Евгения Саженцева - Третья мировая война

– Будь поосторожнее, когда снимаешь что-то или пишешь, сейчас за любое неосторожное слово могут посадить. Я уже начал за тебя переживать, как ты мне это сказала. Но мы опять ударились в эту неприятную тему. Позволь лучше, я угадаю сколько тебе самой лет? – Миша посмотрел испытующе на девушку, – наверно тебе как и мне восемнадцать!

– Не угадал, – рассмеялась Нелли.

– Девятнадцать? – Миша был озадачен.

– Ты так долго будешь гадать. Мне двадцать пять. Недавно закончила университет. По образованию я – журналист.

– Постой! Ты меня удивила! Я думал, тебе не больше двадцати. Ты очень молодо выглядишь.

– Спасибо, да я вроде и не старая, – Нелли улыбнулась, – возраст – это понятие относительное. Можно и в 18 чувствовать себя стариком, и в 40 – молодым.

Миша на мгновение задумался о том, что если ему предстоит пойти на войну, то ему и правда придется чувствовать себя стариком и повидать такое, что навсегда лишит его молодости, наивности и всего того, что присуще этому возрасту.

– Сегодня такая мерзкая погода, если бы не она, мы бы могли еще прогуляться где-нибудь, я бы хотел еще куда-нибудь с тобой сходить, – сказал с надеждой Миша.

– Мы можем встретиться завтра!

– Нет, извини, завтра я не смогу.

– Почему? – девушка насторожилась.

– Можно я не буду говорить почему, ладно?

– Хорошо, но ты очень скрытный.

– Ничего плохого я не скрываю. Просто хочется сейчас говорить о приятных вещах, а завтра у меня ничего приятного не намечается.

Миша невольно представил, что его ждет на войне: бессмысленная смерть под маской героизма или ранение, которое покалечит его на всю жизнь, и что более вероятно – ранение души, которое покалечит психику, но затем он вновь взглянул на Нелли и усилием воли отогнал все плохие мысли. «Что будет потом – не важно, – думал Миша, – сейчас есть только я и Нелли и пускай весь мир подождет. Главное, не отпускать ее еще хотя бы на час и продлить это чудо простого человеческого счастья в общении друг с другом. А что еще нужно человеку, кроме как полюбить кого-то и найти взаимность?»

гл. 5

Миша посмотрел еще раз в глаза Нелли, они были зеленого цвета, и ему снова стало неловко, что он рядом с такой красивой девушкой.

Пирожные, которые они заказали в кафе, уже закончились и нужно было что-то придумать, чтоб не отпускать девушку хотя бы еще на час. А потом будь что будет: война, смерть, глупая жертва во имя жадности власти.

– А давай сходим в кино, – предложил Миша, – правда там ничего хорошего не показывают, но мы можем сидеть на последнем ряду и кушать поп-корн.

– Сомневаюсь, что поп-корн полезет в горло с такими фильмами, но я в принципе е против, – согласилась Нелли.

Они отправились в кинотеатр, выбора, на какой фильм сходить действительно не было, каждый фильм нес собой пропаганду войны. Они сели на последний ряд, купив перед этим большую упаковку поп-корна и не смотрели, что происходит на экране.

Миша держал руку Нелли и она не сопротивлялась этой нежности. Нелли что-то шептала на ухо Мише, он ничего не понимал, но ему было приятно от ее голоса. В зале было темно и им казалось, что они одни.

Кино показывали о том, какие плохие американцы, чтоб разжечь ненависть к другой стране и нации.

Когда кино закончилось, времени оставалось все меньше, Миша рисковал тем, что если он не явится в военкомат вовремя, то его посадят в тюрьму за измену родине. У него не было выхода. Пришлось проводить Нелли домой.

– Я провожу тебя, покажи, где ты живешь, – сказал Миша.

– Да, конечно.

Они шли, укрывшись под одним зонтом, дождь продолжал идти, Миша обнимал Нелли. Когда они подошли к дому Нелли, Миша ее поцеловал и она не сопротивлялась.

– Прощай, Нелли, – тихо произнес Миша.

– Почему прощай? – насторожилась Нелли – Ты меня пугаешь.

– Завтра меня уже не будет в России. Меня отправляют в США. Мы будем яко бы защищаться. Но судя по тому, что война на данный момент на их территории, а не на нашей, то мы нападаем. Мы – агрессоры.

– Почему ты не сказал раньше? Ты обманул меня! – возмущенно произнесла Нелли, но даже в гневе она была прекрасна, ее глаза горели вместе с красными волосами, – Если бы я знала, что наши отношения на один день, я бы не стала целовать тебя.

– Вот поэтому и не сказал. Но не со зла, – Миша посмотрел на Нелли виноватыми глазами, взяв ее руки, – если бы я мог, то встречался бы с тобой всю жизнь. Я не виноват, во всем виновата война. По сути, я еще даже не успел начать жить! У меня никогда не было девушки, мне хотелось забрать с собой туда хотя бы частичку чьего-то тепла. И я думаю, этот день будет согревать меня еще долгое время на войне, – Миша был мудр не по годам, он рассуждал как взрослый, – война, – говорил Миша, – она никому не нужна кроме власти, всем людям нужен только мир и любовь, но их жадность не знает границ!

– Зачем тебе идти на войну, если не видишь в ней смысла?

– Нелли, у меня нет выбора. Либо меня убьют свои же, пытая, чтоб я сознался в каком-нибудь деле, которое я не совершал, либо я буду убивать американцев, и возможно, останусь в живых. Они пригрозили мне тюрьмой.

– Кто?

– Люди из военкомата.

– Мне очень жаль, Миша, – девушка вдруг заплакала и дождь смешался с ее слезами, так, что казалось плачет весь мир вместе с ней и протестует бессмысленной войне, – ты будешь мне хотя бы звонить? – жалобно попросила Нелли.

– Я буду писать тебе письма на твой адрес. Я ведь теперь знаю, где ты живешь. А телефона у меня там не будет. Его отберут, чтобы я никому не сообщал о реальном положении дел. Мне скорее всего закроют рот. Все письма тоже будут проверяться. Так что заранее прошу прощения за немногословность. И все, что я смогу написать – это о погоде, Миша рукой вытер слезы с глаз Нелли.

– Все равно пиши мне. Хотя бы о погоде…

– Мы можем условиться. Если я напишу, что погода там еще хуже, чем здесь, значит нам и правда обманывают.

– Хорошо, я постараюсь все понять.

Миша еще раз поцеловал Нелли и она не оттолкнула его. Ей показалось, что они уже давно знакомы. Она доверилась ему и отдала свои нежные объятья, чтобы Миша запомнил этот момент и пронес его через всю войну в своем сердце.

гл. 6

Миша шел в военкомат с чувством ненависти к государству, к тому, что в нем происходит, ко всей лжи, которая творилась в стране: к пропаганде лживого патриотизма с целью обогащения власти.

Он понимал, что у него нет выбора, но жизнь только начиналась и ему не хотелось умирать в пытках в тюрьме, – когда бы из него вытягивали признание в измене Родине.

Он подошел к высокому зданию, внешне напоминающее завод. В стране почти ничего не производили, не было ни вещей, ни продуктов. Но зато были заводы по изготовлению оружия и людей-убийц. Именно на это государство выделяло больше всего средств.