Павел Патлусов - Афоня

– Может вернёшься? – съехидничал, с широким розовым рубцом на лице – от правого уха до рта, – смуглый поселенец Охрим Барабаш.

– На висилицу! Что – ли! – И тут же добавил. – Желания нет; там нам Царь-батюшка приготовил только смертное угощение…

– Вот – вот, – рассуждал Охрим, – здесь ты уже и бабой обзавёлся и жить на земле решил спокойно и сытно, чего ещё надо?

– Чего? – охрипшим грубым басом, отложив пустую уже чашку с ложками в сторону, отметил, вступил в разговор русоволосый с ярко – голубыми глазами казак. – Баба – дело не хитрое: из прошлого похода на вогулов два десятка их в полон взяли: кому любовницей стали, а кому и жена… Наших московитских баб здесь трудно сыскать; считай половина казаков с ними – вогулчанками живёт. Вот даже Звонарю предлагали одну очень «мягкую» телом вогульчанку, – отказался… Ещё, видать, не ведает, какой «антерес» у бабы под рубахой!

Казаки заулыбались, некоторые откровенно начали хохотать, но, вспомнив, что трапеза не окончена, начали выходить из-за стола, крестясь на восток.

Вдруг один из стражников, на земляном валу, начал подавать сигнал – маячить казакам рукой, показывая на север. Все обратили свои взоры в направлении руки стражника. Там, вдали, по северному пологому склону горы, в направлении острога скакал всадник.

– Или от Никольской часовни монашек скачет, или сам Строганов гонца послал, – высказал своё предположение Киса Кованый, – подождём…

Казаки вновь присели на скамьи, возле стола. Афоня в это время убрал со стола рыбьи кости, на которых устроили уже пиршество тучные мухи. По пути к реке он выбросит кости бродячим собакам. Положив в пестерь 4 4 Пестерь – холщовая сумка. чашки и ложки, он начал спуск с горы, чтобы там – внизу, на реке вымыть посуду. Стражники обычно ели позднее, посуду мыли сами, но кроме того, они должны будут отправиться на ночной лов рыбы, – здесь был такой порядок. На следующий день уже другая пара стражников занимается ночной рыбалкой. Такое правило среди казаков завёл Киса Кованый – пятидесятник, командующий полусотней казаков.

Примерно за двести метров от острога пятидесятник узнал всадника,

– Ерёма Кизелбаш – человек Строганова.

Через несколько мгновений наездник спешился возле костра, привязав лошадь за сук большого бревна, отложив в сторону пищаль и подошёл к казакам, молвив: «Мир Вашему дому!» – направился к Кованому. Казаки вразнобой ответили: «С миром принимаем!»

– Грамота тебе, Кованый, от Строганова, – доставая из-за пазухи бумажную трубку, сообщил Ерёма Кизелбаш.

– Давай. – Без церемоний принял послание Строганова Киса, внимательно осмотрев сургучную печать, – вроде бы евонная – Строгановская печатка… Звонарь придёт – прочтёт…

Протирая чашки речным песком, Афоня – чисто по-детски любовался игрой мелких рыбёшек в реке, на отмели. Он не думал, что данное послание определит всю дальнейшую его жизнь…

– Садись, Ерёма, к столу – похлебай ушицы, – распорядился пятидесятник,

– Барабаш с Вятичем сменят стражу, – им тоже надо ухи отведать!

Строгановский гонец вымыл руки, вытер их о зипун, как все казаки, отвязал от пояса на чуге 5 5 Чуга – узкий кафтан с рукавами по локоть, на пуговицах. Н. Костомаров ложку и сел к наполненной ухой чашке. Прежде он посолил варево, попробовал и выразив одобрение казачьему блюду, борясь с чувством голода, дождался стражников. Как только казаки – поселенцы опустили свои ложки в уху, Ерёма Кизелбаш тоже приступил к трапезе. Казаки молча, покручивая усы, теребя бороды, ждали, когда человек Строганова насытится, дабы приступить к нему с расспросами о житии – бытии в Чусовских городках.

