Игорь Кулькин - Лабиринты угроз
- Название:Лабиринты угроз
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2013
- Город:Волгоград
- ISBN:978-5-9233-1054-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Игорь Кулькин - Лабиринты угроз краткое содержание
С содроганием Георгий Цыплухин открыл ноутбук.
Точно, ну точно же! Сбылись кошмары, самые мрачные ужасы. Все испещрено обрывочными фразами, слетевшими вчера с клавиш в неутерпимом азарте. В этом святом месте, в самой сердцевине его блога заплетались корявые фразы и несуразные мысли, и лучше бы ему отсекли пальцы, набиравшие эти отравленные слова!..»
Лабиринты угроз - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
«Там другое было, – написал ник «Василиск», а это, знал Георгий, была Аня. – Апанасов не ждал, не готовился. Что он на крючке, никто не знал. А этот жирный клоп, этот клоун Живолуп, как-то узнал. Он ведь звонил Апанасову, грозил, да тот его послал. Думал, он к чекистам пойдет, а те его промоют. А он, мерзавец, пошел к Вьющенкову. Как он только про него узнал? Хуже человека не было для такой новости. Я же с ним говорила, с Апанасовым, когда в дверь позвонили. Погоди, говорит, сейчас открою, перезвоню. И открыл. А там Вьюн. И как назло, ни гостей у него, никого. Они долго, похоже, говорили на кухне. Вся пепельница в окурках. Я сама видела, это же я его нашла, у меня свой ключ был… Думал, видимо, Васенька, что уболтает… Но где же, там такой изверг сидел напротив. Когда понял Вася, что не получается ничего, смс стал набирать под столом, на телефоне, тихо, даже отправить успел, но Вьюн догадался. Так и сидел он за столом, бедный, в руке телефон сжимал, на столе сковородка с яичницей и вилка воткнута, а другая у него в горле… В самую серединку попала, дыхание перебила, доктор милицейский сказал, что сразу умер Вася… А Вьюн-то умен, да только не слишком, второй телефон Васин, дорогой, который в зале на рояле лежал, забрал, с него-то его и нашли, и взяли, на трассе. Даже стрелял он в милицию, но недолго, живым забрали. Теперь кричит, что убийство вышло по политическим мотивам, что он ждет революцию, что дотерпит до нее, сколько бы не пришлось сидеть, благо смертной казни нет… А мне, что теперь обо мне, Вася жениться обещал, вот только и осталась память об Апанасове, что вилка, да ребенка я жду его, прощайте, друзья, кто помнит, уезжаю из города навсегда…»
И тут вспомнились Георгию напуганные глаза Живолупа. Наверняка тот подумал, что пришел мститель, что кровь Апанасова вопиет к возмездию… Этот отчаянный, парализующий испуг предателя, как он знаком Цыплухину! И как он не угадал в Живолупе этого страха… Но какое счастье, что он не убил его! Теперь ясно, что Апанасов и сам предатель, и в этих запутанных нитях сложно найти верный путь. И как выбрать верную дорогу?
– Готово! – сказала за спиной Софья. – Бегом, пока горячие!
Зачитавшись, Цыплухин даже перестал слышать запах, теплый запах жареных драников, который наполнил квартиру.
– Иду! – послушно отозвался он.
– А что читаешь? – спросила она, заглядывая через плечо.
– Новости, – засмеялся он, – новости из прошлой жизни… – И закрыл ноутбук.
Варя
Повесть
А ведь я и вправду люблю ее. Или ревную. Нет, наверное, все же люблю. Странно, такая простая мысль не приходила мне в голову, будто улетала от меня, словно воздушный змей, но всегда была рядом, и я словно за веревочку то подтягивал ее к себе, то отпускал.
Мы знакомы с самого детства. Точнее, с ее детства, яркого и праздничного, на котором я присутствовал как почетный, но все-таки малозаметный гость. Я был уже взрослый – оканчивал одиннадцатый класс, а она была совсем девочкой, симпатичной и обыкновенной, как все дети. Наше знакомство состоялось по причине близости наших родителей – близости как деловой, поскольку трудились они в одном офисе, так и интимной. Позже выяснилось, что моя мать и ее отец были в состоянии любовного разрыва, если так можно выразиться. То есть они сходились и расходились, повинуясь жизненным обстоятельствам, и когда моя семья переезжала на несколько лет в Саратов, то и всякая связь между ними оборвалась, стоило же нам вернуться – и чувства опять возобновились. Я любил маму, а отца не любил. Его отчужденная научная знатность, в которую он был погружен, не оставляла времени на меня. Все, что помню о нем, – это громоздкие очки и редкие поучения, которые он почитал за важный элемент моего воспитания. Я был единственный ребенок и рос эгоистом – соответственно не любил нравоучений и особенно нравоучителей. Общение наше с отцом сводилось к тому необходимому минимуму, который заключает в себе приветствие и короткая справка о делах. А больше ничего и не надо было. Услышав, что у меня «все нормально», отец с удовлетворением погружался в «поедание» очередной книги по южно-русской словесности, которые почему-то никогда не теряли для него своего свежего лоска, всегда были «новыми», хотя что нового могло быть в таком застарелом предмете, о котором и так исписано немало, сказать было трудно. Был мой отец саженного роста, с громовым голосом и ломовыми объятьями, любимец всей кафедры педагогического университета, где и преподавал, обожал блинчики и хоккей, и даже здесь умудрился нахамить моим вкусам – я обожал яичницу с сыром и футбол. После всяких антагонизмов, которые неизбежны между отцом и взрослеющим сыном, мы застыли на той точке взаимного неприятия, которое не предполагает враждебных действий, а лишь одно бесконечное перемирие. Он не лез в мои дела, а я не докучал ему своими вопросами, внешне даже казалось, что мы друг друга любим. Я никогда не заблуждался на этот счет, исследовав глубины своей души и ни капли любви к отцу в ней не обнаружив, весь сосредоточился на матери.
