Аким Простой - Депортация на тот свет. Приключения блогера в девяностых

Мне пришлось принять новое, как должное. В школе, как и раньше всё шло хорошо, без нареканий. Образованные учителя, давали хорошие, базовые знания по всем предметам. По-прежнему прекрасно шло освоение английского и рисования. Точнее сказать эти предметы я особенно выделял, они были любимыми. Очень нравилась математика, физика. Точные науки. Спокойным было отношение к литературе, географии и химии. Хотя это, спустя время, мне кажется странным, ведь практическую химию в жизни я отработал на пять с плюсом, впрочем, как и литературу с географией, а вот способности к рисованию я так к сожалению и не развил до должного уровня. Да, я не плохо рисую, но для того, чтобы владеть кистью, уметь правильно смешивать краски, находя нужные оттенки цвета, нужны годы теории и практики под руководством талантливого наставника и педагога. Жаль, а ведь мог развить в себе любовь к искусству, стать художником и пройти мимо мясорубки. Уверен, убеждён на сто процентов, если бы мы остались жить на Университете, было бы именно так! Судьба сделала по-другому.

Учащиеся, одноклассники, сверстники и вообще так сказать коллеги по школе, приняли меня доброжелательно. Я быстро вписался в школьно-коммуникационные процессы и зажил одной со всеми школьной жизнью.

Филип очень скучал по друзьям с Университета, тосковал по той атмосфере, что царила в доме, часто вспоминал отца и испытывал острый дефицит в общении. Одноклассники были хорошими ребятами, но для меня казались слишком закрытыми и через чур зажатыми. В классе правда была одна персона, конечно же девочка, которая отвлекала от серых и унылых будней, но этого было недостаточно. Девочку звали Алиса и это была уже вторая или третья моя любовь.

Ребята со двора не интересовали меня в качестве друзей. Было похоже, что я их в этом смысле интересую не больше. Они были детьми трущоб, а новый дом, в котором я поселился, не вписывался ни в местный ландшафт, ни в их менталитет. Это было чужое строение, а люди, заселившиеся в него, а стало быть, на их территорию, были чужими и враждебными. Так работали мозги у этих людей и это формировало их действия и поступки. Видимо я, модно одетый, с невиданными до селя аксессуарами, как например школьный ранец, привезённый дядей Витей из Америки, выглядел как мажор, хотя я себя к таким не причислял. Разумеется, у ребят на фоне зависти и классового неравенства возникало желание меня унизить, оскорбить, обокрасть, избить в конце концов, что они наверняка бы и сделали не будь я крупным, спортивным и уверенным в себе пареньком. Видя меня, идущим к своему подъеду они группировались и смотрели. Смотрели дико, зло, с прищуром. А я шёл, просто шёл, не пряча глаза, временами спокойно посматривая в их сторону и оценивая возможные ситуации. Отец ещё в раннем детстве дал мне базовые знания по рукопашному бою, занятия боксом в секции, постоянные физические тренировки давали уверенность в себе. Я знал, что надо делать если случится драться и давно высмотрел первую жертву, в случае не обратимого конфликта. Это был переросток акселерат, явно лидер стаи. Да. у него единственного, кроме ненависти и необоснованной злости, в прищуренных глазах читался расчет. Он был старше всех остальных, с лидерскими качествами и видимо не дурак. Так, в немом противостоянии мы прожили до той поры пока время не подтолкнуло всех и всё к изменениям.

Пройдёт не так много времени и все они погибнут. Кто-то примет жестокую и подлую смерть от товарищей, будет разрезан и распилен по кусочкам в ванной у друга, кто-то будет зарезан в лесопарке и пролежит в багажнике своего «BMW» две недели на сорокоградусной жаре, кого-то казнят и закопают в лесу, дружно помочившись на ещё тёплое тело, кому-то дадут двойную дозу героина и выкинут на МКАД из машины.

Со временем недостаток в общении вынудил меня искать новых знакомых и друзей. Начал я с дачных ребят. Был у меня там закадычный друг, живший правда на другом конце Москвы, Арсений Перлин. Умный, спортивный, с прекрасным чувством юмора, да и просто хороший человек. В «лихие золотые», (так называл их Арсений) девяностые, он сказочно разбогател и удачно женился. В нулевых потеряв все активы и окончательно разочаровавшись в Российском законодательстве, работающем только на бумаге, а к сожалению, не в жизни, махнул рукой и уехал с семьёй в Канаду. Там открыл сеть закусочных, где спокойно и счастливо проживает по сей день. Наши отцы работали в одной организации, и мы дружили семьями. Жил Арсений на Соколе. Я перевёл нашу с ним дачную дружбу в Москву. Это было началом моих многочисленных знакомств, тусовок и разъездов по всему городу, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Я учился в шестом классе, когда на уроке алгебры, наш классный руководитель, Зинаида Ильинична, с побелевшим от ужаса лицом, остановила урок и глухо проговорила: “– Ребята… Сегодня произошло страшное по своей трагичности и не заменимое по своей утрате для нашей великой Родины, событие. Сегодня скончался лидер Коммунистической Партии, Леонид Ильич Брежнев…» Сказав это Зинаида Ильинична опустила голову и замерла в оцепенении. В классе воцарилась мёртвая тишина. Так длилось какое-то время, пока кто-то из школьников не проговорил в слух: «Что же теперь будет?»

Это был страшный день в жизни всех жителя пятнадцати республик, объединённых в одно целое, под названием: Союз Советских Социалистических Республик. Мы привыкли к стабильности в жизни и не заменимости Генерального Секретаря Коммунистической Партии Леонида Ильича. Никто и думать не смел, да и не принято было, что будет, если вдруг, в один день, его не станет. Мы жили среди агитационных плакатов, портретов вождей, постаментов, флагов, всего того, что агитировало, прославляло, призывало, напоминало о Коммунистической Партии, о планах на ближайшие пять лет (пятилетках) и мы не представляли, что это может измениться.

Событие, произошедшее грязной зимой одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года, смерть вождя, изменило наше представление. Шок, испуг, ступор. Так можно описать атмосферу, царящую в обществе. Три дня по телевизору, по всем трём программам, да, по телевизору был выбор всего из трёх программ, показывали балет «Лебединое озеро» и игру музыканта на виолончели. Три дня все смотрели только это. Реально было страшно. Затем были жуткие похороны, их прямая трансляция по телевизору. Хоронили Леонида Ильича в самом центре города, на Красной площади, у мавзолея Ленина. Во время погружения гроба один из могильщиков оступился и выронил стропу, удерживающую гроб, в результате чего, гроб полетел вниз, громко ударившись о дно могилы. Выглядело это ужасно. Как дурное предзнаменование. На трибуне, среди прощавшихся с Леонидом Ильичом, в центре глав членов Политбюро, в чёрном пальто, с вдавленной в плечи головой, стоял старик, не знакомый мне ранее. Как выразился один мой знакомый: «Не приглядный, доходного типа, дряхлый старикашка». Не высокого роста, сутулый, он не внушал доверие. Кто бы мог подумать, что этот старец, с многообещающей фамилией Черненко, займёт место всемогущего Леонида Ильича. Однако именно это и произошло.