Ирэн Лэнтиджини - ЗЕРКАЛО

– За тебя, дорогая, умеешь ты задеть за живое.

Он поднял свой бокал. Маша что-то тихо ответила. Ее ответ был адресован только ему, да и смотрела она только на него и когда говорила, и когда пела. Этого нельзя было не заметить.

Вика вдруг почувствовала себя лишней в компании старых друзей Никиты, но не это задело ее самолюбие. Она поняла, что место королевы нынче занято, а примкнуть в свите властительницы сердец – это скучно. И опять это дикое чувство ревности накрывало ее своим плотным туманом. Она пыталась продираться сквозь него, но попадала в еще более непроходимую темень. Ей казалось, что любимый человек начинает тяготиться их связью. Вначале этот повышенный интерес к богатой Анне, теперь – благоговение перед знаменитой актрисой. А кто она, какое место занимает в его душе? Внутри девушки бушевали демоны. Словно почувствовав это, Никита попытался обнять любимую, но Вика резко вырвалась из его рук и отчетливо громко произнесла: «Ключ от машины!»

– Не понял? – простодушно переспросил Никита.

– Я сказала, дай мне ключ от машины!

В глазах Вики разгорались недобрые искорки.

– Пожалуйста, – Никита протянул брелок, – но что случилось?

– Ничего. Я еду в город.

Вика, не попрощавшись с компанией, быстро направилась к авто. Никита догнал ее в тот самый момент, когда она заводила двигатель.

– Мы же собирались еще кататься на велосипедах.

– У меня изменились планы, а ты катайся. Машу прихвати с собой!

– Ты что, ревнуешь?

В голосе Никиты не было злости, проскальзывала даже некая веселость.

– Ты беги, а то новый романс пропустишь!

Вику душили слезы.

– Да не нужны мне романсы, не дури, все же хорошо! Сейчас поедем с ребятами в Китаеву пустынь, как и собирались.

– Что-то мне расхотелось по монастырским местам да еще на велосипедах. И в театральных посиделках ваших участвовать тоже надоело, смотреть, как убогие интеллектуалы заглядывают в рот второсортной актрисе.

– А ты, оказывается, не любишь людей?

– Да, я не люблю людей, – уже кричала Вика, – я люблю тебя!

– Тогда останься.

Лицо Вики пугающе отталкивало.

– Я люблю тебя не настолько, чтобы слушать русские народные песни.

– Я понял. Поступай, как знаешь!

Никита резко развернулся и пошел к дому. На площадке у дома уже танцевали. Маша с Олегом выдавали чарльстон.

– Ник, ты пропустил такой степ! – орал слегка захмелевший толстяк, давний приятель Олега и Лены, занимающийся ресторанным бизнесом в славном городе Одессе.

Он приехал на несколько дней проведать родителей и по случаю выбрался к друзьям.

– Сашуль, мы сейчас все наверстаем! – подхватил владелец винного бутика. – Маэстро, музыку!

Гена и Саша – два неразлучных школьных друга – стали лихо отбивать чечетку на террасе. Этот козырный номер исполнялся не раз на всех днях рождениях и сборищах, но от этого он нисколько не терял своей прелести и актуальности.

– Прошу на бис! – кричал Никита.

Встреча друзей переходила в фазу крещендо. Велопробег решили оставить до лучших времен. Всем было хорошо и весело здесь, у цветущих кустов сирени и ломящего от яств стола. Народ дружно шел в пляс. Вино лилось рекой, все братались. На огонек прибывали все новые люди. Подоспела еще одна порция шашлыков.

Никита изо всех сил пытался войти в ритм праздника, но злость мешала ему искренне включиться во всеобщее веселье. И причиной этой злости была его девушка. Ее странные перепады настроения начинали выводить его из равновесия. Последнее время он не понимал, чем руководствуется в своих поступках Вика. Внешне ничего не изменилось: он по-прежнему любил и хотел ее, оберегал от житейских трудностей, делился с ней всем, что имел. Им было хорошо вместе, но двадцать четыре часа в сутки находиться вдвоем невозможно, однажды начинаешь задыхаться в этой любви. Он даже предположить не мог, что любой, даже просто человеческий интерес к другой женщине, будет вызывать у его возлюбленной гнев.

«Но ведь такого раньше не было», – говорил он себе и врал: он не мог быть объективным, ведь раньше в их мире не существовало ни женщин, ни мужчин, были только он и она, хотя они встречались с людьми, ходили на мероприятия и в гости.

Что же получается: они никого не замечали, люди были лишь декорациями в их придуманном мире? И когда декорации стали оживать, их мир начал рассыпаться, как карточный домик?

– Давай потанцуем.

Это была Маша. Ее голос возвращал Никиту из запертой комнаты собственных мыслей в реальность. Женские руки покоились у него на плечах, тонкие длинные пальцы гладили его шею. Он даже не понял, в какой момент ее рот жадно впился в его губы. Никита закрыл глаза, чтобы чувствовать лишь сладкий запах ее волос, согретых последними лучами весеннего солнца. Он больше не хотел ни о чем думать. Потом они ехали по ночному городу, и только когда авто остановилось, Никита понял, что находится возле дома Маши. И снова поцелуи – такие страстные и такие мучительные для него.

– Я так не могу.

– Почему? – спросила Маша.

Никита резко отпрянул от лица подруги и стал спешно что-то искать в карманах. Он достал пачку сигарет, вытащил из нее одну, но так и не закурил.

– Я не люблю тебя. Неправильно это, нечестно.

– Понимаю, – спокойно произнесла Маша, – но это неважно. Главное, что я люблю тебя, и мне этого хватает. Никакого душевного стриптиза. Просто будь.

Маша вышла из машины и обратилась к водителю:

– Отвезите его, куда он скажет. И на сегодня вы свободны. Спасибо.

Вика проснулась от телефонного звонка, но ответить не успела. Сквозь полуоткрытые жалюзи пробивалось утреннее солнце. Часы показывали 10:20. Она явно ощущала, что в квартире никого нет. И этот телефонный звонок буквально прорезал тугую мертвую тишину. Никита так и не появился ночью. Странно, но это совершенно ее не взволновало. Не было ни боли, ни отчаяния. Внутри растекалась непривычная пустота. Вика медленно поднялась с постели и побрела в кухню. Сварила себе кофе. Подождала пока он остынет – не любила пить горячий.

Она стояла с чашкой кофе у окна и смотрела во двор, на площадку, где в песочнице играли дети. Малыши строили песочные замки и сажали возле них веточки с листочками – это были их деревья. Вот так же и она в детстве строила замки из песка, а теперь ей нужен был настоящий. Вика не знала, что делать. Звонить ли Никите?

Хочет ли она, чтобы он приехал, или ей все равно? Она смотрела на бегающих детей и искала ответ. В памяти всплывала картинка: они дома, дневной свет мягко освещал комнату, Никита лежал на полу и гладил ее ноги, свисающие с кровати, и ей казалось, что она плывет в лодке по синему бескрайнему озеру. Плывет к нему. Она не видела его, но понимала, что он где-то есть, он ждет, чтобы бережно причалить ее лодку к берегу. Но была ли это любовь? Или только желание обрести что-то твердое под ногами, найти свой берег?