Андрей Кутерницкий - Сны над бездной

Он не докончил фразу, задумчиво побрел к подъезду дома, из которого, очевидно, только что выбежал, но перед дверью внезапно обернулся, блеснул горящими глазами и торжественно изрек:

– Гомера читать буду!

Это было странно, почти неправдоподобно – фонтаны у здания отеля «Золотая звезда» работали. Сам отель был пуст и черен от копоти – он сгорел полностью еще до памятного землетрясения, но из наконечников труб, расставленных в шахматном порядке перед гранитными ступенями входа в отель, били вверх сильные струи чистой прозрачной воды и с шумом ниспадали в два прямоугольных бассейна.

Пройдя по набережной еще немного, старик и мальчик свернули в подъезд последнего перед вертолетной стоянкой дома. Бесшумный лифт вознес их на четырнадцатый этаж.

Арсен был по возрасту такой же старик, как и Фома, но внешне нельзя было бы найти двух более разных людей. Фома был строен телом, беловолос и легок в движениях. Арсен – медлителен, кривоног и необычайно широк в плечах. Еще у него не было кисти правой руки, и, здороваясь, он подавал левую руку, всегда, впрочем, этого стесняясь, хотя кисть правой руки он потерял в молодости и за пятьдесят лет можно было привыкнуть к такому рукопожатию и не стесняться. Голова у Арсена была громадная, черты лица крупные, морщины на лице прямолинейные и очень глубокие. Будто неведомый скульптор, лепивший его голову, успел выполнить только черновую работу и потому на всякий случай везде оставил лишнего материала – на носу, ушах, губах, бровных дугах. Когда Арсен снимал пиджак и вешал его на спинку стула, плечи пиджака на полметра спускались с обеих сторон спинки. Таких, как Фома, в этот пиджак поместилось бы трое. На груди у него была огромная татуировка, изображавшая ощеренного льва. Он наколол ее в возрасте пятнадцати лет, будучи худым узкоплечим подростком, и образ льва, изображенный на груди, начал таинственно воздействовать на его человеческий лик, потому что через несколько лет он стал совершенным львом. Но странно, глаза этого могучего человека были всегда полны светлой грустью. Поселившись в них однажды, она эти большие теплые глаза посчитала удобным для себя жилищем и уже из них не уходила. Во всяком случае, мальчик не мог припомнить, чтобы он видел Арсена с веселыми, смеющимися глазами, как, впрочем, ни разу не видел в его глазах ни тоски, ни страха, ни отчаяния.

Когда, выйдя из лифта, они остановились на лестничной площадке перед квартирной дверью и услышали за ней грузные шаги, мальчик с вожделением, мгновенно возникшим в подушечках пальцев рук, вспомнил о коллекции камней и минералов, которая была у Арсена и которую Арсен разрешал ему не только смотреть, но и раскладывать на столе.

Арсен не спрашивал из-за двери: «Кто?» Он открывал любому. Он ничего не боялся. И сама дверь была у него тонкая, деревянная. Такие двери были теперь редкостью. У большинства владельцев квартир стояли пуленепробиваемые стальные двери с дорогими запорными устройствами и смотровыми глазками, сквозь которые можно было видеть в темноте.

Огромный человечище вырос перед мальчиком и стариком. Он был одет в просторные серые брюки, белую накрахмаленную рубашку и синюю безрукавку поверх нее. Очки на его большом бугристом носу съехали вниз, и добрые глаза внимательно смотрели на пришедших поверх прозрачных стекол. И мальчика сразу охватил привычный восторг от величины гигантских плеч Арсена и от его крупной львиной головы – неужели такие люди бывают на самом деле?!

И вот уже, один в кабинете Арсена, он склонился над тяжелыми ящиками с камнями и минералами. Широким кругом ложились на поверхность письменного стола куски вулканической лавы, черный базальт, оранжевые руды, красные, золотистые, дымчатые горные хрустали, янтарь с застывшим в прозрачной глубине доисторическим жуком, брусок малахита, а в центре круга горкою – голубые кристаллы аквамарина, изумруды, халцедоны, агаты…

Мальчик любил разложить всю коллекцию и, прищурив глаза, со стороны наблюдать за тем, как многоцветно она переливается на темно-зеленом гладком сукне.

Но сейчас, раскладывая камни, он впервые думал не о них.

«Ты был когда-нибудь в океане?»

Вопрос, заданный ему стариком полчаса назад, смутил мальчика.

«Океан!..»

Мальчик оглядел комнату.

Она была прямоугольной формы, с большим овальным окном на залив и несметным количеством книг на книжных полках. Но мальчик сразу понял, что ищет его взгляд. На одной из стен, занимая почти целиком ее площадь, находилась карта планеты.

Это была особенная, голографическая карта, на которой водная поверхность земного шара была озарена изнутри невидимыми лучами; в океанах, морях и озерах светились рельефные подводные впадины, горные хребты, плато, вулканы…

Океанолог по профессии, Арсен за свою жизнь исплавал весь Мировой океан, спускался на большие глубины в батискафах, прошел в подводной лодке подо льдом Северного Ледовитого океана, и эта подробнейшая карта – была итогом его работы.

Везде на водной поверхности чернели мелко нанесенные цифры, сотни цифр, но ими обозначались не глубины, а нечто иное, чего мальчик не знал.

«Чтобы попасть в океан, надо пройти залив, море, пролив… – думал мальчик, глядя на карту. – Это длинный путь. На один залив нужно двое суток».

Он прикинул – какое расстояние потребуется им одолеть, попытался разделить это расстояние на среднюю скорость, с которою они будут двигаться, но у него не было калькулятора, а считать в уме он почти разучился.

«Хорошо бы найти его, пока не начался прилив, – подумал мальчик. – Но сначала я посмотрю вертолеты».

Он подошел к окну.

Даль залива синела. Темные с яркими белыми вершинами облака уплыли, и вместо них появились редкие перистые облачка. Внизу, слева, от края до края видна была вертолетная стоянка и посреди нее, как жирная красная точка, – круглая крыша будки, в которой дежурил охранник.

«Нет, никак нельзя успеть туда и обратно, – сказал мальчик сам себе, отходя от окна. – Но ведь мы не можем не успеть обратно?!»

И эта мысль удивила его.

Не спеша, в задумчивости он начал снимать со стола камни и складывать их в деревянные ящики.

Когда на столе осталась небольшая кучка изумрудов, халцедонов и агатов, он ощутил, как на плечо ему легла огромная рука, но легла, будучи огромной и тяжелой, легко и даже ласково.

– Что тебе из всего этого больше нравится? – спросил Арсен.

Мальчик показал на янтарь, в глубине которого чернел доисторический жук.

И сейчас же со стыдом понял, что Арсен спросил его для того, чтобы что-нибудь подарить ему.

– Он твой! – сказал Арсен.

– Спасибо, – смущенно прошептал мальчик, трогая пальцами янтарь и все еще не веря, что драгоценность принадлежит ему.