Казаки – стражники с гонцом наелись аж до отрыжки, блаженствуя, развалились на скамье, навалившись спинами на стол. Казаки – поселенцы начали робко наседать на Ерёму с вопросами, но последний не стал перед казаками держать речь, ответив просто и коротко: «Вначале прочтите грамоту…»

Томительное ожидание длилось недолго – подошёл Афоня, громыхая чашками в холщовой сумке.

– Чти, Звонарь, – протянул ему грамоту Киса Кованый. Молодой казак развернул свёрнутую в трубку грамоту и начал тихо, с расстановкой читать, но абсолютно невнятно для стоящих вплотную к нему казаков.

После прочтения текста он что – то на ухо сказал пятидесятнику. Киса Кованый немного подумал над сказанным Афоней и строго предупредил его: «Никому – ни слова!» – И уже для всех казаков – поселенцев громко крикнул: «Завтра, с утра, казачий круг, – надо совет держать, думать будем, а пока можно всем по домам…»

Казаки – поселенцы не торопились расходиться и надоедали с расспросами как посланцу Строганова – Кизелбашу, так и Афоне Титову.

– Ох, казаки, ждут вас большие дела, – решил в незначительной части удовлетворить любопытство казачьей массы Ерёма, – в Орёл – город понаехало много разного люду: казаки со своими атаманами, литовины, поляки и многих других беглых… Грядёт поход за Камень: воевать будут Кучума!»

Казаки после такого сообщения явно приуныли, ибо все они были, в основном женатыми, жили семьями в своих избах, на землях, дарованных Строгановым; желания» воевать Кучума» у них не было.

Только чуть забрезжил рассвет следующего дня, как казаки – поселенцы потянулись от подножья горы к острогу в добротных кафтанах, чугах и в почти неношеных сапогах или ичетыгах, – лапти в этот день были «не в ходу». Обивая утреннею росу с жухлой травы, казаки оставляли на склоне горы тёмные неровные полосы, сходившиеся, как остриё ножа, у острога.

Прибыв на место, казаки рассаживались вокруг костра на брёвнах, укладывая длинные сабли между ног; все подсушивали намокшую от росы обувь. На казачий круг собралось чуть более четырёх десятков поселенцев. Обычных шуток и побасёнок перед началом круга не было; по всему виду собравшихся казаков чувствовалось напряжение, тревога, – многие из поселенцев провели сегодня бессонную ночь. Первые робкие лучи солнца, играя в каплях обильной росы, превращали вершину горы в «алмазную россыпь», но восторга у казаков это чудо августовского рассвета не вызвало.

– Казаки, – встав из-за стола, перекрестившись трижды, начал казачий сход Киса Кованый, – Аника Строганов просит вас службу вершить, в благодарность за жалованные нам земли…

– Воевать «татарову» не желаем, – перебил начатую речь пятидесятника Трофим Вятич, – мы замирены с ними.

– Придержи язык, пока не молвил слово атаман, – оборвал преждевременное возмущение казака Ерёма Кизелбаш.

– В Чусовских городках взловили вогула, который донёс, что Беглебий – мурза собирает воинство для нападения на русские поселения и уже начал якшаться 6 6 Якшаться- дружить, общаться, знакомиться В. Даль с Кадыр – мурзой. Если Кадыр – мурза нарушает перемирие, то его нужно утихомирить упреждающим ударом, дабы он не оказал помощи Беглебию… Плыть нужно будет по рекам Сылве и Барде. Давайте держать думу, как исполнить просьбу Строганова и отблагодарить его за дарованные нам земли. – На этом атаман, закончив речь, сел на скамью. Наступило томительное затишье, во время которого был слышен даже комариный писк. Первым начал разговор старейший по возрасту казак Фёдор Бердыш. – «Ажели» воевать Кадыр – мурзу теперь не можно: острог не достроен, припасы на зиму не произведены, у многих казаков избы не достроены – явно не время…