случай столкновения с Австро- Венгрией, и не могли быть истолкованы как недружелюбные действия против Германии.

После заседания совета министров состоялось свидание С. Д. Сазонова с сербским посланником, во время которого министр преподал посланнику советы крайней умеренности в отношении ответа сербского правительства на австрийскую ноту.

В 7 часов к министру иностранных дел приехал германский посол.

Он пытался оправдать образ действий Австрии, ссылаясь на то, что следствием по Сараевскому убийству, будто бы, добыты данные, устанавливающие вину сербского правительства.

Кроме того, он старался доказать правильность австрийского выступления необходимостью ограждения «монархического принципа».

Сазонов осудил действие венского кабинета и настаивал на неприемлемости для Сербии врученной ей ноты.

Говорил он и о неуважении к великим державам, выразившемся в том, что Австро-Венгрия, обратившись к ним, вместе с тем поставила столь короткий срок исполнению своих требований Сербией, что не дала возможности державам рассмотреть дело и дать своевременно свой отзыв.

Сазонов просил посла сделать все возможное, дабы побудить Берлин миротворчески воздействовать на австрийцев.

Надо ли говорить, что тот с величайшей готовностью откликнулся на просьбу министра и обещал сделать все от него зависящее.

Видевшие графа Пурталеса по выходе его от министра свидетельствуют, что он был весьма взволнован.

Он не скрывал, что твердая решимость министра дать австрийским требованиям отпор произвели на него сильное впечатление.

Посол Германии в Лондоне Лихновский назвал впечатление, произведенное в Англии ультиматумом, «ошеломляющим».

Однако вступать в игру Лондон не спешил.

Как это сейчас не покажется странным, но у англичан летом 1914 года были понятные только им основания надеяться на то, что они останутся в стороне от европейского конфликта.

Принятое восемью годами ранее так называемое «моральное обязательство» сэра Эдварда Грея не имело прямого касательства к событиям на Балканах.

Англия обязалась защищать независимость Бельгии на континенте.

После убийства эрцгерцога Фердинанда в Лондоне не видели никакой связи между сараевским убийством и неприкосновенностью бельгийских границ.

Именно поэтому у Черчилля не было предчувствия, что происходит необратимое и что спор между Веной и Белградом столкнет две коалиции.

«Для сохранения британских интересов на континенте, – писал он Грею 22 июля 1914 года, – Вы должны в своей дипломатии пройти два этапа.

Во-первых, Вы должны постараться предотвратить конфликт между Австрией и Россией.

Во-вторых, если на первом этапе мы потерпим неудачу, Вы обязаны предотвратить втягивание в конфликт Англии, Франции, Германии и Италии».

Судя по этим словам, Черчилль в любом случае предвидел длительные переговоры и все еще верил в возможность остановить начинавший свои страшные обороты маховик войны.

23 июля 1914 года Дэвид Ллойд-Джордж поделился с палатой общин своим мнением, что современная цивилизация выработала достаточно эффективные способы урегулирования международных споров, главным из которых является «здравый и хорошо организованный арбитраж».

24 июля на заседании Кабинета министров обсуждались ирландские проблемы.

Неожиданно для всех министр иностранных дел Э. Грей зачитал поступившую к нему ноту Австро-Венгрии сербскому правительству по поводу убийства наследника австро-венгерского престола.

Получив текст ультиматума утром 24 июля, Грей охарактеризовал его как «самый потрясающий документ, когда-либо посланный одним государством другому».

Оно и понятно.

Сербы ожидали ультиматума о наказании, а получили ультиматум, требующий полной сдачи – под руководством австрийских офицеров очистить страну от противников немцев.

Сам император Франц-Иосиф сказал, что «Россия никогда не примет его и будет большая война».

Глухой голос Грея завладел вниманием присутствующих.

Это была не нота – это был ультиматум, и при всей склонности Сербии разрешить конфликт было ясно, что ей трудно будет принять его.

«Европа, – написал Черчилль по этому поводу своей жене, Клементине, – трепещет, находясь на грани всеобщей войны. Австрийский ультиматум Сербии – это возмутительный документ».

Неприятно удивлен был и премьер-министр Англии Герберт Асквит, включивший Черчилля в свое правительство.

Выходец из простонародья (его отец торговал шерстью), он занялся политикой в 1886 году.

Асквит довольно быстро стал делать карьеру, чему очень способствовала его вторая жена, Марго Асквит.