Мирсавой Чикленгирзен - И не Москва… И не Петушки

© Мирсавой Чикленгирзен, 2019

ISBN 978-5-0050-8884-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Утро раннего сырого тумана нанизывалось на жалобный скрип трамвайных колес, ковыляющих по кривым, восстановленным рельсам. Этот скрип, казалось, уносился в тревожную черноту Вселенной, наводя там дребежжащий ушным звоном слабости и бессилия, тоскующий Хаос голодной Неизвестности…

Сам голод стоял в каждой мысли. В каждом взгляде. В каждой клеточке изможденного тела, просившего ежесекундно пополнять запасы витаминов, солей, минералов и всего огромного количества веществ, необходимых для сложнейших процессов огромных фабрик организма, чтобы он мог быть здоровым.

Эта единственная мысль вместе с чувством голода была так сильна, что заставляла людей делать страшные вещи, которые сытым людям не поддавались логическому пониманию…

Видимо потому, что за этой гранью была смерть…

Вибрирующее, грязное стекло вагона трамвая было запотевшим от дыхания плотно набившихся людей, стоявших совершенно молча, спешащих на поля весеннего состояния после таяния снега, для поиска голодными глазами сохранившихся клубней картофеля, моркови, редьки и всего, что могло остаться в земле, бывшей раньше огородами и в качестве подсобного хозяйства рабочих Кировского завода.

Теперь это были поля распаханные взрывами бомб и снарядов, которые взрываясь, беспощадно уничтожали то живое, что находилось в земле.

И, не смотря на ужасающие изменения на огородных грядках, Человеческий Дух оставался неизменным.

Благодаря Силе Духа людей России и людей сострадающих всего мира, Жизнь продолжалась и вскоре стала наверняка побеждать смерть.

2008. Свидетельство о публикации №208101100436

Трудно говорить о том, что чувства к женщине, родившиеся при первой встрече и оставшиеся на долгие годы в памяти сердца, «воскресли» для практического выхода спустя много лет и это стало возможным потому, что умер мой хороший товарищ, умер муж этой женщины. Эта женщина была женой моего товарища. Он был для своих друзей не до конца понятный в своих поступках, потому что быстрее других стал работать на государственном предприятии, быстрее других обзавелся семьей и ушел в семью. Работе он отдал больше половины своей жизни, поборов в себе желание жить свободной жизнью нонконформиста. В то время, во время «шестидесятых», много передовой молодежи считало своим долгом быть «протестантами» существующему политическому режиму государства, существующему государственному строю. Когда я увидел ее в первый раз, я ощутил взрыв чувств на моей внутрикосмологической орбите, пронесшийся взрывной волной до самого сердца и мой взгляд в этот момент, ей в глаза, скорее всего выдал меня. С тех пор, с момента первой встречи и первого взгляда, она это почувствовала, и при следующих встречах смотрела очень холодно, и вообще, почти не смотрела мне в глаза на протяжении многих лет. Я, конечно, глубоко внутри себя недоумевал и обижался, хотя, не имел права на это, потому, что она была замужней женщиной. Она уже была закована в табу супружеской верности. Мы, дети пятидесятых, впитали много хороших принципов от наших взрослых родственников, учителей, знакомых и старших товарищей. Они были из довоенного и дореволюционного поколения. В этих людях и в их жизненных принципах не было почти ничего фальшивого и наигранно-несущественного. Поэтому для меня, воспитанного на этих принципах порядочности и чести, и по православным законам – жена моего товарища не могла восприниматься мною как женщина, а точнее я не имел морального права смотреть на нее с вожделением, хотя мысль, что она должна быть моей женщиной все время терзала. С первого мимолетного взгляда моя природа ощутила ее природу и мне пришлось убить эти волшебные чувства, чувства возникшие не на основе мысленных выводов от наблюдений, а возникшие и продолжающиеся в веках чувства двух людей с одинаковой частотой колебания их сексуальной энергии. Наверное, они оба это чувствовали и не могли признаться многие годы даже самим себе, и препятствием этому была супружеская верность и порядочность. С первого взгляда я хотел ласкать ее тело, целовать ее глаза, веки, ресницы, ее чудные маленькие уши, обрамленные завивающимися локонами. Дуновением тонкой струйки воздуха, выдуваемой моими губами, прикасаться, лаская, к самым потаенным складочкам ее тела, ее женской плоти. Я представлял себе ее теплое нежное тело у меня в объятьях, и ее бархатные ноги обвивающие мои бедра, которыми она подтягивала свое тело вверх и расслабив их до необходимого состояния опускала свое тело вниз и получая от этого наслаждение, вместе с омолаживающей ее женскую плоть моей мужской энергией… Представлять это было для меня невыносимой пыткой, но моя сексуальная природа, уцепившись за эту мысль, жгла мне этой мыслью мой мозг. Целая система микрокосмоса, построенная Господом, начинала передавать в голову ощущение наиглавнейшего физиологического наслаждения и голова подкруживалась от туманного состояния блаженства. Её образ, с откинутой назад головой, с закрытыми глазами и распущенными волосами, с приоткрытым стонами ртом, обрамленным набухшими от сладострастия губами, стоял передо мной абсолютно живой и энергетически ощутимый… Так могло продолжаться со мной целую вечность, но она стала свободной, и теперь, я имею моральную и чувственную возможность сказать ей все…! Живые должны жить и любить!!!

2008. Свидетельство о публикации №208101200271

…и встретились глаза двух незнакомых до взгляда людей – мужчины и девушки… Ещё не вышел последний выходящий, а толпа входящих уже ринулась в вагон метро, чтобы успеть уехать на этом поезде… тесня и толкая друг друга, люди притираясь, занимали, отвоёвывая, свои места… его толкали и подталкивали, наступали на пятки и упирались локтями в бока, хватали за рукава и за плечи, а людской поток нёс его в вагон… барахтаясь с целью определения более удобной позы, он не заметил как очутился лицом в глаза прекрасной незнакомки… её упругая грудь вздымалась при вздохе… он чувствовал это, будучи прижат к её телу очень плотно, как блин к сковороде… и её хризолитовый взгляд упирался в его глаза, видимо, с целью удержать его тело… злобы во взгляде не было и он не стал сильно переживать – это все-таки метро в час