Катерина Кюне - Здесь должна быть я

А вот дедушка наоборот нас сразу забраковал.

Во-первых, ему не понравилось, как папа распаковал контейнер. Контейнер нужно было поскорее продать, чтобы выручить деньги на стройку, поэтому папа вытаскивал из него вещи и заносил их в дом, в самую большую комнату. Там он эти контейнерные потроха складывал, некоторые коробки вскрывал, чтобы найти и достать нужное. Постепенно большая комната заполнилась стульями, разобранными шкафами, прислоненными к стенам, картонными коробками, мостящимися друг на друге, и ящичками с радиодеталями. Между ними сохранился узенький проход от двери к папиной кровати, от него ответвлялся лаз к шифоньеру. Пробираться по этим туннелям нужно было медленно, внимательно и лучше боком. Потому что в противном случае можно было сковырнуть локтем коробку с металлическими деталями, которая тяжелым грузом упала бы тебе на ногу. Или оцарапаться об острый угол твердой книжной обложки. Или покачнуть конструкцию и свалить себе на голову табурет. «Окно для проветривания можно открывать и закрывать с улицы», – объяснял папа деду, которому предстояло в его комнате жить. «Чтобы включить свет, нужно просунуть ладонь вот сюда, между коробками и стеной, тут специально одна коробка поставлена не вплотную», – продолжал он хвастаться, как ему удалось все удобно устроить. Правда, примерно треть вещей не влезла и по-прежнему остается в контейнере. Но это просто потому, что контейнер пришел всего два месяца назад, и папа не успел еще с ним как следует разобраться.

Дедушка как-то изменился в лице и после осмотра всего временно вверенного ему хозяйства, сказал, что будет спать в летней кухне, где больше свежего воздуха. Там он быстро сделал уборку, перестелил постель, аккуратно развесил свои брюки на спинке стула, а плечики с рубашками и пиджаком закрепил на торчащем из стены крюке.

Во-вторых, дедушку удивило как бабушка, папина мама, ведет домашние дела. У бабушки был несколько отстраненный, неторопливый стиль. Я бы сказала, что дела шли сами, а бабушка очень боялась им помешать.

Она была забывчива. Например, положит полотенце в тазик замачиваться, оставит тазик во дворе и забудет. И пока она о нем не вспоминает, полотенце в тазике возьмет да и зацветет, как стоячий пруд. И постепенно во дворе таких тазиков накапливалось много. И вот дедушка ходил по двору среди этих тазиков, словно среди ваз с благоухающими цветами, и все больше менялся в лице. Еще бабушка часто забывала об овощах или фруктах, которые мы с папой собирали, чтобы из них сделать закрутки. Варенье или огурцы в банке. Из-за того, что она о них забывала, в кухне стали на постоянной основе жить маленькие плодовые мушки – чернобрюхие дрозофилы. Так они правильно называются, если вы не знаете. Довольно безобидные существа, я часто ловила их и держала в банке, пытаясь выяснить, что они больше любят есть и можно ли содержать муху в неволе. Но дедушке и они не понравились.

Еще ему не понравилось, что у нас вокруг дома вместо лилий и гортензий, которые были при предыдущих хозяевах, стоят укрытые толем блоки, доски и окаменевший от хранения бетон.

Кроме того, он никак не мог взять в толк, как бабушке удается начать варить борщ с утра и не поспеть к обеду. Мы то с папой уже привыкли и не находили в этом ничего удивительного. Но у дедушки был не такой богатый жизненный опыт. И хотя в день дедушкиного приезда бабушка очень старалась и закончила с борщом уже в четыре часа, дедушка все равно остался недоволен.

А вечером он вообще заявил, что все это возмутительно и ребенку в таких условиях жить нельзя. Хотя папа очень старался, это совершенно точно. Он жарил блины по рецепту из блокнота, делал свою фирменную запеканку, каждый день выдавал мне яблоко и апельсин, чтобы у меня росли коренные зубы, сам стирал мои вещи, ездил добывать разные стройматериалы и придумывал где их хранить, чтобы они не испортились, и даже пытался разводить кроликов. Папа все это дедушке высказал перед отъездом и улетел расстроенный. Потому что дедушка имел привычку по каждому поводу строчить маме телеграммы. Денег у него было много и на количестве слов он не экономил.

Он вообще жил очень расточительно. Каждый день мы ходили в кафе, потому что дедушка опасался есть бабушкин борщ. В том числе в мамино любимое, где подавали мороженое с дыней. Так что у бабушки, которая поначалу готовила с удвоенным энтузиазмом и на волне этого энтузиазма регулярно успевала закончить какое-нибудь блюдо засветло, совсем опустились руки. Мне показалось, что сама она, пока нас целыми днями не было дома, вообще стала питаться одними конфетами.

Дедушка купил мне новую школьную юбку, ругая неких анонимных злоумышленников, из-за которых старая юбка стала заношенной до блеска. Мы много гуляли по городу и дедушка все время мне что-то рассказывал. Он очень много всего знал: и про птиц, и про животных, и про то, как устроен мир, и про то, почему люди иногда так странно себя ведут. Мне удалось разъяснить для себя много накопившихся за последнее время вопросов.

По утрам мы вместе чистили зубы и оказалось, что я чищу зубы неправильно. Он проверял мои домашние задания и пытался приучить меня к аккуратности. А еще он сходил в школу и познакомился с моей учительницей.

В общем, мне с дедушкой было хорошо. Но скоро и дедушке пришлось срочно улететь на Север. Ведь Минусинск – это тоже на Севере.

Перед отъездом дедушка построил мне домик. Его силуэт напоминал типи кочевых индейцев Великих равнин. Каркас из деревянных реек, сверху уголком два листа шифера. Третья стена из досок, с маленьким треугольным окошком под потолком. А четвертая с низкой дверью и прямоугольным окном побольше. Конечно, я мечтала о полностью деревянном домике. Или даже о кирпичном. Об основательном, безопасном строении с застекленными окнами, с миниатюрным умывальником в углу, с первобытным каменным очагом. Чтобы печь картошку и жарить лепешки. Жарить лепешки я не умела, но наверняка это не сложнее манной каши. А варить манную кашу я была обучена, у меня для этого была поминутная инструкция, составленная папой. На случай экстренной ситуации. Например, если на завтрак случился голод. Другое дело, что если нет вишневого или хотя бы малинового варенья, то манная каша утрачивает всякий смысл. Лучше уж голод. Но у меня была и поминутная инструкция запасного блюда – вареной картошки. Если непредвиденный голод случился на обед или на ужин.

Так вот, домик был не таким как я мечтала. И когда дедушка сдавал мне объект, я была немного разочарована. Но со временем я поняла, что теснота, продуваемость и то, как быстро – всего за несколько часов – его можно построить, роднит домик с шалашом или палаткой, наскоро сооруженными посреди степи. Я, будущая скиталица, возможно странствующая проповедница, идущая от деревни к деревне, должна приучать себя к такому жилью.