Ирэн Лэнтиджини - ЗЕРКАЛО

– Обними меня, – попросил он.

Вика скорее по привычке обняла его за плечи и прижалась к спине. Она чувствовала, как дрожит его тело. Взрослый мужчина, зарывшись головой в подушку, плакал, как ребенок. Вика гладила его волосы и думала о том, что английский замок и сказочный принц с римскими каникулами ей не светят, но есть эта маленькая квартирка на Подоле и эти мягкие волосы, скользящие между ее пальцев, и это вся ее жизнь – сейчас и потом. Наверное, это и есть любовь. Ей почему-то сделалось грустно и тоже захотелось плакать, но она сдержалась. Двое плачущих в одной постели – это много.

– Мы такие же снаружи, как и внутри, – тихо произнес Никита, опрокидываясь в сон.

Вика долго думала над его словами. На душе опять стало тяжело, а ведь еще утром казалось, что она обрела легкость. Эта любовь вдруг стала давить на нее, как камень. Она все время сравнивала себя с возлюбленным и во всем видела его превосходство. Он был главным в их деле, его обожали коллеги, что так редко случается в богемной среде художников, где всеми чувствами правит самолюбование и зависть, его уважали и ценили заказчики. Но самым большим отличием Никиты была его искренность. Да, он был снаружи таким же, как внутри. Ему нечего было прятать и скрывать. Вика же не переставала искать свое отражение. Она не знала, что скрывается за лицом, смотрящим на нее из зеркал, но оно явно что-то скрывало, и эта тайна притягивала и отталкивала ее одновременно. Она не знала, кто спит у нее внутри.

Он спустился в подвал, чтобы найти там старые подшивки журналов. И вдруг за ним захлопнулась тяжелая дверь. Как могло случиться, что она вообще сдвинулась с места, было загадкой, ведь сильного ветра, который мог это сделать, не было. И шагов, приближающихся к двери, он не слышал. Все это было немного странно. Стало темно и холодно. Он порылся в карманах и нашел зажигалку. Это было небольшой победой. Провозившись некоторое время с разведением костра из старых газет и сломанного деревянного ящика, Никита стал рассматривать стены. Надо было думать, как выбираться отсюда. «Дурак, – корил он себя, – почему не взял с собой телефон?» Теперь, когда дверь захлопнулась, он может просидеть в этой келье не один час, пока кто-то не заметит его исчезновения и не начнет его искать. И тут раздался звонок. Звонок из другого мира. Никита машинально вскочил.

– Привет! Не разбудила? – доносился из трубки знакомый женский голос.

Он все еще думал, что пребывает в сновидении и немного удивлялся тому факту, что в руке у него оказался телефон, но интонации Маши вернули его к реальности.

– Доброе утро!

Услышав ее нежный смех, Никита стряхнул с себя последние видения сна.

– Привет. Ты меня спасла.

– Что? – с недоумением спросила Маша.

– Я выбрался из подвала.

– Прости, я не совсем понимаю, какой подвал?

– Да сон мне дурной приснился. А твой звонок прервал этот кошмар.

– И что тебе снилось?

– Как-нибудь расскажу. Сейчас надо срочно вставать и быстро собираться.

– Ты уезжаешь? А я сегодня даю свой первый концерт в качестве барабанщика. Хотела пригласить.

Никита окончательно проснулся.

– Машка, я так хотел бы прийти, но рулю в Одессу дня на три. Давно с ребятами договорились. Им там надо помочь, глянуть помещения, которые они взяли под рестораны. Стартуем через пару часов.

– Ну, значит в другой раз. Хорошо тебе съездить!

Голос Маши оставался таким же приветливо-дружелюбным, и Никите это очень нравилось. Не было ни малейшего напряжения, нервозности или затаенной обиды. Теплые волны понимания буквально омывали его утро. Он даже не удивился, не увидев рядом на кровати Вику. Ее не было в спальне, но по запаху сваренного кофе он понял, что она дома, готовит завтрак. Никита отправился на кухню. Он вошел почти беззвучно и замер. Вика стояла у плиты и выкладывала из сковородки подрумяненный омлет с овощами в огромное марокканское керамическое блюдо. Она обернулась. Никита никогда так не хотел ее, как в эту минуту. Вика предстала перед ним на своих красивых стройных ногах, не облаченных ни в какую обувь, почти голая. Из одежды на ней красовался лишь коротенький клетчатый фартук с кружевным карманом. Она молча смотрела на Никиту своими карамельными глазами, и от ее взгляда у него вдруг начала кружиться голова. Он не мог произнести ни слова, все они слова застряли где-то в районе солнечного сплетения. Он подошел к Вике, медленно развязал фартук. Провел ладонью по ее спине – сверху вниз. И тут же, на столе, смахнув на пол тарелки с омлетом, взял ее, пропитанную солнцем, запахом прованских трав и восточных специй.

Садясь в машину, Никита не без восторга говорил сам себе, что ничего никуда не ушло и что он любит самую прекрасную девушку на свете. Кружевной фартук на ее волшебном обнаженном теле был лучшим нарядом, который он когда-либо видел в жизни. Прежде чем завести двигатель, он на минуту закрыл глаза и представил себе ее в этом фартуке. И тут же волна возбуждения начала снова накатывать и накрывать его с головой. Он выскочил из машины и, не закрыв ее, помчался в подъезд и вверх по лестнице. Ключ предательски не попадал в замок. Ворвавшись в квартиру, он услышал, как в ванной бежит вода. Дверь в ванную, к счастью, была не запертой. Никита рванул ее и, не раздумывая ни секунды, вытащил Вику из душа. Она не сопротивлялась. Напротив, мокрая и горячая, хохотала в его объятиях. И они снова любили друг друга в спальне с зашторенными окнами.

– Не хочу от тебя уезжать. Собирайся, едем в Одессу вместе.

Никита нежно целовал ее спину и гладил ее волосы. Вика, откинув голову, открыла глаза и посмотрела на него.

– Ты же знаешь, что я должна пойти с Юрием еще к двум художникам.

– Да к черту Юрия и эту работу! Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Устраиваем майские каникулы!

– Хорошо, но ты же понимаешь, что мы поступаем глупо? Человек специально не поехал в Италию, чтобы добить этот вопрос. Другого времени у него не будет, а значит, придется ходить по киевским Рафаэлям с его дивной женой.

Никита распалялся:

– Ну, хочешь, я возьму Анну на себя.

– И будет у тебя Анна на шее!

Вика засмеялась:

– Только Чехова нам не хватало! Нет уж! Этого я точно позволить тебе не могу.

– И что же делать? – игриво поинтересовался Никита.

– Тебе – свою работу работать в Одессе, а мне свою – в Киеве. Да и расстаемся мы всего на три дня.

Голос Вики звучал деловито-буднично, и это мгновенно вернуло Никиту из страны мечтаний.

– Ты просто не хочешь ехать со мной?

– Не хочу быть треплом, не умеющим держать слово. А ты поторопись, там ребята, наверное, уже час тебя ждут в «Чабанах». И поели, и попили, и на дорогу одесскую глядят с надеждой и тоской. А ты все не едешь.