Любовь Сушко - Перо из крыла Ангела. Тайны творчества

№№№№№№№№

Кот Баюн окончил свое новое сказание, почесал лапой живот, словно бы это могло помочь ему думать и сочинять, и взглянул на Алину.

– Я тебе доходчиво объяснил, почему этот парень захотел стать писателем, а не министром, кардиналом, королем или палачом? Да просто он понял, что может большее, чем только быть кем-то, он может быть всеми сразу да и господом богом в придачу, а это чертовски приятно…

Я уж не говорю о моем Волхве, который меня придумал и выпустил в мир, не только из-за мессира, но из-за меня его никогда не забудут. А подарив бессмертие нам, он его подарил и себе самому тоже, никто не остался в накладе, а короли? Что короли – они несчастны и смертны. Они всегда в плену не только у времени, окружения, условностей, но и у писателей и художников, и будут такими, какими те их изобразят. Про бедного Макбета я тебе уже говорил, и так со всеми, был бы Шекспир, а король для него всегда найдется, и будет плясать под его дудку.

На этой высокой ноте Баюн оборвал свою лекцию о писателях и королях… Мефистофель усмехнулся и посмотрел на него с интересом, хотел что-то спросить, но не успел, потянулся к шахматной доске и убрал королеву. Баюн, почувствовав угрозу, быстро произнес:

– Кстати, королева, а ты ведь не знаешь, что Автор, значительно выше писателя, это самый почетный титул для сочинителя. Ну, так, по крайней мере, было в древнем Риме, а дороги все ведут в Рим.

– Там оно значило увеличивать, умножать, – напомнил Темный.

– Вот именно так называли военачальников, которые увеличивали границы империи. Вот и имя «автор» заслужил тот писатель, который умножал духовное богатство… А посему ты можешь быть писателем, но не обязательно станешь Автором. Не стоит ли и нам перейти к таким критериям и потрудиться еще для того, чтобы стать Автором, а не просто писателем…

№№№№№№№

Алина шла по лунной дорожке сада. Она понимала: как и писателю, о котором ей поведал кот ученый, ей хотелось только одного – уединения и того нереального мира, в котором она будет жить. Тогда она добьется того, чтобы он стал реальным не только для нее, но и для всех, кто откроет ее творения.

И пусть пострадает от этого какой-нибудь, давно покинувший мир король Макбет или композитор Сальери, – искусство всегда требует жертв. Зато она еще при жизни на земле найдет для себя тот рай, ту гармонию, которую можно достичь только тогда, когда писатель, увлеченный любимейшим делом, наконец, почувствует себя Автором, и подарит бессмертие и коту Баюну, и Моцарту с Сальери, и себе любимому…

– Автор – творец, пусть всегда будет бессмертный автор, а не смертный писатель, и тогда придется отменить конец света…

На этот раз кот Баюн был страшно серьезен. Вот именно страшно, потому что в комнате повисла тишина ничем и никем не нарушаемая. Ужас метался из одного угла в другой. И хотя в лапах Баюна не было револьвера или стрелы каленой, но слышались выстрелы, невидимые пули метались в воздухе, и летели стрелы во все стороны.

Елизавета не могла и голоса подать, таким подавленным и почерневшим его никто и никогда не видел.

– Что это с тобой?

– Я в печали, моя царица, – заявил кот.

– С чего бы это, и когда это началось? – допытывалась королева.

– А тогда, когда огненный кот Баюн почернел от горя и стал моим собратом по окрасу. В 10 веке, и вот уже 11 век я в плену и в печали, – пожаловался кот.

– Ну как бы не почернел наш Баюн, он никогда не станет таким коварным и яростным, как ты теперь, – вырвалось у Елизавета.

Мефистофель посмотрел на кота, кот на Мефи, бесы смотрели на них обоих. Каждый ждал, пока кто-то другой произнесет слово и откроет рот.

– Королева, ты не права, Баюна сегодня всякий обидеть может, но в шкуре каждого кота, не только в моей, сидит тот Баюн.

Как и всегда кот заговорил первым…

– И когда же он выйдет из этой шкуры? – поинтересовалась царица или королева, да как хотите называйте, она была и той, и другой.

– Когда будут исполнены три желания – ничего нового, желания будет три, только они очень сложные, почти неисполнимые, как в мифах и сказках. Зато, если сбудется, то Иванушка дурачок станет царевичем, -пообещал кот, напоминая, что все сказки он знает прекрасно, ничего не забыл.

– Боюсь даже представить себе, что это будут за желания – задания

– Ничего личного, – кот поднял лапу вверх, – все для того, чтобы изменить и спасти этот ужасный и несчастный мир.

– Баюн спасает этот мир? – спросила Елизавета.

– Баюн спасает этот мир, Мефистофель только помогает ему.

– Ну, хорошо, – Лизи понимала, что с котом спорить бесполезно, с ним даже Мефи сроду не спорит.

– Желание первое – поджечь все рукописи и проверить, что вы натворили, чего они стоят, и мертвые они или живые.

– Чтобы вся литература сгорела ясным пламенем? – настороженно спросила писательница.

– А вот и нет, это ведь все святоши придумали, что если рукописи не горят, то они хороши, правильные, так, обдурив вас, они оставили вам мертвые рукописи, словоблудие спасло их на тысячу лет… Но разве ты не убедилась, что рукописи должны гореть, а не дымить и не чадить, не подожжешь только того, кто уже сгорел, это даже ваш какой-то там поэт говорил, помнится на заре туманной юности. Он еще хвастался, что согрел своими творениями любимую. Хорошее дело кстати, хоть на что-то они у него сгодились. Подожжем мы рукописи, те, которые горят, оставим, остальные на свалку. Тогда снова настанет золотой век для литературы…

Кот плутовато взглянул на Елизавету, от вечной его печали не осталось больше и следа.

– А позволь мне угадать, чего ты боишься? Не того ли, что роман века сгорит? Ничего не обещаю, это уж как получится. Но не можем же мы из-за одного романа заставить погибнуть остальной мир, тогда и этот роман останется без надобности, живой он или мертвый, сгоревший или спасенный.

– Ну, хорошо, мы столько пережили всего, что придется согласиться, но там ведь есть еще два желания, которые должны исполниться.

– А то, и второе из них, – Баюн ткнул пальцем в Рыжего и Темного – оправдать наших бесов, которые вовсе и не бесы, а черти, и вернуть их в древний мир сатиров и духов. Пока этого не случится, а они будут нагло смешаны с бесами святош, чему те страшно рады, все остальное бесполезно, пусть черти снова станут милыми сатирами, а бесы убираются вместе с ангелами…