Джастин Эс - Дневник аутиста. Научи меня слышать, и я увижу этот мир…

Мне никогда не было страшно, я вообще не знал, что такое страх и зачем он нужен. Я знал, что такое быть голодным, понимал боль, тепло и холод, мог отличить острый предмет от тупого. Но понятия не имел, что значит страх, обида, радость, любовь и другие подобные чувства.

Я очень долго не мог понять объёма того пространства, где нахожусь и не мог запомнить локацию, лишь только некоторые пути, о которых уже писал. Если меня приводили к бабушке с дедушкой, для меня это было то же самое, если бы я остался дома. Я не мог понять, что местность изменилась. Но мне совершенно не нравился уличный шум и поездки в машине, потому, что это очень тесно, некомфортно и куда бы я не двинулся, меня постоянно хватали за руку и тащили. Я был будто связан в той же туманной комнате. А кому может понравиться быть связанным по рукам и ногам?! И то, о чём я тебе сейчас пишу, продолжалось до трех лет.

Я не знал маму и папу от слова совсем. Для меня все люди вокруг были одинаковы, я их не отличал друг от друга примерно до двух с половиной лет. Потом всё изменилось, я расскажу об этом позже. Если родители оставляли меня надолго, а потом приходили за мной, я не бежал к ним с объятиями, как это делают другие дети. Но не думай, что мои родители мне безразличны! Нет, я просто не понимал и не чувствовал ничего по отношению к «живым вещам» и не хотел этому учиться. На таких как я могут поставить клеймо эгоиста и нарцисса, но дело в том, что я просто с рождения не имел способности к эмпатии. Взаимодействуя с чем-либо, я не могу понять, сделаю ли я ему больно, или наоборот подарю радость. И то же самое отношение у меня не только к другим существам, но и к самому себе. Понимаю, это сложно объяснить, но я стараюсь.

Когда мне было почти два года, мы гуляли с родителями в парке. Меня посадили в песочницу, я стал громко кричать. Я ненавижу грязь, особенно когда она липнет ко мне. Папа сразу вытащил меня и стал отряхивать. Песок был мокрым, мне нужно было, чтобы на мне не осталось ни одной песчинки, что и было сделано. Так происходило всегда, если я видел на себе грязь, я очень бесился. Почему так? Да просто это неприятно, когда к тебе что-то липнет, это очень сковывает.

Хоть я и был всегда рядом для родителей, пока мы гуляли, для себя я всегда был в абсолютном одиночестве. В своём возрасте я никогда не искал и не чувствовал защиту в ком-то. Это можно сравнить с двумя видами животных. Собаки во время опасности всегда стараются быть близко к своему хозяину, они чувствуют его защиту и, также, защищают его. А кошки наоборот. Во время опасности они убегают от хозяина, скрываются в темных и недоступных местах. Они всегда сами по себе. Но я не как кошка, я просто не думал об опасностях, не думал о том, от чего меня нужно защищать. Поэтому и не понимал, почему, когда мне понравится какой-то опасный предмет, меня тут же оттаскивают от него. Мне ничего не стоило выйти на оживленную магистраль, но высота всегда приводила меня в панику. Как ты думаешь, почему? Всё потому, что я осознавал пространство и отдавал себе отчёт о расстоянии до пола. Я знал, что будет больно, если я упаду с высоты. Всё-таки инстинкт самосохранения здесь работал правильно. Но выходя на дорогу, не думал, что проезжающие мимо автомобили могут быть опасными. А ещё, я никогда бы не прикоснулся к острому предмету и отдернул бы руку от горячего, всё это я тоже осознавал. Кстати, с помощью «холодное-горячее» я узнал о многих предметах, которые позже первыми стали иметь для меня смысловые значения, например о чайнике и кактусе. С помощью характеристики «острое» я узнал о существовании такого животного, как ёжик, когда стал постарше. Если бы родители понимали, что мне нужно больше взаимодействовать с объектами, которые особо влияют на эмоции, думаю, я бы раньше стал понимать значения многих предметов, в том числе живых существ. Но самая большая проблема моих родителей в том, что они слишком слушались меня. А я так и оставался внутри этой «серой» комнаты, самостоятельно обучаясь всё лучше манипулировать «живыми вещами».

Я никогда не смотрел людям в глаза, если это и происходило, то по чистой случайности. Я до сих пор не понимаю, что в глазах такого интересного? Ведь настроение человека можно определить по интонации его голоса. Также я никогда не указывал пальцем на предметы, как это делают другие дети, этого я просто не умел. Так уж получилось, что став чуть постарше, с помощью своих истерических припадков я мог заполучить многие предметы. И тогда я стал понимать, что если мне что-то нужно, можно просто громче кричать и вскоре это у меня появится, а некоторые вещи требовали особых усилий, например – приходилось калечить себя. Не то, чтобы мне это нравилось, но это приносило результат. Так я добивался своих целей.

Самый лучший способ – начать биться головой об пол или стены. Я получал небольшие увечья, и таким образом мог обратить на себя внимания. Я стал делать это чаще, но только в присутствии родителей или, зная, что меня в итоге услышат с другой комнаты и придут помочь. Эта помощь могла заключаться не только в получении предмета. Я мог истязать себя, когда у меня что-то болело, или когда мне было холодно, или когда хотел посмотреть определённый момент в мультфильме. Родители не всегда понимали, что мне нужно, приходилось бить себя ещё сильнее. Моя программа манипуляции была слишком хороша и на этом не заканчивалась. Иногда всё доходило до срыва, я просто лежал, уставившись в одну точку, тяжело дыша, и не обращал внимания на родителей вообще. Никакого психического изменения в моей голове не происходило в такой момент, как думали испуганные родители. Моя психика не портилась. Я просто отдыхал, обдумывал случившееся и продолжал привлекать к себе внимание уже таким образом и это тоже работало, только мне это очень не нравилось, слишком много сил приходилось тратить на подобное поведение.

Хочу рассказать о страхе и стрессе… Многие сейчас любят говорить, что аутист постоянно испытывает стресс. Уж поверь, я испытывал гораздо меньше стресса, чем обычные дети и мои родители. А поводов для стресса было слишком много, об этом я тоже расскажу чуть позже. Да, это касается моей реабилитации. Я уже говорил о том, что мне неведомы чувства, и стресс относится к ним же. Но это было не всегда, примерно до трёх с половиной лет. А после, я уже помню мои первые страхи.

Страх начинается тогда, когда появляется способность к устойчивому воображению. Когда я начинаю ассоциировать предмет моего страха с чем-либо, или визуализировать его на себе. Но это удел обычных людей. Люди всегда пытаются сравнить аутиста с собой, думая, что мы испытываем то же самое. Это забавно, но и печально. Я бы хотел дать совет, как понять, может ли ребёнок в своём возрасте испытать стресс от ситуации или нет. Всё очень просто. Если малыш уже умеет играть в ролевые игры игрушками или представлять себя кем-то, повторять за кем-то, вот тогда он может испытывать страх и стресс. А до тех пор, пока у него нет таких навыков, стрессовое состояние ему чуждо. Не путай страх основанный на базовых инстинктах самосохранения и свой взрослый страх. Приведу пример: боязнь высоты и боязнь за то, что тебя уволят с работы, понимаешь?