Аким Простой - Депортация на тот свет. Приключения блогера в девяностых

Весной, в период апрельского таяния, да и летом, мы строили парусные кораблики и пускали их вплавь. Резвились и бегали, обрызгивая друг друга водой из самодельных брызгалок. Это были пластмассовые ёмкости от импортных шампуней, с проткнутыми крышками и наполненными водой. Верхом искусства владения брызгалкой, считалось выплеснуть струю воды на несколько метров.

Мы бегали по московским дворикам середины семидесятых, среди многочисленных густых кустарников, пахучих деревьев и высокой травы. Перепрыгивали через деревянные, в виде деревенских частоколов заборы и были безумно счастливы. А к вечеру, добрый голос мамы из окна звал домой, ужинать и я радостно бежал поглощать приготовленную заботливыми и добрыми мамиными руками, снедь.

Со мной на лестничной площадке, прямо соседняя дверь, жила девочка по имени Александра, Саша. Очень милая, добрая и отзывчивая. Не знаю как, какими флюидами, в возрасте четырёх, пяти лет, маленький Филип понял, что это его человечек. Короче говоря, я в неё влюбился. Полюбил по-настоящему, по-взрослому и даже поделился этим с родителями, рассказав в деталях моё видение дальнейшей моей с Александрой жизни. Уточнив, в каком возрасте можно всё узаконить.

«Да, и обручальные кольца нужно сейчас купить, а то потом будут значительно дороже». С важным видом распорядился я.

Родители были в счастливом шоке и, конечно, одобрили мои благие пожелания. У нас был замечательный, тихий и добрый двор. Кое где встречался покрашенный деревянный частокол. В конце двора, служебным входом выглядывал обувной магазин, а перед ним металлически мусорный контейнер, вечно до верху наполненный пустыми, пахнущими новой обувью коробками. Это была отдельная территория запахов, с чем-то кислым, но ни в коем случае не отталкивающих. Мы никогда не залезали в помойку и лично я так и не понял источника этого не побоюсь этого слова уличного аромата.

Будучи уже взрослым человеком, вспоминая свой двор, вместе с ним вспоминал и этот запах. Он не отпускал меня до тех пор, пока я в один летний день, запланировано, сел в машину и поехал посетить старые пенаты, причём, больше всего меня интересовало, сохранился ли тот самый запах детства. И каково же было моё удивления, что несмотря на многочисленные изменения, запах остался. Не было уже обувного магазина, не было контейнера для мусора, да и двор превратился во что-то неузнаваемое. А запах детства никуда не делся, он так и живёт там, где ему положено!

Мы с Сашей часто гуляли вместе с детьми, и у меня было стойкое ощущение, что моё отношение к ней, имеет полярный ответ. Что она тоже меня любит.

Если честно, я даже в этом не сомневался. Однажды, дело было в конце апреля, когда снег почти что растаял и яркое солнце отражалось от многочисленных луж, как от зеркал, мы с Сашей играли в песочнице. Мы были вдвоём, нам было хорошо и весело. Смеясь, мы строили домики, лепили куличики из мокрого песка, воздух был наполнен ароматом приближающейся весны и наполнял нас атмосферой добра и счастья.

Нашу идиллию нарушил соседский мальчик. Звали его Гарик. Гарик Степанян. Он был на пару лет старше, хотя и не выглядел так со стороны. Это был, пожалуй, единственный проблемный ребёнок в нашем дворе.

Прыгнув в песочницу Гарик испортил плоды наших с Сашей творений растоптав их ногами. Совершая множество вертлявых движений, он говорил какие-то гадости, при этом отвратительно улыбаясь. В этой улыбке было презрение, отвращение и конечно чувство вершины собственного достоинства. Понятно было, что он выделывался перед Сашей, а в отношении меня, наверное, работало желание унизить, втоптать в грязь, уничтожить. Всё это я, будучи ребёнком мог понять только на уровне интуиции. Такое произошло со мной в первый раз. На мгновение я вошёл в ступор. Заметив это, Степанян, находясь на верхней части песочницы, со всего размаха ударил меня мыском ноги прямо в нос. Он был в резиновых сапожках и к привкусу металла во рту, добавился вкус грязного талого снега и резины. Этого я не ожидал! Как? Для меня все, абсолютно все люди были друзьями, хорошими друзьями. Да и с Гариком этим мы то же гуляли вместе, дома я у них бывал, а он с сестрой у нас.

Вспыхнув от негодования, не чувствуя боли я выпрямился, схватил подонка обеими руками за ноги и резко дёрнул на себя. Гарик грохнулся на спину, чудом не разбив при этом голову, везде лежал талый снег.

Улыбка изменилась, то есть он ещё улыбался, но уже по-другому, как улыбаются нашкодившие дурачки, в глазах страх. Кстати, первый раз, когда я увидел такой взгляд, этот чёртов страх в глазах, показал мне именно он Гарик Степанян. Немного покривлявшись, издавая при этом визгливые ноты мальчик заплакал и побежал домой.

Я не испытал чувство гордости, высокомерия, радости, или что там ещё чувствуют, испытывают, победители над побеждёнными?! Была пустота и что-то немного отдалённо напоминающее грусть.

Я взял испуганную Сашеньку за руку, и мы пошли домой.

Дома, за ужином, я вкратце рассказал родителям о неприличном поведении соседского мальчика, но не помню ровным счётом никакой реакции.

Жизнь продолжалась, я взрослел, мы с ребятами по-прежнему бегали друг к другу в гости. Как-то раз, я сидел дома и рассматривал на большом, дубовом, обитым зелёным сукном, отцовском столе, монеты, видимо оставленные в второпях. Это были старинные монеты, как российские, так и зарубежные, большинство в прекрасном состоянии, как новые! Это было удивительное и захватывающее зрелище. Я так увлекся, что не заметил, присоединившегося к просмотру Славку Фирцева, соседа с пятого этажа. Входные двери на ключ и на цепочку запирались только на ночь. «Даааа вещь!» Прервал тишину Славка. “ Ага! Отцовские.» С восторгом прошептал я. «А мой отец тоже собирает! У него и бумажные есть, пойдём, покажу!» И мы воодушевлённо побежали к Славке. Он долго искал отцовскую коллекцию по квартире, а когда нашёл, с гордостью показал горсть старинных монет и деловито достал из стола связку больших и старых бумажных купюр прошлого и позапрошлого века. Славка убеждал меня, что эти ассигнации стоят намного больше всего того, что он видел у меня. В конечном счёте, он убедил меня совершить дружеский обмен, ведь друзья друг друга не обманывают! И выменял несколько сверкающих отцовских монет на такое же количество бумажных денег. На этом и решили. И я счастливый отправился домой, изучать приобретённое богатство.

Каково же было моё удивление, когда пришёл отец и тихим, спокойным голосом выяснил у меня детали обмена. Да, голос у отца был всегда на одной тональности, тихий, ровный, спокойный и вместе с этим крайне убедительный. «Филип, дорогой мой, тебя обманули. Да, твой старший товарищ тебя надул.»