Любовь Сушко - Перо из крыла Ангела. Тайны творчества

– Спасена.

– Чего тебе, Рыжий? – проворчал Мефи.

Кот посмотрел на себя, может, он и правда от напряжения рыжим стал, но нет, вроде бы нормальный, черный кот – все в порядке… Но тут его и осенило… Он вспомнил огненного кота из сказок. И вроде метнулся без всякой задней мысли на спасение, а теперь у него уже был план, да еще какой.

– Думаю, им надо открыть тайну гения.

– Какую именно? – спросил Мессир, словно у гения была дюжина тайн.

Но кот даже не обратил внимания на его иронию.

– И кому же ты ее открывать собрался?

– Королеве, – выпалил кот.

Королева на шахматной доске удивленно подняла брови, она уже не радовалась спасению, ясно, что кот запросит за это нечто невообразимое, даже не алмазные подвески, а больше…

– А как она тебе поможет?

– Да я об Алине, конечно, эта уже нам ничем помочь не сможет.

Королева, услышав такие речи, обрадовалась и опечалилась одновременно – слышать такое от ученого кота было невыносимо, но он не станет ее обременять какими-то просьбами, это уже утешает…

– И ты отправишь ее туда в те жуткие часы и минуты? – не поверил Мефистофель

– А у меня нет другого выхода, – заявил кот

– Жестоко, – не отступал Мессир.

– Но это может помочь спасти мир, – топнул лапой кот.

– Если она догадается, о чем идет речь? —спрашивал бес средней руки

– Она сообразительная.

– Но не до такой степени. Да при таком потрясении.

Кот махнул лапой и исчез, Мессир отодвинул в сторону шахматы и позвал Очкастого.

– Посмотри, что кот там будет делать, и если что, вспомни, как поступил Страж в свое время..

Очкастый кивнул и исчез вслед за котом…

Можно было передохнуть и немного поразмышлять, следить за тем, что происходило по ту сторону времени, в прошлом, которое прошло и быльем поросло, Мефистофелю не хотелось. Потом они сто раз ему расскажут, как это было, нет, пока покой и забытье, надо же когда-то отдыхать.

№№№№№№№№

Алина очнулась в каком-то особняке, где снимали фильм и все вокруг нее были в нарядах века 19. Она невольно оглянулась, где же съемочная группа, такое впечатление, что люди тут просто живут. Но еще больше ее удивляло то, что она и сама тут оказалась. А ведь не встречалась ни с кем, пробы на роль не проходила, она бы уж точно не забыла такого.

– Вот именно живут, – услышала она давно знакомый низкий голос, который мог принадлежать только коту Баюну – ни с каким другим не перепутать. Но хорошо, хоть он тут появился, а то бы и вовсе ничего не поняла, что творится в мире, ни в сказке сказать, ни пером описать.

– Ты хочешь сказать…

– Иди туда, а то будет поздно, – потребовал кот, он-то точно знал, что творится в мире, куда она попала точно не без его участия.

Он буквально втолкнул ее в комнату, куда проскользнул и какой-то старик с корзинкой… В корзинке были куски льда, еще что-то непонятное.

Алина оказалась в библиотеке, такой, какая ей снилась когда-то в детстве – полки до самого потолка заставлены старинными книгами, каждую из которых хотелось открыть и полистать.

Смутил ее только пронзительный душераздирающий стон.

Сначала она не видела того, кто лежал на диване за спинами людей, около него стоявших, а потом забыла о книгах, хотя можно ли о них забыть?

– Пушкин, – прошептала Алина.

– Пушкин, – ответил ей кот.

Она отступила куда-то к стене и чуть не врезалась в книжную полку.

– Последние минуты гения, – продолжал он.

– Зачем ты меня сюда притащил? – резко повернулась она к коту.

– Потому что пред лицом вечности он тебе откроет тайну.

Но он чувствовал, что у Алины уходит почва из- под ног. Оказаться в комнате, где умирает человек, где умирает Пушкин – все, что угодно только не это. Она не перенесет, она не переживет этого, только Баюн мог сотворить такое.

Кот откуда-то извлек нашатырный спирт и сунул ей под нос.

– Приди в себя, у нас нет времени, все это мгновение, а я тебе не смогу подсказать, даже если захочу, ты должна это услышать сама. Ну не подведи меня, это же не бал Сатаны, а всего лишь Пушкин умирает.

Кажется, кот издевался, но Алине было не до шуток, она просто ослепла, оглохла, онемела.

В это время Учитель куда-то поспешно вышел, и он остался один.

Взор его устремлен был на книжные полки:

– Прощайте, друзья мои милые прекрасные, – шептал он.

Алина дрожала всем телом, кот напрасно пытался ее уверить, что поэт не может их видеть, они призраки, привидения в этом мире.

Вдруг он снова вжался в подушки дивана и зашептал:

– Мир погибнет, сгорит библиотека, я не увижу, я счастливчик…

И все, снова вбежали какие-то люди, за спиной Учителя стоял кто-то в темных очках и тот отстранился, словно бы он его заметил.

– Очкастый, – прошептала Алина.

– Он умер, – твердил учитель.

Демон переместился к ним.

– Меня Мессир послал, напомнил о распятом, о том, что для него сделал Палач. Пришлось исполнить, – он беспомощно развел руками.

Но они все трое уже перенеслись куда-то на опушку леса, того или этого времени, так сразу и не понять.

Только сейчас Алина снова вспомнила, что Баюн говорил о тайне гения..

Ведь не просто же так он заставил ее пережить весь этот кошмар…

– Но в чем же его тайна? – обратилась она к Демонам.

Те, молча переглянулись.

– Все напрасно, промашка.

– Ну, хотя бы муки его не были такими долгими.

Алине стало страшно за себя обидно. И она начала вспоминать.

– Он говорил, что мир погибнет, когда…

Она мучительно пыталась вспомнить, что же следовало в том бреду дальше.

– Сгорит библиотека, да, он же говорил о книгах. Это закон для всего человечества, если уничтожат книги, культуру мораль, нравственность, то мир погибнет и без атомной бомбы

Она подпрыгнула на месте:

– Но ведь об этом же говорил Блок в 1917, когда его встретил Маяковский на площади, он сказал, что у него в усадьбе сожгли библиотеку…

Кот облегченно вздохнул.

– Я говорил Мессиру, что ты не так глупа, а он не верил.

– Значит мир погиб тогда? – переспросила Алина

– Да, он погиб, но библиотеки тогда сожгли не все, конечно, смешно сравнивать эти библиотеки, но они все-таки жили, а вот нынче наступил тот критический момент. Все, что накоплено веками, сгорит в огне или умрет навсегда. Не открытые не разу книги, отправленные на свалку, это ли не гибель мира.

Человек, не открывающий книги – мертв душой, он уже не имеет право называться человеком… И судить его будут все классики, к которым он за всю жизнь так и не прикоснулся….

Самое страшное из всего, что мог совершить человек – это сожженные библиотеки, потому что в них умирает вечность, и те, кто мог бы остаться бессмертным, если бы не случилось варварства. Не говорите, что вы никого не убивали, что не причастны к убийству, если книги у вас остались мертвым грузом, а то и на свалку отправлены – нет варваров, страшнее варваров книжных, они уничтожат мир…