Андрей Флибер - Хромированные сердца

Через неделю этой идилии моя прошлая хозяйка вышла из марафона и обнаружила, что я бежал. Дня через три она выследила меня и, когда я отпер дверь в квартиру, налетела сзади и затолкнула внутрь. Слов было не разобрать, она просто верещала. Зрачки ее были размером с блюдце. Попытки урезонить ее были бесполезны, я сел к столу и наблюдал за истеричкой. Она бегала по комнате и кричала – как я мог променять ее на кого-то еще, когда она от всего сердца пустила меня пожить, что убьет меня, а потом себя. Тут в замке щелкнул ключ и она заткнулась. Моя хозяйка-певица зашла в квартиру, в шляпе и с пакетом покупок. Спидовая хозяйка заверещала и бросилась на нее. Консервированный горошек улетел в стеклянный шкаф, яблоки рассыпались по ковру. Хозяйка-певица схватила початок кукурузы и принялась мутузить им вторую. Я благоразумно дал им заниматься делом, налил себе выпить и наблюдал, как они рвут друг на друге волосы и дерутся овощами.

Признаться, я даже возбудился от этого зрелища. Через пятнадцать минут наконец приехала полиция. Они схватили спидовую и спросили, что с ней делать. Она стояла с размазаной как у Джокера косметикой, расцарапанная в кровь, с клочками волос, торчащими во все стороны. Со слезами на глазах я сказал, что отведу это разодраное чучело домой и они ее отпустили. С чувством отчаянья я собрал вещи и ушел с ней. Певица сказала, чтобы я больше ей не звонил и, по возможности, сдох в ужасных мучениях. Мы ехали в такси и малолетка выла всю дорогу, уткнувшись мне в грудь. На рубашке остался прекрасный тест Роршарха. Дома она показала мне картину, которую она нарисовала на днях. Это был мой портрет. Ну, то есть, она так сказала. Это была средней паршивости мазня, сделаная под кислотой, феерия разноцветных мазков параксизматически размазанных по холсту. Венчал все это отлично прорисованный багровый МПХ (мужской половой хуй)

Чем дольше я смотрел на картину, тем сильнее мне хотелось кого-нибудь пытать. Моя хозяйка утянула меня в спальню и, после очередного изнасилования, я пошел к холодильнику. Из еды там было только молоко и забитая спидами морозилка. Молоко скорей всего было со спецэфектами. На кухне был какой-то закислоченый патлатый ебила в черном плаще. Он давился словами и кое-как проскулил, что узнал меня и показал тату на руке – название моего рассказа "Только молодые умирают молодыми". Я дал ему фиолетовый фантик от конфеты и он погрузился в него до следующего вечера. Хозяйка со своей 16-летней дредастой подругой развлекали меня до утра своими охуительными историями, потом предложили групповуху по-быстрому, получили решительный отказ, снюхали по солидной дороге и стали собираться в школу. За окном выпал первый снег. Я надел беруши и уснул, под "Колыбельную" Merzbow & Masona ревущую на весь дом.

Третий месяц пришлось доживать здесь. Кроме регулярных изнасилований я имел задушевные разговоры с различной степенью вменяемости объебосами. Больше всего мне понравилось играть в шахматы с заспидованым учителем информатики, преподающим у моей хозяйки. За один мой ход он успевал придумать десять комбинаций, разыграть их у себя в голове и, если они оборачивались неудачей, он с криком переворачивал доску. Один раз мне удалось победить, когда, вместо спидов, он снюхал дорожку стирального порошка и его увезли в больницу.

Когда месяц подошел к концу – я действовал решительно. Я подкараулил хозяйку в ванной, запер там, открыл все ее нычки и разложил все ее объебосские запасы по квартире. После этого позвонил ее маме и довольный собой свинтил, надеясь, что тигр, орущий в ванной, клянущийся меня убить, не вырвется оттуда. Я вышел на улицу и зашлепал по лужам, радостный как Энди Дюфрейн из "Побега из Шоушенка", после того как сбежал из тюрьмы через канализационную трубу.

Четвертой была подруга, точная копия толстой Кристины Риччи из "Баффало 66" Не знаю почему, но на обоих у меня был дикий стояк. Я прямо с порога стал стягивать штаны, но она остановила меня и сказала, что у нее есть жених и никакого секса не будет. Я поначалу не поверил и вламывался к ней в душ. После третьей пощечины я заподозрил, что она говорит правду. Я плохо спал, да и как вообще можно спать, когда в соседней комнате спит кто-то настолько сексуальный?

Как-то я уходил утром из дома, а она занималась шейпингом. Я увидел, как она тянется в лосинах, заскулил и ушел на работу, надеясь, что меня не арестуют за стояк в общественном месте.

В итоге я не выдержал. Она стояла за плитой и готовила рагу, фартук обтягивал тугую грудь. Я пил чай и упирался стояком о крышку стола. Не выдержав, я бросился на нее. Она дралась как кошка, царапая меня когтями, мы перевернули стол с мукой и катались по нарезанным помидорам. Она дотянулась до скалки и огрела меня по голове.

Я был повержен. Она склонилась надо мной, ее груди тяжело вздымались и опускались. Потом она сказала что я паскуда и тварь, и принялась расстегивать мои штаны. Потом мы лежали мокрые на полу. На лбу вылезла шишка от скалки. По кухне стал распространяться черный дым от сгоревшего рагу, она сказала, что я мудак, который испортил ей жизнь и ужин. Это было справедливо. После этого мы спали вместе. И тут тучи стали сгущаться. Она все реже виделась со своим женихом, ругалась с ним из-за любой мелочи и наоборот все больше времени проводила со мной. Когда она позвала меня в кино, я понял, что дело плохо. Я стал вести себя безобразно, рыгать при ней, пускать газы, раскидывать повсюду грязные носки, пару раз пришлось ее ударить. Но ее это только заводило. Она купила плетку, кляп, лисий хвост, сказала, что я раскрыл ее как женщину. Запахло жареным. Я позвонил ее жениху, заказал им столик в ресторане, оплатил ужин и позвал туда обоих, не говоря о друг друге. Они провели чудесный вечер и наутро она сказала, что все-таки свадьба состоится

Я принял это с облегчением и опаской, на всякий случай спросив о чьей она говорит свадьбе. Не о нашей с ней, чудесно. За месяц, что я у нее провел, я хорошо познакомился с ее старшей сестрой и мамой. Я уже начинал нервничать от слишком откровенно радостных маминых взглядов на меня, от которых так и веяло тещиными чувствами.

Когда я свел парочку вместе, то как-то органично перешел по наследству ее сестре. Она была сильно старше меня и разительно отличалась от сестры. После третьего развода, она, закономерно, сильно молодилась и тратила на уход за собой большую часть дня. Я был ее новой сумочкой, которую она носила с собой на посиделки с подругами, поэтому мне тоже нужно было следить за собой. Она гладила мне рубашки, брюки, раз в неделю водила к парикмахеру и барберу, кормила салатами и хорошим мясом, я вместе с ней бегал в парке и ходил на растяжку. Это была моя плата за ее гостеприимство.