Геннадий Мурзин - Загадки семейных трагедий. Уральский криминальный роман

У следователей, особенно, если они по особо важным делам, имеется такая манера – всякое лыко вписывать в строку.

Следователь спрашивает потерпевших, ставших впоследствии свидетелями по делу: «Как вы поняли, что старший инспектор Исхаков дал разрешение на проход и пронос багажа?»

Свидетели: «Спросили, можем идти? Гражданин начальник качнул головой»

Следователь: «И что из этого?»

Свидетели: «Поняли, что гражданин начальник разрешил».

Следователь: «И что было потом?»

Свидетели: «Мы спокойно пошли на посадку. Оттуда нас вернули назад».

Ну и ну! Зачем на службе качать в разные стороны головой? Можно сказать: мало ли по какому поводу в те минуты стала болтаться голова, например, от переутомления. Это так. И, тем не менее, на службе и при исполнении качать головой – не след. Особенно, если общаешься с южанами. Вот ведь как всё обернулось? В голове не имея ни единой черной мысли, служака-парень попал в скверную историю: южане не так поняли и охотно полезли в карманы за дополнительными денежными знаками.

Вот и вердикт суда готов: «Признать Исхакова Олега Борисовича виновным в совершении преступления…»

…И впервые отправился парень, которому было всего-навсего двадцать три года, по этапу в северную колонию, специально предназначенную для подобного спецконтингента. На перевоспитание отправился. На перековку. Чтобы устранить, говоря словами следователя, пробелы в работе по подбору, расстановке и воспитанию личного состава, допущенные командованием транспортной милиции.

После оглашения приговора начальник ОБЭП областного управления внутренних дел позвонил коллегам-транспортникам и, хохоча, прокомментировал событие весьма лаконично: «Невесткам в отместку».

Впрочем, за достоверность этого «демарша» не ручаюсь. Но слухи были.

Войдя в ресторан грузинской кухни «Тифлис», машинально посмотрел на часы. Хмыкнул удовлетворенно, потому что гордился пунктуальностью. Встретили два швейцара. Молодые грузины. Оба в национальных костюмах девятнадцатого века. Даже с кинжалами. Подумал: «Муляжи, пожалуй». Один из них, гостеприимно улыбаясь, поприветствовал:

– Рады видеть! Заказывали столик или отдельный кабинет?

– Приглашен, – сухо ответил посетитель и пояснил. – Назначена встреча.

Сняв модную курточку из хорошо выделанной кожи, передал гардеробщику, который, прежде чем повесить, встряхнул, сдул несуществующие пылинки. Понятно: дополнительное обслуживание требует соответствующей оплаты. Достал портмоне. Порылся в нем. Нашел и небрежно бросил на барьер полутысячную купюру: многовато, но меньшего достоинства не оказалось.

Осмотрелся. Рядом оказался дружелюбно приветствующий метрдотель всё той же национальности.

– Какой столик предпочтительнее? Может, тот, что глубоко в нише и отгорожен от зала портьерой?

Клиент отрицательно мотнул головой.

– Благодарю, но, – заметил, как из-за третьего справа столика на двоих встал мужик и направился в его сторону, – кажется, обо мне уже позаботились.

Мужик дружески взял под руки и, обращаясь уже к метрдотелю, сказал:

– Прошу не беспокоиться… Свободны… Это ко мне.

Метрдотель кивнул, извинился и занялся другим клиентом. Однако боковым зрением не перестал следить за этой парочкой. По его ощущениям (сказывался многолетний опыт), это была не встреча друзей, хотя поджидавший и явно демонстрировал (слишком уж нарочито) сердечное расположение, угодливо и суетливо устраивая за своим столиком.

Они сидели напротив. Оба какое-то время внимательно присматривались друг к другу, не произнося ни слова. Убедившись, что никогда и нигде не встречался, вновь пришедший, довольно грубо спросил:

– Что надо? Зачем представился другом? В моих списках не значишься.

У того в глазах сверкнули злые искорки, но внешне остался всё тем же.

– Ах! – воскликнул с усмешкой он. – Так, мы, значит, на «ты»? Так сразу? Пусть будет так. Я не против.

– Ждал церемоний? Не дождешься. Кто такой, чтобы… Не из моего круга… Не ровня.

Тот кивнул.

– С одной стороны, да…

– Хоть с какой стороны!

Реплика осталась не замеченной, но, окинув взглядом соседние столики, продолжил говорить гораздо тише.

– С другой стороны, мы два сапога – пара.

– Не неси чушь!

После очередной усмешки спросил:

– А иначе зачем было идти на встречу с кем попало? – Взял меню и стал листать. – Подкрепимся и продолжим выяснение отношений. Так… Что пить будешь?

– Ничего.

– Слышал, что предпочитаешь коньяк.

– За рулем.

– Ну, знаешь ли, я тоже.

– Не пример.

– Трусишь? С чего? – мужик кивнул в сторону окна, за стеклом которого виднелась автостоянка. – На такую-то «тачку» ни одна псина не тявкнет.

– Знаю, но все равно… Не из боязни, а из принципа.

– Давно?

– Что «давно»?

– Давно стал таким принципиальным?

– Сколько себя помню.

– С памятью явно нелады, не находишь?

– Не нахожу.

– Тогда освежу память. Верну тебя на тридцать лет назад. Итак, кем был, а?

– Студентом.

Мужик тихо рассмеялся.

– Прямо скажем, хреновым был студентом. Но я не о том.

– А о чем?

– О том, что первым в институте наркоманом был.

По лицу собеседника пробежала тень, но ответ был бодреньким:

– Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.

Мужик, вновь усмехнувшись, отложил в сторону меню.

– Ты, как хочешь, а я всё-таки побалуюсь слегка. Не хочу обижать грузин своим отказом от их национальной кухни. – Подозвал официанта и сделал заказ. – Пару соток национальной самогонки…

Официант уточнил:

– Чачу имеете в виду?

– Да.

– На одного или на двоих?

– К сожалению, на одного.

– А на закуску?

– Фруктово-овощной салат острый «По-грузински».

– Всё?

– Еще бутылочку «Боржоми».

– А товарищ?..

Тот ответил, мрачно разглядывая что-то за окном:

– Кофе… Погорячее и покрепче.

Официант ушел. Мужик откинулся на стуле.

– Продолжим выяснение отношений. Сначала все шло хорошо. Маменька и бабушка, насколько мне известно…

– Откуда?

– Неважно… Обеспечивали карманные расходы, которых на дозы вполне хватало. Узнал отец и перекрыл финансовые ручейки для бездельника. Что тебе оставалось? Начать горбом зарабатывать? Не по тебе. Ну и… Разбойное нападение и статья. Небо в клетку. Наступили серые будни лагерного быта. Всё так, «Барчук»?

Побледнев, мрачно спросил:

– Что еще за «Барчук»?

– Забыл? Лагерная кликуха твоя.

– Никогда не было!

– Не нервничай. Я ведь что? Не изверг, чтобы ворошить твое прошлое. Ты спровоцировал. Это ты решил, что мы с тобой – не ровня, что ты такой белый и пушистый, что чист, будто агнец Божий.

– Всё в прошлом…