Екатерина Риз - Выйти замуж – не напасть

– Мама, он меня с собой не звал. Зачем я ему там? У него всё отлично. Учёба, работа, замечательная девушка. На самом деле, замечательная. А не я, школьная актриса и певица.

Мама от моих слов расстроилась.

– Зачем ты так говоришь?

– Потому что это правда. Нужно трезво оценивать свои способности. Жалко, что я раньше этого не поняла. Тогда, возможно, перестала бы порхать гораздо раньше.

– А что хорошего в том, чтобы перестать порхать? – вдруг задала мама риторический вопрос. И улыбнулась мне. – Ты росла такой жизнерадостной девочкой. Такой красивой, такой лёгкой и воздушной. Мне было так приятно за тобой наблюдать. А сейчас я переживаю. Маша, ты совсем перестала улыбаться. И в этом виновата я.

– Ни в чём ты не виновата, – бросилась я её защищать.

Мама махнула на меня рукой. Затем вытерла выступившие слёзы.

– Я так хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. – Она вдруг протянула руку и положила ладонь на моё запястье. Несильно сжала его. – Пообещай мне, что, когда я умру, ты здесь не останешься. Уедешь в большой город. Продавай квартиру и уезжай.

– Мама…

– Ты очень красивая, ты сможешь устроить свою личную жизнь. Но не здесь. За кого здесь замуж выходить?

– Мама, перестань говорить глупости. И ещё эти ужасные предостережения!..

– Никакие они не ужасные. Говорю то, что есть. Пообещай мне.

– Не буду я ничего обещать, – возмутилась я. – Сама понимаешь, что говоришь?

– Понимаю. Но я же не прошу тебя, меня завтра бросить и уехать, а потом… потом мне будет всё равно. И чего ты возмущаешься? Это всё равно когда-нибудь случится, все люди умирают.

Мама пыталась прикрыть свои мрачные прогнозы по поводу своей скорой смерти шуткой, улыбкой, равнодушным взмахом руки, а я смотрела на неё, бледную и уставшую от болезни, и у меня от острой жалости и понимания своего бессилия, сжималось сердце. Но что я могла сделать? От меня, к сожалению, ничего не зависело. Поэтому я пообещала. Дала глупое, ни к чему меня не обязывающее обещание, уехать в большой город и попытаться устроить свою жизнь там. А мама в ответ на моё обещание, довольно кивнула и, кажется, успокоилась.

Мама умерла летом. Уже после операции. Организм не справился с последствиями, как мне сказали врачи в кардиологическом центре, в котором мы оперировались, что операцию нужно было делать гораздо раньше, поэтому за результат они поручиться не могли. Никто не мог. И через три месяца после операции, я осталась одна. После похорон, на которые пришли всего десять человек, я сидела одна в опустевшей квартире, смотрела то на одну стену с фотографиями в рамках, то на другую, и совершенно не понимала, что мне делать дальше. Для кого стараться? Смысл вдруг ушёл, и я растерялась. Ушёл именно смысл, потому что послезавтра мне предстояло, как обычно, подняться в семь утра по будильнику и отправиться на работу, а вечером пятницы меня ждали в ресторане, и мне нужно было петь, веселить людей. А у меня ком в горле, по крайней мере, сейчас. Но самое страшное не в этом. Самая страшная мысль посетила меня после. Что закончив работу, отпев в ресторане, мне предстояло вернуться домой. А меня здесь никто больше не ждал, и от осознания этого хотелось плакать и кричать от бессилия. И задаваться тем самым риторическим, никчёмным вопросом: мама, почему ты меня оставила одну?!

Совсем недавно мне исполнилось двадцать три года, и вот я сижу на пуфике в прихожей, и совершенно не знаю, что делать со своей жизнью. Как незаметно пролетели последние пять лет! Они просто прошли, не успела я моргнуть и глазом. И они прошли совсем не так, как я рассчитывала. Учась в школе, мне казалось, что к двадцати трем годам я буду непременно замужем, и уж точно – буду счастлива. Ведь я всегда была счастлива, в моей жизни всегда всё складывалось удачно, и меня все вокруг любили, не уставали подбадривать и верить в мои таланты и возможности. Так где все эти люди?! Где их вера в меня?

Школьные подруги либо уехали, либо повыходили замуж и погрязли в заботах семейной жизни. Если я встречала кого-то из бывших подружек на улице, то практически каждую с коляской. Мы останавливались, улыбались друг другу, пытались о чём-то разговаривать, я косилась на бутуза, глядящего на меня круглыми, ошарашенными глазками, и тоже в ответ делилась новостями. Про жизнь, про работу, про планы на будущее. Про личную жизнь. Которая, вроде как, была, но, на самом деле, её не было. После отъезда Андрея, ни одного мало-мальски серьёзного романа не случилось. Уже не говоря о настоящих отношениях. Ухаживали за мной много, порой даже красиво, привлекательная внешность делала своё дело, внимание я к себе приковывала. Но всё это разбивалось о разные ожидания, мои и моего поклонника, да ещё и кучу моих проблем. Молодые люди хотели лёгкости, заигрывания, моего трепета по отношению к ним, а не моих финансовых проблем и больной матери, к которой я бежала по первому её звонку. Некоторые из этих индивидов всерьёз полагали, что я должна выбрать их, а не маму. Не бежать, остаться, сосредоточиться на них, таких неповторимых и замечательных. А я уходила, не задумавшись, и развитию отношений это совсем не способствовало, если честно. А, возможно, не способствовало как раз то, что мне никак не встречался человек, которого я бы захотела поставить выше других своих целей и ответственностей. Работая в ресторане, красуясь у микрофона, не привлечь к себе внимание, было достаточно трудно. А уж внимания от подвыпивших, осмелевших Казанов было с избытком. Но попадались и корректные, адекватные молодые люди, которые приглашали на свидания, дарили цветы, даже влюблялись в меня, но я жила в ощущении, что я задыхаюсь, и ни что меня не радовало. И так получилось, что в день смерти, в день похорон мамы, мне даже некому было позвонить. Ни одного близкого человека рядом со мной не оказалось. Какие-то дальние родственники, двоюродные и троюродные тетки, мамины приятельницы с фабрики. И все эти люди, выражавшие мне соболезнования, после разъехались по домам, и я осталась одна. Вот тогда-то я и вспомнила слова, что мне мама сказала в Новый год. Предложила мне уехать. Потому что знала – здесь я никому не нужна. Да, всё знакомо, всё стабильно, не страшно, но я одна. В родном городе меня ничего не держит.

Но просто взять и уехать, собравшись в один день, я не решилась. Пару месяцев я обдумывала возможности, мысленно настраивала себя, просматривала варианты работы и съема жилья в Нижнем Новгороде, и старательно давила в себе сомнения и страхи. Из-за этих самых страхов решила не продавать квартиру, оставить себе шаги к отступлению. И даже позволила маминой двоюродной сестре заселить в нашу квартиру своего сыночка с семьёй. Конечно, я понимала, что мой безалаберный троюродный братец за время проживания превратит квартиру и без того с устаревшим ремонтом, практически в сарай, но всё же это лишало меня надобности оплачивать коммунальные платежи. Оплачивать я не собиралась, а вот следить за тем, с какой регулярностью это делают родственники, всё же следовало. А сама собрала личные вещи, которые уместились в один большой чемодан, и отправилась на вокзал, от которого каждые два часа отходил автобус до Нижнего Новгорода. А, по сути, в мою новую жизнь.