Аким Простой - Депортация на тот свет. Приключения блогера в девяностых

Казалось, мы не слышим музыку и расцепились лишь когда остались практически одни на опустевшем от пар танцполе. Слегка смутившись, я с лёгким поклоном поблагодарил Олесю за танец, и мы прошли к столику. На некоторое время возникла пауза. Я сосредоточился и продолжил её развлекать рассказами о наших с ребятами похождениях. Внезапно развеселилась и она, тоже радостно и звонко повествуя о девчачьем быте в лагере, о жизни в дипкорпусе на Кубе, моде и предпочтениях в еде. Нам вдруг стало очень хорошо, просто сказочно комфортно вместе и мы, не дожидаясь окончания музыкального рандеву не заметно сбежали с вечеринки. Сбежали в тихую подмосковную, летнюю ночь, в залитую лунным светом, ночную прохладу. Взявшись за руки, мы ходил по пустынным улицам санатория то громко и возбуждённо обсуждая звёзды, то молча, задумавшись смотря друг другу в глаза. Ходили до тех пор, пока не дошли до точки отсчёта и приглушённые туманом томные стоны плавно растворились под луной.

У мальчишек принято кичиться своими похождениями, тем более если речь идёт об отношениях с женским полом. Я оставил случившееся между мной и Олесей при себе. Не рассказал ни чего даже близкому другу Арсению. «Так спокойней, то, что знают двое, знает свинья». Вспомнил я грузинскую поговорку, рассказанную на одном из домашних застолий другом отца, дядей Вахтангом.

Утаить от общественности нашу взаимную любовь с Олесей от общественности не удалось. Мы слишком долго проводили с ней времени вместе и все проходя мимо и хитро посматривая в нашу сторону понимали, что между Филипом и Олесей что-то серьёзное. Отношения длились около года. Частоту встреч осложняли многие факторы, репетиторы, к которым она ездила после школы, мои тренировки в секции и расстояние. Мы созванивались по каждый день, иногда по два раза, по долгу болтая по телефону и, возможно было бы продолжение, если бы не судьба, решившая по-другому.

Был майский солнечный день, когда зазвонил мой домашний немецкий телефон марки «VEF». Я взял трубку, звонила Олеся: «Привет Фил, как ты, чем занимаешься? Какие планы, сегодня выходной, предки собрались в театр, приезжай, я соскучилась!» «Привет! Да… видак смотрел, погода классная, собирался погулять, думал о тебе, хотел звонить! Предки в театр собрались… А когда вернуться? Впрочем, не важно, сейчас приеду.»

Через два часа мы уже наслаждались друг другом в её комнате, когда в самый пиковый момент, мы, как во сне услышали лай её собаки и повороты тяжёлого сейфового замка во входной двери. Через несколько секунд родители вошли в комнату и увидели нас, обнажённых и запыхавшихся. Олеся в второпях начала одеваться, я, не спеша стал натягивать джинсы. Одев рубашку и застёгивая пуговицы, я подошёл к окну обдумывая разговор с её отцом. В это время что-то вцепилось мне в шею и попыталось повалить на пол. Это был её папа. Глупо со стороны взрослого человека, применять физическую силу к подростку, да ещё и спортсмену. Я перехватил его руку и заломил за спину. Опять она, мышечная память! Он взвизгнул. Я отпустил, оттолкнув от себя, но папа оказался не угомонённым. «Фашистский выродок! “ Выкрикнул он, и встал в стойку, на подобие того, как это делают каратисты. Я в свою очередь принял вызов и принял бойцовскую стойку, опять же блин, стыдно сказать, но приготовившись бить на поражение. Дядя, увидев сопротивление вторично, сокрушённо закричал:” Меня в моём же доме избивать собрался! Негодяй!» В этот момент мой мозг заработал, я пробормотал какие-то сумбурные извинения, перехватил вытянутые Олеськиной рукой кроссовки и в распахнутой рубашке, босиком выскочил на лестницу.

В связи с этим происшествием Беспаловы, Олесины родители, ввели санкции в отношении меня и дочери. Нам запрещено было созваниваться и встречаться. Думаю, их внезапное возвращение, как и желание идти в театр было постановкой. Они давно заметили, что с дочерью что-то происходит, связывали это с Филипом и искали подтверждения догадок. Придумали такой способ. Ну что я могу сказать, они своего добились, но вот счастлива ли дочь? Забегая вперёд, скажу, – нет! Она вышла по расчёту, за богатого урода и приняла скучную, малоподвижную жизнь с полу импотентом в дорогом особняке под Лос Анжелесом. После рождения дочери муж вообще перестал на неё смотреть как на женщину, да и мужская сила отказала. Как итог тихая, бессмысленная жизнь в чужой стране с инфантильным импотентом.

Яков Михайлович Свердлов.

Филип вернулся из летнего пионерского лагеря вдохновлённым и полным решимости к покорению вершин. Любовь к Олесе заполнила пустоту в сердце. Обретя множество новых, продвинутых друзей, Филип в комплекте получил огромный объём свежей информации и с горечью осознал ограниченность своего Сокольнического бытия. Захотелось почувствовать взрослую, самостоятельную жизнь. Я с детства не имел практически никаких ограничений в бытовом и эмоциональном смысле. У меня всё было и даже довольно крупная сумма наличных. Одна тысяча четыреста рублей в новых, тёмного оттенка сторублёвых, необыкновенной красоты купюрах, хранилась в Палехской шкатулке и доступно лежала в полированной, цвета «Антик» стенке. Немного беспокоило что получено это было из заботливых рук родных и близких. Я это не заработал, а жил как тогда говорили «на всём готовеньком». Сейчас я понимаю, что это совесть наталкивала взрослеющего юношу к действиям. Совесть – качество человека, определяющее все поступки. Состояние души, формирующее мировоззрение. Чувство затоптанное и вытравленное вместе с множеством других идеалов. Совесть – слово, полностью вышедшее из слова оборота и не нашедшее себе места в сегодняшней жизни. Крайне прискорбно осознавать, что поступки современного человека в новой России формируются на основании на соплях висящего «хайпа». А ведь это катастрофа!

Подумав и взвесив все за и против, я сделал выбор: «МГИМО! Вот куда надо поступать после школы! Как же это интересно жить в других странах, занимаясь политикой и принимать важные для нашей страны решения! Вот чему хочу посвятить свою жизнь!» Этот выбор был сделан именно после поездки в Завидово и сформировал дальнейшее отношение к школьным предметам и даже повлиял на режим дня. Филип с первого класса составлял режим дня, распорядок и расписание действий на предстоящую неделю. Отдельно был составлен график повседневный, включающий зарядку с применением гантелей, эспандера, турника, отжиманий и приседаний. К зарядке было особое отношение. Множество книг и журналов, с иллюстрациями и пошаговым руководством на книжных полках советовали, подсказывали, наставляли как стать атлетом и сохранять форму. Я с упоением изучил всю эту литературу и занимался, работал, говоря по-современному, по системе, что давало внушительный результат. Девочки в школе возбуждённо шептались, обсуждая мои бицепсы, что совершенно мне не льстило, просто внешняя оценка доказывала правильность тренировок.