Вадим Голубев - Группа смерти. Детективы

© Вадим Голубев, 2020

ISBN 978-5-4498-4405-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Евгений Анатольевич Стародубцев был профессиональным мошенником. Началось с молодых лет, когда он перебрался после армии в Большой город и нанялся там дворником. Тогда со сводным братаном Мишей Кильманом взяли напрокат магнитофон «Комета». Пропили его. Думали: «прокатит». Не вышло. Как ни меняли они места работы, а дворникам «при коммунистах» давали комнатуху где-нибудь в подвале, довольно быстро нашла их советская милиция. Был суд, был срок – пять лет лишения свободы. Оказалось, «на зоне» жить вполне можно. Кормили не хуже, чем в армии. К тяжелому физическому труду Жека Стародубский, такое «погоняло» дали парню в исправительно-трудовой колонии, привык. На коленях перед лагерной администрацией не ползал. С реальными бандитами «в бутылку не лез», но и не пресмыкался перед ними. Отбывавшие сроки аферисты взяли молодого зека под свое крыло. Правда, посмеивались: «Мы за дело сюда попали, а ты по глупости! Постигай тюремные университеты! „Откинешься с зоны“ будет тебе нормальная, денежная работа».

Выйдя из лагеря, Жека оказался в совсем другой стране, где свободно ходили доллары, магазины ломились от зарубежных товаров, а по улицам рассекали машины иностранного производства, прозванные в народе «иномарками». Для публики попроще работали палатки с недорогими изделиями. Там же кучковались бабки, торговавшие барахлишком, оставшимся от прежних времен, тусовались бомжи с битыми мордами, опухшие от пьянства бомжихи с фингалами под глазами. Для них была вольница. Не надо работать, всегда пьяные. Правда, жить приходилось где попало и жрать что придется: либо найденное в отбросах, либо уворованное в лавчонках. Женька же с тоской смотрел вслед дорогим машинам, рулившим в них упакованным дамам и господам. Пошел по адреску, данному корешами еще «на зоне». Там спросили, почему нет наколотого на пальце перстенька?

– Ребята не посоветовали, – ответил Жека. – Говорят: «Нам – мошенникам с ними никак нельзя. Увидят татушку, даже последний лох доверять не будет.

– Правильно сказали! Сегодня отсыпайся, завтра на работу!

Началась работа. Стародубский ходил по магазинам и лавчонкам. Покупал мелочевку, расплачивался фальшивыми банкнотами, получал сдачу настоящими рублями. В конце дня отдавал выручку хозяевам. Пару раз обыскали: не присвоил ли чего? Не присвоил. Через какое-то время купили приличный прикид: костюм с галстуком, рубашку, полуботинки. Стал Жека оперировать крупными подделками. Машинок, отличавших фуфло от «реального бабла» тогда еще не было. С рублей перешел на доллары и немецкие марки. Впаривал их торгашам. Случалось, выдавали пачки с сотнями австралов – аргентинских денег, вышедших из употребления лет пятьдесят назад. Их парень выдавал за австралийские доллары. Убалтывал торговцев, показывал им газету с курсом валют. Давал сто австралов, получал сдачу российскими деньгами как с сотни австралийских баксов. Проходило. Женька даже научился говорить с акцентом, вставляя английские слова, кося под австралийца. Потом Евгения Анатольевича сфотографировали и через несколько дней принесли паспорт со штампом о регистрации в Большом городе. Предупредили, чтобы не шибко им тряс, поскольку документ фуфлыжный, а дом, в котором якобы Жека прописан, снесен много лет назад. Тогда же парню справили спортивный костюм с кроссовками, дабы не шибко изнашивал спецодежду. Даже временами водили «девок» – престарелых проституток, отдававшихся по дешевке, чтобы как-то заработать на жизнь. «Девки» были ленивые, не желавшие трудиться как следует. Не о их дряблых телах с целлюлитными конечностями мечтал парень долгими, лагерными ночами. Но терпел до поры, до времени. Пока не освоится в Большом городе, не станет работать на себя, а не на дядю. После стали давать Стародубцеву паспорта потерянные или украденные у похожих на него молодых людей. С ними Евгений Анатольевич ехал в банки, брал кредиты на огромные суммы. Тогда еще банки не очень копались в подноготной заемщиков, проверяя достоверность удостоверявших личность документов, не требовали поручителей. Правда, занятие было опасным, нежели простое «кидалово». В случае чего банковские мордовороты-охранники могли сделать инвалидом, затем сдать ментам. А там по новой: следственный изолятор, суд, «зона». Женька потребовал платить десять процентов с каждой аферы. Сказали:

– Жирно будет, харя треснет!

Сошлись на пяти процентах. Минус стоимость жилья, да долг за купленные «наряды». Однако и это была неплохая сумма, чтобы открыть счет в банке, поесть не дешевой забегаловке, а в недорогом ресторане, коих открылось немеряно, заглянуть в бордель с молодыми девчатами из российской глубинки, Молдавии, Украины, не ломившими за труды и не ленившимися «в койке».

Потом к старому аферисту Мюллеру, прозванному за сходство с актером Броневым в фильме «Двенадцать мгновений весны», на которого «пахал» Жека заскочил худощавый, лысенький, похожий на хищную птицу мошенник по кличке Цепь. О чем-то потолковал с хозяином.

– Теперь, Женечка, будешь работать с ним! – кивнул на гостя Мюллер. – Ему такие, как ты нужны.

– Собирайся! – тоном, не терпящим возражений, приказал Цепь. – Поживешь по-человечески – в отдельной квартире. У меня этого добра хватает.

Стародубцева с его барахлишком, умещавшимся в спортивной сумке, отвезли куда-то на окраину, в обшарпанную «хрущобу», в прокуренную, ободранную однокомнатную малометражку. Кинули на продавленный топчан, как оказалось с клопами, застиранное, пожелтевшее от времени постельное белье. Ткнули в допотопный холодильник с початой бутылкой водки и нехитрой снедью.

– Покушать на первое время, – сказал новый хозяин. – Когда начнешь зарабатывать – купишь, что душе угодно. А зарабатывать ты начнешь с завтрашнего дня.

Цепь занимался черным риэлторством. Скупал квартиры у обедневших интеллигентов, да у пропившихся маргиналов. Годилось все: хоромы в «сталинских» домах и розово-кирпичных «райкомовских» постройках, в дышавших на ладан зданиях, доставшихся от «проклятого царизма», однотипных, подпорченных временем строениях, возведенных при Хрущеве с Брежневым. Задачей Жеки было под видом покупателя «убалтывать» стариков и алкашей. Последних также поить «паленым» суррогатом. Подсовывать жертвам договоры о купле-продаже жилья. Интеллигентам давали какую-то мелочь, хотя те подписывали договоры на совсем другие суммы в рублях или долларах. Пропойцам выставляли ящик водки. Тем и ограничивались. Когда же дедки и бабульки видели, что их жестоко обманули, кидались в милицию, квартиры уже были проданы по второму или третьему разу лохам, разбогатевшим по воле случая, и искавшим куда вложить капитал. Эти покупатели в соответствии с законом являлись «добросовестными приобретателями» и не подлежали к привлечению ни к уголовной, ни к материальной ответственности. Одним из таких «приобретателей» стал Стародубцев. Ему даже справили новый, настоящий паспорт с регистрацией в квартирке, куда его поселили. Провернув несколько сделок, Женька обратился к Цепи, запросил десять процентов от сделки.