Борис Вараксин - Ложка дёгтя

Ещё были камни в почках и это – самая печальная страница в длинной каменной летописи. Никаким другим камням не выпадало столько страданий. Их и так недолгая жизнь с какого-то момента превращалась в ад. Их дробили ультразвуком и травили химическими препаратами, воздействовали гомеопатически и медикаментозно. Всё это сопровождалось эксцессами болезнетворного характера и заканчивалось ничейным результатом.

Камню за пазухой подобное не грозило. У него было другое предназначение. Какое именно, было неясно. Заморачиваться по этому поводу смысла не имело и камень просто наслаждался уютом и комфортом. Завидовали ли ему другие камни? Трудно сказать. Но все понимали: рано или поздно это благоденствие кончится. Возможно, камень извлекут из-за пазухи, подкинут пару раз в воздухе и пошлют в Лексус, вторую неделю паркующийся на газоне. Или отправят на встречу с Жигулями с периодически включающейся сигнализацией. Или пустят с балкона прямёхонько в крышу КАМАЗа, повадившегося прогревать мотор под окнами. А ведь был ещё сосед по даче, чья собака начинала лаять в одиннадцать вечера и заканчивала в четыре утра, с тем, чтобы продолжить в районе шести. А другой сосед по даче в районе пяти принимался откачивать содержимое своего септика в придорожную канаву, совершенно не беря во внимание направление ветра. А ещё один сосед, из соседнего переулка, разводил дымный костёр в самое неподходящее для этого время.

В общем, выбор для применения поражающих способностей камня был чрезвычайно широк. Однако, всякий раз его обладателя что-то останавливало и камень так и жил в постоянном контакте то с одной майкой, то с другой. Рубахи тоже менялись, причём летом их иногда не было вовсе. В таких случаях камень перемещался в зазор между майкой и голым телом, где и пребывал в состоянии полной боевой готовности.

Так продолжалось много лет, пока однажды владельцу камня не пришла в голову простая мысль: чем всё время держать камень за пазухой, не проще ли положить его в укромное место и держать там. Плюсы от такого распоряжения имуществом налицо: сроки носки одежды существенно увеличатся, да и опасность выпадения камня в самый неподходящий момент снизится до нуля. Выбрасывать же его всё-таки не стоит. Вдруг ситуация станет критической?

И перекочевал камень в тумбочку со многими ценными вещами, среди которых были: моток проволоки неизвестного происхождения, сломанные карандаши, десятка полтора шариковых авторучек с пустыми стержнями, кипа визиток возрастом за 20, грязные расчёски, ржавые лезвия, скрепки, кнопки, ластики, коробки, инструкции и гарантийные талоны. Среди всего этого добра камень выглядел так, словно провёл здесь всю свою жизнь. И можно быть уверенным: о нём вряд ли кто вспомнит в ближайшие тридцать лет. Ну, если только не отключат воду, газ и электричество.

Тропинка вилась вдоль берега реки и ехать на велосипеде было сплошное удовольствие. Солнце, зелёная травка, одуванчики… И всё такое свежее, волнующее! Только в мае и бывает такая красота. Холодная зима осталась позади, впереди лето с купаниями и загораниями. Нет, что ни говори, а жизнь прекрасна!

Сиденье мягко поскрипывало, руль вздрагивал на небольших кочках. Напрягаться не хотелось, и Николай Петрович лениво перебирал педалями. Да и куда торопиться? Так хорошо кругом!

Сюда, на пустынный берег Истры, он приезжал довольно часто и всякий раз находил здесь и успокоение, и отдохновение, и что-то ещё, очень нужное душе и сердцу. Лучшего места на Земле было не сыскать.

Вдали показались четверо… На лошадях… Всадники в наше время – явление неординарное, так что внимание к ним со стороны Николая Петровича было обеспечено.

По мере приближения выяснилось: это не всадники, а наездницы. И какие! Молодые, красивые… Пришло и некоторое разочарование: один всё-таки оказался парнем, румяным и здоровым. Но не волноваться же по этому поводу?

Одна из дам остановилась и принялась что-то поправлять у лошади. Николай Петрович почувствовал волнение: девушка была диво, как хороша. Длинные белокурые волосы, гибкий стан, лосины, обтягивающие стройные ноги…

Непонятно, намеренно ли, но её лошадь совершенно перегородила тропинку – ни проехать, ни пройти. При этом девушка и не думала как-то воздействовать на свою подопечную, чтобы освободить проезд и не мешать движению велосипедиста. Больше того, Николаю Петровичу почудилась насмешка в девичьем взгляде, что окончательно сбило его с толку.

Взять влево? Но тогда придётся съехать с тропинки и объезжать препятствие по кочкам. В принципе, ничего страшного. Только бы лошадь стояла тихо и не лягнула без всяких на то оснований.

Умное животное даже не пошевелилось и Николай Петрович продолжил свой путь. Однако, природа больше не радовала его. Что-то в ней изменилось, чего-то стало не хватать. И чем дольше он ехал, тем грустней ему становилось. Наконец, затормозил, присел на бережку и принялся смотреть на серебрящуюся под ярким солнцем реку. Но успокоение так и не пришло.

В эту реку Павел Иванович входил много раз. Не один, и не два, а сотни, если не тысячи. И каждый раз удивлялся одному и тому же: почему вода столь холодна? Вроде, и воздух уже за двадцать, а всё равно от низкой температуры сводит ноги, а по коже бегут мурашки.

Надо сказать, именно первое погружение доставляло Павлу Ивановичу наибольший дискомфорт. От осознания, что сейчас его верхняя половина окажется в холодной воде, становилось не по себе. Павел Иванович похлопывал мокрыми руками по плечам, грудной клетке и животу, пытаясь примирить свой организм с неизбежностью водной процедуры, но легче не становилось. Наконец, делал решающее усилие и отправлял-таки противящееся тело в малопригодную для него среду обитания.

Было непонятно, зачем он лезет в эту прозрачную жидкость, на середине едва доходящую до колен. Но каждый раз с упорством, достойным лучшего применения, насиловал свои естественные потребности, утешая себя тем, что это необходимо для здоровья. Каким образом достигался закаливающий эффект, было непонятно. Ничего, кроме посинения кожи, не обнаруживалось. Правда, и болезни обходили стороной, но не из-за купания же!

Всё это происходило с завидным постоянством, год за годом, с мая по сентябрь. Павел Иванович купался в сухую погоду и в дождь, в жару и в длительное похолодание. Всё отличие заключалось в длительности пребывания на берегу. Если было солнце, то под ним можно было и полежать часок-другой, если же тучи и ветрено – пребывание на берегу продолжалось считанные минуты. Но в любом случае водная процедура занимала не более двух минут. Большего организм не выдерживал.