Амаяк Тер-Абрамянц - Автоскайп с американским дальнобойщиком. Репортажи, рассказы

– Ну а протестанты? – спрашиваю я.

– Ты понимаешь, американцы как-то так исхитрились вывернуть христианство, что считают тех ближе к Богу, кто Богаче! Но мы же все знаем строки писания, что легче пройти верблюду через игольное ушко, чем богатому войти в царство Божие. Я верю в священные тексты, а не пасторам. И опять же, там, где собираются люди, сразу начинает формироваться иерархия… собирать какую-то десятину… Где об этом в Библии?

Марк Твен как человек ему не симпатичен, но как писателя, он, безусловно, его признаёт.

– Вообще-то Марк Твен по характеру разрушитель устоев той пуританской Америки. Вот Гек у него спасает негра Джима, дружит с ним, а в то время, ещё до гражданской войны, вообще исключался любой контакт между белыми и чёрными. К сожалению для тебя, поедем из-за пробки не через Сент-Луис, а мостом ниже. Если помнишь, Гек убегает от отца, что тоже – разрушение семейных устоев, плывут в Мемфис? Где якобы нет рабства – на самом деле далеко не так. Ну, а за издевательством над Библией и Евангелием он ещё ответит на том свете, – говорит Дмитрий спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся.

Впереди показываются железные решётчатые фермы моста. В пару секунд мы пролетаем над величайшей из американских рек, и я только успеваю бросить взгляд направо и налево. Ничего себе, вполне приличная речка, не уже Волги в среднем течении, вода мутно-голубая, посреди течения взгляд выхватывает белый теплоход, стоящий поперёк течения с длинным, как комариное жало, бушпритом, низенький и, кажется, если это не моё воображение, с закрытыми колёсами!

– Вот, – продолжил Дит, – а по берегам много металлургических предприятий.

– Сточная канава? – спросил я.

– Не скажи, они даже в ней научились выращивать осетровых с чёрной икрой.

– Ну, вот главное в «Томе Сойере», – возвратился к Марку Твену Дит, – это же Марк Твен создал американский миф! Помнишь эпизод, когда детей завалило в пещере, и все, растерявшись, опустили руки и пассивно ждали гибели, один лишь Том Сойер бегал и бегал с каким-то бумажным змеем по проходам и, наконец, уловил шевеление ветерка, пошёл за ним и обнаружил щель, через которую увидел Миссури! Вот и миф тебе: американец никогда до конца не сдаётся и побеждает зло в одиночку!

– Да, – усмехнулся я, – вот откуда весь Голливуд свихнулся!

– Ну вот, – говорит Дит, – ещё пару часов, и мы дома, в Талсе!

Вдоль дороги жёлтая сухая трава, не ведавшая за всю зиму ни единой снежинки. Здесь юг! Хотя ветви деревьев ещё голые – пора цветения здесь наступит в апреле-мае.

– Дит, –напоминаю я, – а ведь Оклахома была последней независимой индейской территорией на карте США.

– Да, здесь даже есть «Дорога слёз»…

– ?

– Ну, когда вожди подписали предательские бумажки с правительством, индейцы должны были переселиться на тысячи километров на запад. В пути многие дети и старики умирали, но у индейцев правило – никогда не показывать свои эмоции, и воины шли с каменными лицами. И покойников несли с собой. Плакали солдаты, которые вели эти колонны!

Но индейцы здесь ещё есть и как частные лица купили себе участки и живут неплохо, есть смешанные браки. Кстати, и поныне правительство США не имеет права разрабатывать здесь недра. Нефть и всё прочее неприкосновенны. Строиться можете, пахать, дороги проводить, но недра остаются индейскими.

– Ну, будь здоров!

– Будь здоров! – и я оказываюсь вновь в своём кресле напротив монитора, а за окном сыплет густой московский снег.

– У нас весна! – говорит Дитрих. За лобовым стеклом кабины трака огромное сине-голубое небо, по сторонам хайвэя равнины, начинающие зеленеть молодой травой, группы деревьев – одни вполне одетые в листву, другие (их меньше) не спешат на бал природы и ещё стоят с голыми ветвями. Вдоль шоссе то и дело коробочки одноэтажных зданий – жилые, коммерческие, магазины. Суббота. По газону между двумя полосами шоссе вдали скачет ковбой – каждый отдыхает, как может. Дит видит его лучше, для меня же он слишком далеко и представляет собой точку из нескольких пикселей-квадратиков (кубизм Пабло Пикассо торжествует над природой!), из которой прорастают вниз четыре штриха – ноги кобылы. Температура за бортом 22 градуса цельсия. На дороге много машин, на сей раз кроме траков очень много легковушек: суббота, американцы, как комментирует Дитрих, едут в рестораны или магазины (шопинг), тратить то, что заработали. Америке привит культ консьюмеризма (потребительства). Вот как это случилось по версии Дитриха.

По окончании войны (Второй Мировой) мощно разогревшей экономику страны, огромное количество продукции стало оставаться невостребованным (люди, в основном, были вполне обеспечены всем необходимым для жизни). Тогда появился некто Эдвард Барнейс, племянник Зигмунда Фрейда, который придумал путь, как стимулировать у населения желание приобретать. Это была утончённая психологически рассчитанная реклама! Ему вначале не очень поверили. Первыми решили использовать методы его рекламы табачные кампании. Начали с женщин. Стали приглашать на телешоу известных артисток, общественных деятельниц и т. д. В процессе общения они красиво и демонстративно курили. Результат превзошёл ожидания: доходы от продажи сигарет выросли вдвое!

А мы можем ещё помнить то время в Москве, когда в метро над переходами возникли красочные баннеры, на которых ковбой с мужественной, вызывающей доверие красотой немолодого познавшего жизнь человека, с красноватым загаром на фоне пейзажей Дальнего Запада закуривает сигареты марки «Мальборо» (Штаты к тому времени уже стали практически страной некурящих, и табачные кампании перенесли свою деятельность за рубеж). И дело тут совсем не в особом человеколюбии к собственным гражданам. Просто умеющие всё исследовать и подсчитывать американцы провели массовые медицинские исследования, неопровержимо установившие, что курение ведёт к жуткому повышению ранней смертности от рака лёгких и грудной железы и других раковых болячек и, как следствие, приводит к уменьшению количества работников и потребителей, к убыткам в масштабе страны, перекрывающим выгоды табачных кампаний. Но новую рекламную методу, не идущую вслед за потребностями, а формирующей новые потребности , перехватили другие развивающиеся кампании в сфере машиностроения, электроники, пищевой промышленности и т. д.

Реклама назойлива и вездесуща, совсем как плакаты агитпропа в СССР. Вот впереди замедлил ход трак с белым контейнером, загорелись красные предупредительные огни. Расстояние между им и нами сократилось, и на белых дверцах контейнера можно прочитать чёрным по белому: «Наслаждайтесь кока-колой!..» и далее текст, воспевающий продукт. Кто это будет читать? – Наверное, такие же как и мы водилы и пассажиры в подобных ситуациях будут читать чисто механически, от нечего делать и расчёт на то, что призыв проникнет в подсознание!