Она была женщина твердых правил и верных принципов. Выйдя однажды замуж, увлеченная чистотой идеалов моего родителя, она так и оставалась его верной помощницей и спутницей, кропая за него на пишущей машинке бесконечные статьи, которые он писал вручную, стирая и обглаживая, наводя чистоту в нашей «двушке», так что мой отец не знал и намека на бытовые трудности. Обед был всегда сварен, одежда всегда чиста, сын всем доволен и не доставлял беспокойства. Кроме этого, она работала в Культурном фонде заместителем директора, что тоже налагало на нее ряд дотошных обязанностей – однако этот фонд, из-за которого и расстроилась наша семья, был ее отдушиной. Бытовой ад, в котором она кипела, постоянно угождая моему родителю, который, надо признать, бывал иногда невыносимо капризен, бросал ее на работу, как на суетливый, но все-таки праздник, там она находила хоть какое-то отдохновение от бесконечной черновой работы. Вообще, моя мать была создана для большего – когда-то была аспиранткой у знаменитого Обдуйко и подавала надежды в строительной сфере, проектировала дома, но после замужества ее интересы переместились поближе к интересам мужа, она взялась за Культурный фонд, поскольку он сотрудничал с университетом и отец там тоже часто бывал. Но ее профессиональная деятельность была все же второстепенной, семья была главной ее заботой. Отец, мне всегда казалось, не вполне ценил ее. Усилия ее были невероятны, благодарность его – мала. Иногда она готовила такие роскошные яства, что любой ресторан позавидовал бы – отец ел, словно не замечая вкуса, говорил скромное: «Спасибо, Люсик» и уползал в свой кабинет. И каково было моей матери, потерявшей на кухне пять часов, превзошедшей саму себя в поварском искусстве, сотворившей шедевр! Зато уж я благодарил ее после таких обедов, я скакал и прыгал вокруг нее и говорил, что у меня лучшая мамочка на свете и что вкуснее ничего быть не может! И она радостно тискала меня, утверждала, что я жутко льстивый ребенок, но она любит меня так сильно, что никто и представить себе не смеет, целовала и долго глядела в глаза своим дымчатым взором, какого я не нашел больше ни у одной из женщин. И что ей было хорошего в нашей жизни, за этим бесчувственным истуканом, который именуется моим родителем? Ничего удивительного, что она увлеклась. В их Культурном фонде был директор, а она была его заместителем. Директор, надо признать, был неплох – статный блондин в тонких очках. Звали его Федор Федорович. Когда я видел их вместе, меня сразу захлестывала ревность так, что я даже дышать не мог. Меня ужасало, что этот липкий начальник дотрагивается до локтя моей матери, усаживая в кресло. Или держит руку у ее талии, провожая до двери. Зато отец мой ничего не замечал и крепко сжимал мою ладонь, когда мы приходили к ней на работу. Что ему! Меня бы не удивило, если бы он ничего не заподозрил, даже обнаружив этого блондина в собственной спальне. Разумеется, я ничего не знал наверное, да и ревность моя была самая детская, вообще, я никого не желал видеть возле мамы, кроме себя самого. Даже присутствие отца было возможным, но вовсе не желательным. А тут какой-то посторонний, совершенно неизвестный человек говорит ей тихие слова, нашептывает неслышные комплименты, забывая свою руку на ее талии – тут взбунтуется любое детское сердце! Словом, я был очень недоволен. Зато здесь, в этих визитах на мамину работу, я впервые познакомился с Варей. Она была маленькая и проказничала без передыху – бегала и роняла все на своей дороге. Ее старшая сестра, Ангелина, или Гелечка, как ее все звали, не отставала. Когда этот маленький ураган проносился по кабинету, Федор Федорович бросался ловить свои победные кубки за участие в конференциях, которые чинно стояли на журнальных столиках, все они опрокидывались на пол. Урезонить сестер могла только их мама тетя Валя, всегда легко их осекавшая, чего их собственный отец, несмотря на показную строгость, никогда добиться не мог. Тогда же мы и поговорили с Варей в первый раз, в коридоре, возле лучистого окна. Я уже знал, как ее зовут, она уже нравилась мне гораздо больше своей сестры, я уже мысленно измерил возрастное расстояние, которое нас безжалостно отделяло – мне было пятнадцать, а ей всего девять, и спросил ее:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: