Анна Пейчева - Селфи на фоне санкций

– Что ж, Алекса, будем следить за развитием событий и первыми шагами губернатора в этом направлении. Скажите, а как отреагировали на необычную идею Раисы Романовой ее подчинённые?

Я была готова к этому вопросу.

– Галина, если верить свежим постам сотрудниц Смольного, пользующихся «Инстаграмом», они, мягко говоря, не в восторге. То и дело попадаются хныкающие смайлики, грустные записи типа «неужели губернатору нужно влезть в мою косметичку, чтобы обрести нацио нальную идею?» и фотографии чиновниц, истерично наносящих тонны макияжа, чтобы по максимуму использовать иностранную косметику в последний раз. Снимки выкладывают под хэштегом #передсмертьюненадышишься , и буквально за несколько минут до нашего эфира тренд вошёл в топ-лист «Инстаграма». Галина?

– Спасибо, Алекса Сурикова – о новой эпохе петербургской косметической индустрии.

На улице на нас обрушилась жара. По петербургским меркам, двадцать градусов второго сентября – это немыслимое тепло. Ноги горели в офисных туфлях. Плотная юбка и блузка с длинными рукавами прилипали к взмокшему телу наподобие плёнки «стретч». Я казалась себе курой гриль в термопакете.

Но все эти физические неудобства не имели никакого значения. Что за день! Этим утром я проснулась простым корреспондентом. А сейчас – посмотрите на меня! Репортёр с большой буквы «Р»: моё прямое включение украсило эфир, раскопанный мной «Инстаграм» личного парикмахера губернатора стал его жемчужиной. Интересно, а российским журналистам присуждают Пулитцеровскую премию? Надо проверить!

Я плюхнулась в нагретую солнцем конторскую машину и вытащила телефон. От копания в интернете меня отвлек Василий.

– Ищешь, где бы купить пуленепробиваемый жилет? – поинтересовался он, открывая багажник «каблучка» «Пежо» и загружая туда оборудование. Ярослав, бережно, как младенца, укладывавший камеру на заднее сиденье, хмыкнул.

– Не смешно, – отрезала я, набирая в Яндексе запрос «премии для телерепортёров в спб» . – И вообще, заводи мотор, хоть кондей включим, что ли.

– Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что Раиса теперь тебя в порошок сотрёт? – спросил Василий, садясь за руль и включая зажигание. – Она не из тех, кто подставит другую щеку.

Я сделала пренебрежительную гримасу.

– Не посмеет. Я же сотрудник ТТВ, а не ее комнатная собачка, как эта девица с госканала, которая ногти сегодня в пресс-центре красила. У нас, слава Богу, канал пока еще независимый, не забыл? Савелий грудью встанет на мою защиту.

– Ох, что-то я в этом сомневаюсь, – протянул Василий, щёлкая зажигалкой и прикуривая.

Белый телефончик (хотя на самом деле его следовало бы назвать вполне упитанным планшетом, потому что он едва помещался в ладони) ожил. Звонила Марианна – моя лучшая подруга и наставница, взявшая меня под крыло восемь лет назад. Тогда я, девятнадцатилетняя студентка вечернего отделения журфака (с лишним весом и бровями настолько густыми, что из зеркала на меня будто смотрел Брежнев), совсем ничего не знала о новостях. Но ужасно хотела работать на знаменитом «Творческом телевидении», прославившимся своей дерзостью и особым мнением далеко за пределами Северо-Запада. Марианна, самый молодой выпускающий редактор канала (тогда ей было всего двадцать девять, на два года больше, чем мне сейчас), единственная из всех поверила в меня. И продолжает верить до сих пор.

– Ласточка моя, я тебя поздравляю! Включение было изумительным! Савелий в диком восторге.

Я представила, как восхитительная Марианна сидит за своим компьютером с крошечной белой чашечкой эспрессо, крутит на пальце невероятной красоты кольцо с аквамарином и радостно улыбается.

– Правда? Ох, Марианна, я так волновалась! А как он воспринял ту часть с «Инстаграмом» парикмахерши?

– Ты бы его не узнала! Вбежал в ньюс-рум, как ураган! Заорал на продюсеров, чтобы они немедленно перестали говорить по телефону, включил на полную катушку звук телевизора, заставил всех смотреть эфир и даже, мне кажется, подпрыгивал на месте. Лицо у него было красное, как раскалённый самовар. Весь его знаменитый зачёс на лысину растрепался, в общем, зрелище то еще.

Я вообразила себе нашего флегматичного главного редактора в состоянии «дикого восторга».

– Прикольно! Жаль, я не видела, хоть бы кто-нибудь его догадался снять на телефон для меня!

– Все были слишком увлечены твоим прямым. Одним словом, я тебе звоню сказать, птичка моя, что Савелий тебя ждет в своём кабинете через двадцать минут. Успеешь? А то он потом уезжает куда-то по срочным делам.

Пульс у меня резко подскочил. Сердце заколотилось где-то в районе горла. Я нажала «отбой» и посмотрела на часы. Мы всё еще крутились в районе Смольного.

– Василий, родной, поднажми! – выдавила я. – Савелий меня вызвал. Чувствую, неспроста.

– Меня дважды просить не надо! Фильм «Такси» смотрела? Держись тогда!

И он вдавил педаль газа в пол. Машина встрепенулась, я вжалась в сиденье. Ярослав, уютно задремавший сзади еще в начале поездки, стукнулся головой о стекло и недовольно заворчал.

Конторский «каблучок» – это, конечно, не тюнингованный суперавтомобиль из блокбастера Люка Бессона; но на его капоте блестящий лев так же грозно, по-королевски грозит своим соперникам лапами; и надо признать, Василий ничем не уступал Сами Насери. Он был прирожденным повелителем магистралей. Из скромного маломощного двигателя выжимал больше, чем было задумано инженерами-проектировщиками.

Машина неслась по Таврической как самонаводящийся снаряд. Ловко огибала других участников движения, проскочила на мигающую стрелку; и упёрлась в хвост беспросветной пробки на Литейном мосту.

– Ладно, – сказал Василий и встал в крайний правый ряд, который вроде полз быстрее других. – Ну а теперь давай по-честному. Ты правда хочешь стать ведущей?

– Разумеется, что за вопрос! – подняла я брови.

– Зачем? Скучно же. Никаких новых людей. Никаких новых впечатлений. Никаких больше весёлых поездок с такими видными молодыми людьми, как мы с Ярославом, – подмигнул он.

Я даже не знала, с чего начать – столько у меня было аргументов.

– Ты не понимаешь, Вась. Я наконец-то отдохну! Я не могу больше болтаться под дождем, под снегом, быть на связи двадцать четыре часа. Вот этот дружок, – я продемонстрировала свой смартфон, – со мной даже в ванной. Я моюсь, а он рядом, на стиральной машине. Я ни одного выходного спланировать не могу! Сама дома крашу волосы, потому что каждый раз, когда записываюсь в парикмахерскую, меня вызывают на работу…

– Ну а зачем же ты тогда вообще пошла в корреспонденты? И ежу понятно, что это тяжёлая мужская профессия.