Евгений Каштанов - Дума

– Ну а вас?

– Давайте это останется тайной? – замялась девушка.

– Ну, мне же нужно как-то к вам обращаться, – сказал Василий. – К тому же свое имя я вам сказал, не плохо бы ответить взаимностью.

– Пускай тогда я буду Кана. Просто Кана.

– Ну хорошо, просто Кана, рад познакомиться. И все же, почему вы решили оставить свое имя в тайне?

– Ну, я вас пока что плохо знаю, поэтому решила не говорить.

– Интересно… А вы так со всеми людьми?

– Только с теми, кого вижу впервые. Хотя погодите… – Девушка сняла очки и прищурилась. – Вы мне кажетесь подозрительно знакомым человеком. Я вас раньше где-то видела? – спросила она, чуть оттянув голову и надев очки обратно.

– Хм… – задумался Василий, почесывая щетинистый подбородок. – Если честно, вас я не помню… Да, вроде бы ни разу не видел. Впервые. А вы?.. Помните меня?

– Не знаю, – улыбнулась Кана. – Может и помню, а может и нет. Трудно сказать. Но да ладно, давайте сменим тему.

Пожав плечами, Василий спросил:

– И много людей узнало ваше настоящее имя?

– Нет, не много, – покачала головой Кана. Её волнистые волосы мягко дрогнули.

– Как вы думаете, есть ли у меня шанс?

– У всех есть, – улыбнулась Кана. – Все зависит лишь от нас, от нашего желания и стремления.

– Любите говорить загадками?

– А что, видно?

– Что-то похожее проглядывается, да.

Взору Василий бросилась женская улыбка. Снова молчание.

– И все же, что это за тайны такие? Почему вы скрываете свое имя от незнакомцев?

– Скажем так… – Кана слегка призадумалась, отведя голову в сторону. – Это мои личные взгляды и я не очень понимаю людей, которые говорят свое настоящее имя незнакомцам. По крайней мере таких людей, как я. Для меня это чуждо. Я говорю свое имя только настоящим друзьям, в которых я уверена на сто процентов, никак иначе. А для этого должно пройти порядочное количество времени.

– Таких людей как вы? Это каких же?

– Скажем так… Перетерпевших некоторые потрясения в жизни. Переживших, если не апофеоз неприятностей, то что-то похожее, близкое к этому по значению.

– Хм. – задумался Василий. – Вы пережили много бед?

– Достаточное их количество, чтобы опустить руки…

– И вы опустили? – спросил Василий, глянув краем глаза на Кану.

– Старалась не опускать, – ответила она, потирая очки двумя пальцами. – И вроде бы не опустила.

– Что придавало вам сил?

– Слушайте, это долгая история, давайте я вам расскажу её в другой раз, при случае? – Было видно, что Кане говорить об этом не слишком приятно. «Наверно, не хочется открываться какому-то доходяге, – думал Василий. – Оно и понятно, не нужно мне открываться. Кто я такой вообще, чтобы такие вопросы задавать?»

– Ну хорошо, – ответил он. – Я не настаиваю.

Кана кивнула, не то ответив таким образом на слова Василия, не то утвердившись в каких-то своих раздумьях.

– А что сподвигло вас на это? – не унимался Василий. – На то, чтобы не говорить свое имя случайным людям.

Кана задумалась на какой-то промежуток времени:

– Трудно объяснить. Давайте я постараюсь сформулировать ответ и дать его позже.

– Хорошо.

Какое-то время Василий и Кана лишь молча сидели на лавочке, наслаждаясь погодой. Голубоватые облака, словно нанесенные кистью художника, мирно проплывали по бездонному небу, которому, казалось, нет конца, листья деревьев легонько шелестели, словно боясь кого-то побеспокоить, солнце приятно светило теплыми лучами. На дорожке не поодаль пробегало два парня.

– Классная у тебя кепка, – сказала Кана.

– Мы уже перешли на «ты»? – спросил Василий улыбнувшись.

– А ты против?

– Нет… Что ты, совсем наоборот. Мне нравится. А кепка да, – Василий снял кепку и посмотрел на неё оценивающем взглядом, – классная, с детства ношу. Мне её как-то друг подарил на день рождения, когда я еще был двенадцатилетнем пареньком.

– И ты с этой кепкой так давно не расстаешься?

– Ну, вообще да. Люблю её, не знаю даже почему. Вроде и простая на вид, ничего приметного, но что-то в ней есть. И это что-то притягивает меня и заслуживает мою любовь.

– Хорошо сказано.

– Спасибо. А у тебя как, со зрением хорошо? – спросил Василий, наблюдая, как Кана снимает очки.

– Да, у меня все в порядке со зрением – ответила она. – Просто надеваю очки ради красоты. Нравятся они мне. Почти также, как и твоя кепка тебе.

Василий слегка улыбнулся.

– Классные очки, – подметил он.

– Спасибо.

И снова минута задумчивого молчания.

– Слушай, ты никогда не задумывался о том, что люди иногда не делают того, что хотят сделать? – начала Кана.

– То есть? – не понял вопроса Василий.

– Ну, люди говорят, что надо сделать то, надо сделать се. «Надо похудеть, надо заняться самообразованием, надо на этих выходных съездить к родителям, надо пойти работать», – будто процитировала многих людей Кана. – Люди лишь говорят, что в течении какого-то определенного или неопределенного времени им что-то необходимо сделать, заняться чем-то полезным, в общем тем, что они давно планировали и планируют, но никак не могут сделать. Вот у меня подруга была… Ну, как подруга, так, знакомая, но другая знакомая, общаться толком не общались. Все рассказывала и рассказывала, как она хотела на остров один слетать. Говорит: “ Остров! Очень мне нравится этот остров. А какое там солнце!.. А чего только стоят эти лазурные воды! Эх… Я обязательно когда-нибудь, рано или поздно побываю в этих местах. Когда-нибудь точно…» Ну а в итоге всю свою жизнь проработала клерком. И работает до сих пор. Едва сводит концы с концами… А у неё на шеё два ребенка. И куда, спрашивается, рожала только. Любит их, говорит, и что дети – цветы жизни. – Посмеялась отрывисто Кана. – Нет, ну представляешь? Цветы жизни! Это ж надо до такого додуматься!

– Людям иногда не хватает силы воли, – Василий пожал плечами как бы невзначай.

– Причины наверняка разные, – Кана опять впала в короткое раздумье. – Да, пожалуй, многие просто слабы силой воли, ну или на их пути вдруг встает какая-то преграда, которую они никак не могут пересечь. Это могут быть проблемы со здоровьем, проблемы в отношениях, или же просто куча нахлынувших дел, из-за которых приходится все откладывать на потом. Моей знакомой как раз-таки наверно силы воли и не хватило.

– А иногда люди просто ленивы. Страшно ленивы.

– Ну да. Но ведь есть разные люди, так?

– Так.

– И у всех свои заботы… Вон, как у знакомой-то: дети да и только. – Мечтательно посмотрела она на небо, а потом и на Василия. Только сейчас он заметил, что глаза Каны имели необычный бирюзовый окрас, словно бездонное, чистейшее озеро, отсвечивающее взгляд. Глаза Каны очень понравились Василию. Он не мог оторвать свой взгляд от них. Они были чертовски красивы и глубоки.