Александр Ковалев - Нет причин не улыбнуться. Зарисовки с натуры, окрашенные юмором

«Если уж пылесос сам по себе сюрприз, то и преподнести его надо как-то необычно», – наивно полагал Надежкин. По его мнению, обожаемая супруга должна была сначала зайтись в поросячьем восторге от вида коробки с пылесосом, а потом броситься ему на шею одарив поцелуем, тем самым дав надежду на продолжение, которое было весьма желательным, учитывая его продолжительное отсутствие.

Простояв под лестницей некоторое время, Надежкин был вынужден выбраться из-под нее, снова подойти к двери и позвонить второй раз. Наконец, за дверью раздались шаги.

Просунув непричесанную голову в щель слегка приоткрытой двери, не обратив никакого внимания на стоящую на пороге коробку, жена произнесла: «А, ты приехал? Забери дочку с улицы».

Слегка ошарашенный таким «теплым» приемом, но не почувствовавший никакого подвоха Надежкин со словами: – Погоди, дай прийти в себя с дороги! – втолкнул ногой коробку пылесоса в тесный коридорчик их хрущевки, а сам разулся и вышел на балкон, чтобы посмотреть вниз и поискать глазами дочку. Дочки нигде не было. Он резко развернулся, собираясь вернуться в комнату, и тут справа от балконной двери внизу увидел его, сидящего на корточках в трусах. Из хромовых сапог торчали голые ноги.

Сначала был естественный испуг при виде чужого человека в своей квартире и в таком месте. «Грабитель, вор?», – вот что приходит первоначально на ум ошарашенному таким зрелищем человеку, но это был не грабитель, а вполне законопослушный и не знакомый Надежкину гражданин, тем более что в трусах грабители «работают» крайне редко.

В следующий момент Надежкин уже все понял. «Нет! Не может быть! Только не это!», – молнией пронеслось в голове. «Уж лучше бы он оказался грабителем!». Ведь брать-то у них все равно было нечего. Пылесос только готовился стать самой ценной вещью в их доме.

Как впоследствии выяснилось и трусы, и хромовые сапоги принадлежали прапорщику расквартированной в их городишке воинской части, который собирался сигануть с третьего этажа, но оказался тонок кишкой.

В тот же день Надежкин, с горечью в душе осознав, что стал героем не самого лучшего анекдота, съехал с собственной квартиры, оставив пылесос в ней. Два месяца он прожил в лаборатории на объекте, а потом покинул родной город навсегда, практически в чем мать родила, вдобавок обремененный алиментами, которыми его наградили подсуетившаяся дражайшая супруга и родное государство.

Только спустя довольно продолжительное время, постепенно придя в себя от случившегося, уже не стыдясь этого, он все рассказал своему однокурснику по институту, с которым судьба свела его на отраслевом семинаре во Владивостоке. Кстати сказать, однокурсник был непростой. Он в свое время был свидетелем на их свадьбе на пятом курсе института и, может быть, поэтому пользовался особым расположением Надежкина.

– Об одном жалею, что не оказалось у меня бутылки водки под рукой, – сказал Надежкин, закончив свое повествование о разводе и его причинах.

– Что, так бы ею и размозжил ему череп? – в ужасе воскликнул бывший свидетель бракосочетания.

– Нет, зачем? Налил бы ему полный стакан, пусть бы выпил, гад!

Будучи в командировке и оказавшись проездом в Новосибирске, Алексей обрадовался подвернувшемуся случаю повидаться со своим институтским другом, с которым не виделся уже более десяти лет. Его самого судьба забросила далеко на Север, а Юрка сумел остаться в Новосибирске, «подженившись» после развода с первой женой на местной женщине c ребенком и получив прописку.

Они изредка переписывались и таким образом не потеряли связи. Юрка в своих письмах делился подробностями своего бурного развода с первой женой Ирой, которую Алексей прекрасно знал, так как был свидетелем на их свадьбе на пятом курсе института.

Устроившись поудобнее в трамвае до боли знакомого маршрута, Алексей двинулся в сторону НИИ метрологии, в котором подвязался Юра на встречу с ним сюрпризом. Невольно им овладели воспоминания сравнительно недавно ушедшей студенческой жизни. Алексей очень желал этой встречи. Он считал Юру своим другом, ему не терпелось обменяться воспоминаниями о студенческой жизни, которая, казалось, совсем недавно закончилась. Дружба у них была странная и базировалась исключительно на обоюдной любви к радиолюбительству. В остальном они были полной противоположностью друг другу.

Родители Юры были небедными людьми. Отец служил в Семипалатинске, а мать работала директором детского садика, но деньгами они его не баловали. От случая к случаю, бессистемно, высылали ему то пять, то десять рублей. Поддерживая его в таком полуголодном состоянии, они руководствовались тем принципом, что голодный человек более работоспособен, чем сытый, а это очень важно при учебе в высшем учебном заведении. Алексей, в отличие от Юры, имел от своих родителей стабильный месячный доход в размере семидесяти рублей. Это еще более тянуло Юру к Алексею, который не был жадным и частенько спонсировал Юру без возврата.

Находясь в постоянной нужде, Юра не брезговал и обносками. Когда родители Алексея высылали ему обновку, друг донашивал старое пальто или ботинки. Кроличья шапка в семидесятые годы приравнивалась едва ли не к норковой и стоила на барахолке немыслимых денег, вплоть до пятидесяти рублей. В связи с этим Юра «вынашивал» шапку Алексея до тех пор, пока она не становилась полностью кожаной и лоснящейся на солнце, будто только что отполированный ваксой ботинок. Кстати, это вовсе не смущало его: в таком виде ухаживал за девушками, хотя особым успехом у них и не пользовался.

Имея вздорный характер и находясь в состоянии «подвыпимши» Юра был нехорошим человеком. Он любил пристать в трамвае к какому-нибудь, такому же подвыпившему, как и сам, мужику с вопросом:

– Товарищ, вы знаете, чему равна дивергенция ротора?

Мужик, естественно, отвечал на этот вопрос прямо и конкретно:

– Пошел ты на…

Но Юра не успокаивался:

– А расходимость вихря чему равна? Ах, вы и этого не знаете? Как вам не стыдно! Вы ведете убогий образ жизни, если не знаете таких простых вещей. Если бы вы в свободное от выпивки время изучали теорию электромагнитного поля, то знали бы, что это одно и то же… И в обоих случаях равна нулю. Вы, сударь, ничтожество!

В таких случаях Алексей предпочитал держаться подальше от собеседников, чтобы и ему не досталось от товарища, которого «интервьюировал» друг. Иногда Юра получал ответ в виде синяка под глазом и наутро удивлялся, прощупывая его:

– Откуда он взялся?