Любовь Сушко - Перо из крыла Ангела. Тайны творчества

№№№№№№№№№

Через несколько дней, когда страсти по Гению немного утихли, кот снова собрал мертвых писателей, и торжественно сообщил, что выпросил у Мессира возможность вернуться назад для одного из них.

Все рванулись вперед, отодвигая друг друга, на своем месте оставался один Гений, кот удивленно взглянул на него.

– Нет, я не хочу туда возвращаться, а вдруг Елизавета захочет вернуться домой, а меня не найдет? Я подожду ее тут, в том мире мы потеряем друг друга окончательно.

– Ну и что мне с вами делать, – развел лапами кот, – кого я выбрать должен, и что вам там снова делать интересно.

Откуда-то появился Ангел, который был равнодушен и безучастен ко всем, этакий небесный Парис, к которому в свое время обратились богини, чтобы тот одной из них присудил яблоко раздора.

– Как скажешь, так и будет, – что делать.

– Пусть идет тот, кто меньше всего этого хочет.

Ангел не знал сути спора, ничего не ведал о писателях, и мертвые и живые они были на одно лицо, и оставался он совершенно бесстрастным.

Кот пожал плечами: так тому и быть, и снова повернулся к Мастеру:

– Прости, друг, это твой Ангел так решил, отправляйся назад, разговор окончен.

– И что мне там делать?

– Начнешь жизнь с того места, где она оборвалась, никакого бала, никакого отравленного вина, все по-честному…

№№№№№№№№№

Проведя несколько дней и ночей в новом мире, в новой Москве, которую он снова не узнал, как и в прошлый раз, Гений пришел в ужас от всего, что он увидел и услышал. А когда проходил мимо тела расстрелянного офицера, распростертого на дороге, ему захотелось только одного, с Елизаветой или без нее вернуться на небеса в их тихий домик.

Рыжий тут же возник перед ним:

– Я поведу тебя к ней, – заявил он, – нет ничего проще.

И Гений облегченно вздохнул, понимая, что среди этих чужих, есть хоть один свой, любимый, близкий.

Они оказались в Московском университете – странно, никогда прежде он там не бывал, уселись в какой-то аудитории в самом верхнем ряду и слушали эту рыжеволосую ведьму….

Вернее, слушал Рыжий, там речь как раз шла о восточных бесах, о зеркалах, о свидании, когда она решила, что он хочет пригласить ее на ночь к профессору.

Студенты были включены в лекцию, шутили, переспрашивали, цитировали. Но Гений ничего этого не слышал, в восторг его привело то, что она была так близко.

А потом Елизавета заметила их и оборвала свой страстный рассказ.

И сотня голов повернулась туда, где они сидели, и все замерли, даже затаили дыхание.

– Артисты, а как здорово, если бы пожаловал сам Гений, – только и произнес кто-то.

Рыжий перевел дыхание – спасибо, театру и кино, как бы он выкрутился, даже сам не представлял… Недоверчивые, они даже и не представляют, что были рядом с Гением..

№№№№№№№№

Свидание Гения и Елизаветы было в старом кафе на набережной.

Столик в углу, где их никто бы не узнал, никто не смог бы помешать, он волновался так, словно делал ей предложение, и они были едва знакомы.

Царица улыбнулась:

– Я не смогу уйти, они так любят и тебя и наш роман, кто же им еще расскажет обо всем…

– Но я не смогу жить без тебя

– Тогда оставайся.

– Не могу, я уже так привык работать в тишине и покое, а здесь на улицах расстреливают боевых офицеров…

– Но это не так страшно, дорогой, как то уныние и тишина, которая сводит с ума любого.

– Я знал, что творение отомстит за предательство, а месть, как говорит Темный, это закуска, которую подают холодной.

А потом зазвучал вальс, белый вальс и Елизавета пригласила Гения.

Они кружились в полутемном зале, и кажется, готовы были улететь куда-то в просторы. И все, кто были в старом кафе, повернулись, чтобы полюбоваться этой прекрасной парой.

– Сейчас никто так не танцует, – говорила какая-то старушка, которая боялась признаться своему спутнику, что она видела Гения и императрицу, это были они, хотя этого не может быть, но ведь было… Они вернулись в этом мир вместе, они танцевали рядом, и они наконец-то были счастливы.

В сообществе мертвых писателей стояла тишина и царил мертвый покой. Вторжение Гения и предательство Поэта, и гибель упертой Сказочницы на теплоходе «Адмирал Нахимов» стали последними сколько-нибудь интересными событиями, всколыхнувшими тот свет.

А потом они сидели, грустили, унывали, вспоминали о том, что они друг другу тайно и явно враждебны, и не было никакого просвета, никакого пути из лабиринта, где они то бездумно бродили, то сидели и не шевелились. Иногда бесстрастно спорили о том, могут ли быть писатели друзьями или не могут, ну если не друзьями, то хотя бы приятелями….

Кот Баюн и Темный долго были заняты какими-то чрезвычайно важными делами, но вернулись неожиданно на тот свет, они всегда возвращались к мертвым писателям, потому что испытывали к ним какое-то странное, плохо объяснимое чувство вины…

На этот раз, увидев унылейшие физиономии, кот даже присел и свистнул:

– Недаром святоши говорят, что уныние самый тяжкий грех, сдохнуть можно, если бы это был тот свет, а не этот, но тут и смерть не страшна бедолагам. Но святоши, когда свои книжки писали, наверняка не видели унылых мертвых писателей.