Елена Шен - Трудности турецкого перевода

Музаффер познакомил нас и с другими турецкими словами. По всей квартире он развесил разноцветные стикеры: «masa» – стол, «sandalye» – стул, «saat» – часы, «duvar» – стена. Вот так с помощью наскальных… ой, настенных надписей мы учили турецкий. Как какие-нибудь неандертальцы.

Вскоре наконец привезли двухъярусную кровать. Вот это шик! Всё встало в комнате на место: кровать, стол, книжный шкаф, ковёр. Лего и коллекция оружия расположились в удобных ящиках для игрушек. Мама повесила на самое видное место, как раз над письменным столом, картину моего авторства. Вернее сказать, мои художественные каракули, которые я изобразил лет в пять. На листе картона были синие пятна и жёлтые круги. И подпись внизу «ВанКостя»! Это я наляпал, когда мы сходили на выставку знаменитого художника Ван Гога. Рисовал под впечатлением.

Вскоре моя комната из статуса «сарай» перешла в статус «жилище современного человека». Кстати, «saray» по-турецки значит «дворец». В России в сараях всякий строительный хлам хранится, а в Турции падишахи живут. Вот ведь разница!

Как-то раз Музафферу на работе дали выходной, и мы махнули на море. Мама собрала сумки с едой и полотенцами, мы сели в машину и поехали. Решено было отправиться на дальние пляжи в Белек. Через какое-то время перед нами появилось ярко-синее море. День стоял солнечный, безветренный. Море было спокойным, без волн. Вода чистая и прозрачная. Я скинул одежду, надел маску для подводного плавания, взял подмышку матрас и побежал к воде. Лёг на своё плавучее средство поперёк, так, чтобы голова в маске могла погружаться в воду, а ноги – грести. Плавал я неважно, так что матрас был хорошей страховкой. А маска необходима для того, чтобы рассматривать морское дно. Мне всегда было жутко интересно, что там, под водой. Вернее, интересно и жутко. Кажется, что в пруду или море вот-вот увидишь морду какого-нибудь чудовища. Или тень белой акулы. Или склизкую медузу. Или какое-нибудь сокровище. Один мой знакомый пятиклассник Семён рассказывал, что он нашёл золотую цепочку в бассейне, когда отдыхал в отеле в Египте. Вот везунчик! Вот бы и мне повезло найти небольшой кувшин с золотыми монетами! А что? Это же не бассейн какой-нибудь, а бесконечное, бескрайнее Средиземное море, по которому плавали корабли корсаров всего каких-то три-четыре века назад.

Я живо представил, как бородатые, одноногие и немытые, одноглазые и щербатые развесёлые пираты рыскали здесь в поисках наживы. Как грабили судёнышки и радовались грошёвым находкам: наловленным честными рыбаками морепродуктам. Или закатывали пиры, когда удавалось с богатых судов «позаимствовать» ткани, вино, специи, серебро и золото. Размышляя, я отплывал от берега.

На дне мне удалось разглядеть песок, камни, поросшие водорослями, да мелких рыбёшек. За полчаса я не нашёл ничего стоящего. Пираты всё подчистили! Только получил пару мелких щипков за пятку от наглых мальков. И я развалился на матрасе во весь рост. Закрыл глаза, подставляя тело солнечным лучам. Вода мерно раскачивала надувное судно, относя меня всё дальше от берега. Я вообразил себя Робинзоном Крузо. Таким путешественником-одиночкой. Мы с мамой недавно прочитали эту книгу, так что воспоминания были свежи. Я представил, что живу на острове, хожу ловить рыбу с самодельным гарпуном. Как с моим другом Пятницей пасём коз, садим пшеницу или делаем лодку, чтобы уплыть на Большую Землю в надежде поесть шоколадного мороженого. Даже представил, что у меня, как у Робинзона, выросла большая окладистая борода, лицо обветрилось от палящего солнца и сухого ветра…

И в этот момент я ощутил, что мой матрас как будто кто-то качнул. Открыл глаза и увидел большую тень прямо подо мной. Людей рядом не было. Матрас унесло метров на пятнадцать от берега к скалам. Только тогда заметил, что на пляже была суматоха. Мама в голубом купальнике энергично махала в мою сторону руками, показывая, что надо вернуться к берегу. Однако ещё больше меня беспокоила мысль, что я здесь не один. Догадки были одна страшнее другой. Сердце бешено колотилось. К горлу подкатил ком. От ужаса не мог позвать на помощь. В немом паническом оцепенении я уставился на гладь воды. Из которой ровным счетом НИ-ЧЕ-ГО не выглядывало: ни зубастая пасть акулы, ни угрожающее щупальце гигантского осьминога. Я нервно забарахтал руками, пытаясь хоть как-то приблизиться к спасительному берегу, но течение было сильным, и я, будучи почти невесомым, оставался на прежнем месте. Голубая вода, доходившая до самого горизонта, пугала своей мощью. Я отчаялся грести. И вдруг я заметил человека, плывущего мне на помощь. Это был Музаффер. «Костик, смотри! – выдохнул он, наваливаясь на матрас. – Налево смотри!». Он показал на что-то плывущее метрах в трёх от нас. Я стал всматриваться, а потом заметил большую тень… «Тень» подняла над водой огромную голову. Это была черепаха. Она вальяжно уплывала от нас в сторону скал. «Каретта-Каретта, – сказал Музаффер. – Страаааашный динозавр! Тебе очень повезло. Ты счастливчик, что увидел черепаху».

Я был поражён этим морским чудовищем. А ведь наверняка она была прямо под моим матрасом. И проплыви такая Каретта несколькими сантиметрами выше, она вполне могла унести меня на своём большом панцире прямо в море. Вот и покатала бы меня большая черепаха.

Естественно, я получил большой нагоняй от мамы за то, что так далеко заплыл. И всё оставшееся время провёл на пляже, закапывая Музаффера в песок по самую шею. В воду – ни ногой. Хватит с меня морских приключений!

Только дома, за чаем, мы с Музаффером признались маме, что видели большую черепаху со смешным именем. Потом все вместе прочитали в интернете, что эти морские пресмыкающие живут на земле уже 95 миллионов лет! Взрослые черепахи весят до 90 килограммов! А подплывают эти чудовища так близко к берегу, чтобы отложить яйца. Взрослых особей инстинкт приводит в то место, где они появились на свет. Некоторые пляжи Турции, в том числе и Белека, являются особой охраняемой зоной, где эти черепахи в безопасности откладывают яйца.

Только вот осталось загадкой, что наша черепаха делала у берега? На дворе-то октябрь. А яйца они откладывают с мая по июль. Может, её черепашата так и не приплыли к ней? Или она приплыла на то место, где родилась? Говорят, добавил глава семейства, что увидеть этих черепах – к добру, это очень хороший знак!

– Не знаю я про ваши знаки, но если бы вы мне там, на море, рассказали про эту Каретту, – сказала побледневшая мама, – то мне пришлось бы карету скорой помощи вызывать».

В конце светлого тоннеля бесконечного отдыха забрезжил тёмный свет школьных злобобудней. И всё, что бы я ни делал – играл во дворе, купался в море или сидел в кафе с родителями близ шумного водопада, катался на роликах или играл в компьютер, – всё в конечном счёте сводилось к мыслям о школе. И если этого не делал я, то о предстоящем «замечательном» событии с завидной настойчивостью напоминала мама. Она придумывала для этого всяческие поводы: учебники, проверочные диктанты, покупку школьной формы и все такое прочее.