Владимир Дулга - Поезд-призрак. Фантастика

Михаил, не останавливаясь на датах, сказал, сколько ему лет, что он инженер по эксплуатации автомобильного транспорта, работает в Горьком, холост, в этих краях находится в отпуске, на станцию приехали с другом, порыбачить в местной реке. Друг не успел сесть в этот проклятый поезд, на своё счастье.

– А что за люди, от которых вы прятались в кустах, и которые потом гнались за вами по перрону, сбили вашего друга с ног и, судя по всему, задержали? В чём причина? Это были представители власти?

– Мы впервые приехали в эти места накануне утром, переплыли на пароме реку и рыбачили за горой, что возвышается рядом с посёлком, – соврал Миша. – По незнанию забрели в запретную зону, которой, как оказалась, была окружена гора. Нас пытались задержать, но так как свои документы, по глупости, мы оставили дома, и нас могли задержать надолго, мы решили просто скрыться. Что из этого вышло, вы видели.

– Да я наблюдал за всем этим из своего «гнезда» – так я называю, самолётный колпак на крыше. Моя аппаратура дала внезапный сбой и для того, чтобы уточнить некоторые детали, автоматика нас остановила. Я же принял это за сбой в системе создания охранного магнитного поля вагона, разблокировал дверь тамбура, намереваясь что-то выбросить и проверить возвращение. В это время вы запрыгнули в вагон, и мы поехали.

Индус принёс чай и Вигман замолчал. Напиток был прекрасен, он напомнил Михаилу чай, заваренный мамой, большой чаёвницей и знатоком его сортов. Когда индус ушёл, разговор продолжился:

– Кстати, по поводу того, на чьей территории мы находимся? К нашему поезду можно применить понятие экстерриториальности. Мы вне рамок известных законов, по одной единственной причине, – что нас, нет! Мы невидимы для многих. Возможно, именно сейчас мы пронзаем прошлый век, или век будущий. Представьте себе огромный, многослойный туман – слой чистого воздуха, слой тумана и так много, много раз. Грубо говоря – видимый слой, это цивилизация, чистый воздух – временной промежуток. Честно говоря, я сам не очень понимаю, как это устроено, у меня другая специализация.

Но в какой-то момент, слои искривляются, наползают один на другой, образуют воронки, проходы. Такие места называются аномальными зонами, именно здесь могут находиться порталы – ворота в другое время, эпохи, другие цивилизации. Причём как вперёд, так и назад. Самое главное, найти, где этот вход и где из него выход.

Вот мы едем по землям, множество раз принадлежащими то одним, то другим. На планете Земля было много цивилизаций, не мы первые на ней, и не мы последние. Наш поезд идёт по существующим железным дорогам, мостам, тоннелям, станциям, а также маршрутам старых железных дорог, которые когда-то существовали, где в наше время уже нет ни шпал, ни рельсов, или напротив, мы мчимся там, где дороги, сооружения и города только ещё построят люди следующих поколений. Нашему паровозу не нужно ни угля, ни воды, ни машиниста, хотя для солидности он выпускает дым из трубы, мы едем, используя знания, энергию и опыт прошлых и будущих поколений. Вагон оборудован так, чтобы люди, едущие в нём, на всем протяжении маршрута были обеспечены всем необходимым. Это – только первые, пробные рейсы. На сегодня, наверное, и всё, что я могу без опасения вам рассказать. Извините, у меня много работы. Кстати, в этой вашей запретной горе, существуют какие-либо шахты и прочие пустоты?

– По-моему там есть угольная шахта, построенная ещё до революции, – снова соврал Михаил.

– Встретимся за завтраком, сегодня обед и ужин вам принесут в купе. До свидания!

В эту ночь Михаил почти не спал. До самого рассвета по стенкам вагона царапали какие-то ветки, что-то скрежетало под полом, это походило на то, что поезд продирался по узенькой дорожке через густой дремучий лес. Скорость движения значительно упала, лёгкость в теле, напоминающая полёт, исчезла, вагон качался из стороны в сторону.

Он смотрел в тёмное окно, не видя за ним ровным счётом ничего, прислушивался к ударам веток по стенам вагона, в тайне надеясь, что они смогут каким-то образом нарушить невидимое магнитное поле, и у него появится надежда выбраться наружу.

Несколько раз его подмывало опустить стекло и попытаться, что-нибудь выбросить из вагона. Но выбрасывать было нечего, его грязную одежду уже унёс вышколенный индус, других посторонних вещей в купе не было. Миша вспомнил о холодильнике, достал кусочек хлеба и, когда ветки вновь застучали по стеклу, опустил стекло и выбросил в темноту хлеб. Хлеб не вернулся.

– Сломался, сломался ваш хвалёный магнит! Выберу момент, когда веток не будет, и вывалюсь в окно! Будь что будет!

Он только собрался поднять стекло, как хлеб, промелькнув перед самым носом, и плюхнулся на постель.

– Не вышел фокус! И то ладно, не дай бог прилип бы к стеклу, как ботинок, тогда трудолюбивый индус, делая очередную уборку, обязательно увидел бы его и «доложил по команде».

К столу он вышел хмурый и не выспавшийся. Ганс наоборот выглядел бодрым и прибывал в прекрасном расположении духа.

– Доброе утро! Как спали? Вы по-прежнему не теряете надежды успешно выбраться из этой железнодорожной тюрьмы? Мне докладывали о прилипшем ботинке. Даю слово, если вам это удастся, я последую вашему примеру, но не сейчас! – о чем-то задумавшись, он продолжил. – Гораздо более информированный, чем вы, зная, какая неминуемая участь вас ждёт впереди, я могу безбоязненно разговаривать с вами на любые, даже самые закрытые темы, не опасаясь их разглашения.

– Я буду убит? – как о ком-то другом, безразлично спросил Михаил.

– Вероятно, нет, но погибнуть, для вас было бы лучшим исходом в создавшемся положении. Впрочем, не будем загадывать! Вам, Михаил, не повезло, – вы оказались не в то время и не в том месте. Мне приятно беседовать с вами, вы прекрасный слушатель, но слишком неразговорчивый собеседник!

Вигман впервые назвал его по имени. Миша предположил, что до его прихода, Ганс уже приложился к графинчику. Скосив взгляд, он определил, что сосуд на половину пуст, хотя они выпили только по одной рюмке.

– Понесло немца на разговоры, – подумал Михаил, – буду поддакивать и слушать.

– Я молчу, почти месяц – разговаривать не с кем, связь с Берлином пропала давно, слишком далеко уехали. На чём мы вчера остановились?

– На моей биографии, – ответил Михаил, – и вы обещали рассказать о себе.

– Обещанное нужно выполнять, – посерьёзнев, ответил Вигман, – даже если что-то из прошлого не нравится и самому. Я готов вам исповедоваться, как говорят, облегчить душу, не опасаясь, что вы нарушите тайну исповеди. Если всё же вам посчастливится с кем-то поделиться услышанным, – вас примут за сумасшедшего!