Рената Каман - Она называет меня «джаным»…

Возле ресторана молодоженов встречают лепестками роз и караваем, который держит мать невесты на вышитом полотенце. Интересно, у турков есть нечто подобное? Новоиспечённому мужу объясняют, что сначала необходимо откусить кусок каравая, соревнуясь с женой в количестве откушенного, затем посолить этот кусок и накормить любимую жену. Хозяин ресторана поздравляет молодоженов, затем предлагает пройти внутрь и, собственно, продолжить празднование, а так же отведать приготовленные блюда. Интерьер ресторана впечатляет: по всему периметру развешаны, прикреплены к стенам разноцветные лампы и светильники, ткань натянута так, что создаётся ощущение, будто мы находимся внутри огромного шатра – безумно красиво и по-восточному. Молодоженам приготовили отдельный стол, но сделали его в виде небольшого шатра, остальные места выглядят очень мягкими и словно воздушными, хотя, на самом деле, стулья умело обтянули тканью. Угощения так же радуют глаз, а какой царит аромат! Приглушённая музыка окутывает ресторан, каждый уголок, разливаясь отовсюду – что ж, стоит отдать должное организатору – он определённо знает толк в своём деле. Думаю, гости приятно удивлены. Пришли люди, которых не было ни в Загсе, ни на прогулке. К примеру, эта девушка в бирюзовом платье, которая обнимает невесту и весело смеётся. Лицо кажется знакомым, не могу рассмотреть, так как вижу лишь профиль, но где-то видел её. Она держит огромный букет белых роз в одной руке, в другой – небольшую сумочку. Вот она оборачивается, делаю пару кадров. Красивая девушка – улыбается, машет кому-то рукой, делаю еще несколько кадров. Стоп! Это же Аня!

Выхожу покурить, пока гости отплясывают который по счету танец. Музыка стала громче, но лишь на момент небольшого перерыва и не до такой степени, когда режет слух.

– Привет, Серёжа.

Невольно вздрагиваю и оборачиваюсь. Она стоит на расстоянии вытянутой руки, прикуривает тонкую сигарету. Странно, но я вдруг растерялся, и ничего не могу с собой поделать. Улыбаюсь и молчу. Глупо, наверное, выгляжу.

– Не знала, что ты фотограф, – говорит, улыбаясь.

– Это то, чем мне нравится заниматься на данный момент, – прихожу в себя после полуминутного молчания. – А ты? Ты чем занимаешься?

– У меня – свой журнал в Москве и небольшой ресторан в Турции. Последнее – подарок мужа, – говорит, смущаясь, или мне показалось.

– Ты замужем? Давно? А дети есть? – буквально забрасываю вопросами.

– Замужем. Через неделю будем праздновать вторую годовщину. Детей у нас нет, думаю, пока мы к этому не готовы. А ты женат?

– Нет, пока не удалось, – улыбаюсь. – Ты недавно пришла? Не видел тебя в Загсе.

– Удалось прийти только в ресторан.

– Ты – с мужем?

– Нет, он остался в Турции, не смог приехать.

– Так ты замужем за турком? И как же твоя фамилия? Как теперь тебя величать?

– Анна Озгюн, собственной персоной, – смеётся.

– Надо же, красиво звучит. Ну ладно, пойду работать, я же всё-таки на работе, – улыбаюсь. – Увидимся, Анна Озгюн.

За оставшийся вечер делаю еще пару кадров, на которых она смотрит в объектив и улыбается.

Свадебный торт – огромный, в восемь ярусов, белоснежный и очень вкусный. После того, как молодожены разрезали сие творение кондитера, а гости насладились вкусом, празднование можно считать завершенным. Фейерверк – в честь молодоженов, и они отправляются в гостиницу, поблагодарив всех гостей за присутствие на празднике жизни. Мне предстоит последняя часть фотосессии и затем, уставший, около часа ночи, возвращаюсь домой. Остается принять душ и уютно устроиться в постели. Надеюсь, завтра не будет такой жары.

И лишь закрыв глаза, вдруг вспоминаю о ней. Анна Озгюн. Помнится, она мне нравилась, да что там нравилась – я был по уши в неё влюблён! Тогда у неё был мужчина, которого любила, а сейчас замужем за турком, который делает дорогие подарки.

Остановив поток ненужных мыслей, отправляюсь в страну Морфея, но её образ не покидает. Однако усталость берёт своё. Нужно хорошенько выспаться, ведь завтра новый день и новая свадьба. Люблю свадьбы, правда, когда присутствуешь на них ежедневно, мозг потихоньку перенаполняется всем этим счастьем, кружевами, бокалами и прочей свадебной атрибутикой.

______________________________________________________________________

Не часто, но вспоминаю этот день, когда мы впервые встретились после окончания университета, просматриваю его в воспоминаниях раз за разом, будто кинопленку. И так отчетливо слышу её смех, вижу улыбку – невольно улыбаюсь.

Так странно, но мне безумно нравится сочетание её имени с этой турецкой фамилией. Анна Озгюн. И никак иначе. Я бы сказал, ей к лицу эта восточная нотка.

– Так странно, джаным. Еще вчера была в Турции, а уже сегодня – здесь, в Москве, – говорит, игриво отправляя апельсиновую дольку в рот.

– Ты говоришь об этом с такой лёгкостью, не задумываясь вовсе, что живёшь на две жизни, – отвечаю с едва уловимым раздражением.

– О чем это ты? Можно жить на два дома, но не на две жизни. Жизнь – она одна, и каждый проживает так, как считает нужным.

– Опять громкие слова, и не более. Хорошо, я живу на две жизни. Одна жизнь – это ты, наши встречи. Другая – это мои фотографии, студия, книги, люди: родные, близкие и приятели, прохожие и незнакомцы, Ольга.

– Она знает о наших встречах?

– Я ничего не скрываю.

– То есть ты приходишь домой и всё ей рассказываешь? Всё, вплоть до мельчайших подробностей? – спрашивает, улыбаясь.

– Зачем ты так? Она знает о наших встречах, о тебе.

– И ты считаешь, что это нормально? Что это не причиняет ей боли? Сложил с себя всю ответственность, прикрывшись тем, что правдив и честен. На самом деле, это банальная мужская трусость: выбирай сама, как тебе с этим жить. Хочешь, оставайся, но потом не жалуйся и не устраивай истерик, а хочешь – собирай вещи и уходи. Разве я не права?

– Что ты несёшь? – начинаю заводиться.

– То, что Ольга принимает наши отношения, вовсе не означает, что это не причиняет ей боли. А то, что ты удваиваешь эту боль своей якобы откровенностью, вне сомнений. Это не откровенность, джаным, это эгоизм.

– Великолепно! Выстрел в лоб. Эгоист и трус. Таким ты меня видишь?

– Вовсе нет. Но по отношению к Ольге ты проявляешь именно эти качества.

Неужели она права, и я всего лишь трус, который не может сделать выбор и осознанно причиняет боль женщине, которая любит и ждёт вечерами? Да, я не обманываю Ольгу, прикрываясь задержками на работе, отчетами и прочей ерундой, которую выдумывают сотни мужчин, чтобы выкроить время для любовниц, изменяя супругам, молчаливо оберегающим семейный очаг. Но что это меняет? Так ли нужна ей, Ольге, эта мнимая правда?