Юрий Иляхин - Сказки про Выхухоль. Основано на реальных событиях

Но в нем много воевали.

Поэтому Выхухоль часто грустила.

Иногда из самолетов падали вниз отечественные товары, в основном самовары.

Наверное, пассажиры из них пробовали пить чай, не получалось, и они их выкидывали. Летом почему-то чаще.

Не так уж много и выкидывали, но на заднем дворе, за скворечником, их скопилось уже немало.

Вся деревня их приносила Борису, вроде как для ремонта, но потом все про них забывали.

Соседская старушка подворовывала у Выхухоли эти помятые, с гнутыми краниками самовары, и отправляла с оказией на тульский завод, где у нее работали племянники.

За деньги, конечно, пусть и небольшие.

А вот газеты и журналы никому не были нужны, и Выхухоль вырезала из них картинки и наклеивала у себя в скворечнике.

Особенно много картинок было про природу.

Она же красивая.

Выхухоль была единственной, кого боялись зайцы.

Зайцы жили в соседнем лесу. Летом их не было ни видно, ни слышно, а зимой просто беда!

Как только выдавалась особо морозная ночь и снег становился плотным, образовывая твердый наст, они выходили из леса и подступали к деревне.

Здоровенные, в цвет снега, с пламенными глазами и огромными белоснежными, с синевой, зубищами.

Шли в полный рост строем, как в психической атаке белогвардейцы в старом-престаром фильме «Чапаев».

Фильм этот зайцы тоже уже слабо помнили, но вот так вот от леса в сторону деревни и шагали в полный рост, высоко задирая лапы. Задние, конечно.

Шли молча, как и полагается в психической атаке.

Луна светит, но не греет, а наоборот, холодит, деревня как бы притихла и спит, а зайцы через поле идут неровным строем сурово и неуклонно, только снег под лапами хрустит – «хрусть, хрусть».

Вроде ничего особенного, по нынешним временам, однако по спине мурашки так и бегают туда-сюда, туда-сюда, и волосы шевелятся. У всего народа.

Раньше мужики деревенские с дачниками вместе, кто посмелее, бывало, залягут в полночь на околице в снежных окопчиках с ружьями, хотят встретить огнем, но когда зайцы все ближе и ближе, когда по ушам только «хрусть, хрусть», когда белые тени растут и растут до неба, огненные глаза горят так, что аж луны не видно, когда уши острыми саблями вскинулись, а резцы огромные стальным блеском сверкают – ой-ё-ёй!.. Тут даже самые храбрые не выдерживают, бросают куда попало свои ружья и травматы и по домам бегут прятаться. Ложатся в постели и дрожат до утра вместе с женами. Дети-то, конечно, спят уже, несмышленыши.

Но дети, кстати, вот такими вот утрами в школу не ходили, пользуясь чрезычайной ситуацией, как многие вообще у нас пользуются чрезвычайными ситуациями.

Этих зимних зайцев с их ночными немыми атаками даже волки боялись и переселились от греха подальше за дальний овраг, в самый бурелом.

Ну, их можно понять, страшно же, жить-то все хотят.

А зайцам только того и надо. Они молча подходили к садам и грызли плодовые деревья и даже кустарники, предпочитая черную смородину. Так грызли, что и бобрам не снилось. Всё обгрызут, поломают, затопчут, нагадят где попало – и назад в лес, в лежки, спать.

Словом, зимние белые зайцы держали деревню в страхе.

Но только до той поры, пока в скворечнике не поселилась Выхухоль.

Она зимой там тоже жила. Борис Дубов отопление сделал, воду горячую провел, главное, посуду мыть можно. Вот только теплого туалета пока не было, Дубов всё обещал, обещал и всё откладывал, мол, то труб нет, то еще чего-то там необходимого.

Ну вот, в первую же ее, Выхухоли, дачную зиму зайцы, как водится, в крещенские холода, в самый лютый мороз ночью двинулись через поле к деревне. Идут бодрые, голодные и свирепые, глаза как фонари, зубы клацают, лапищи по снежной крепи – «хрусть, хрусть, хрусть, хрусть».

Жуть.

А Выхухоль как раз на крыльцо вышла, покурить. Она любила курить, глядя на звезды в небе.

А зайцы все ближе.

Надо сказать, что зайцы вообще-то ничего не боялись.

Один раз мужики даже трактор поставили на их пути, с работающим двигателем. Раскрасили под танк, башню с пушкой из фанеры сделали, валунами обложили для прочности.

Так все равно никакого толка. Загадили только технику зайцы со всех сторон, башню отгрызли с пушкой, и снова к себе в лес.

Бесстрашные были, как самураи.

Но тут – вот когда Выхухоль на крыльцо вдруг вышла – тут они и заробели. И встали все как один.

На них из темноты смотрел огромный красный глаз.

Второй глаз Выхухль прищурила от сигаретного дыма.

Боевая шеренга смешалась, зайцы сбились огромной толпой на околице, топчутся на месте, смотрят на этот глаз, как завороженные, и не с места.

А большой красный глаз смотрит на них.

Как бы светит в упор и бьет далеко – до самой до опушки, туда-сюда шарит, как лазерная указка. Иногда в небо лучом уходит.

И так зайцам стало страшно, что лапы подкосились, они опустились на все четыре конечности, прижали уши и бросились назад в лес, давя друг друга, не разбирая дороги.

Да и какая там дорога в полях и лесах? К тому же зимой.

С той поры они в эту деревню ни ногой.

А Выхухоль что – покурила себе спокойненько, полюбовалась окрестностями и домой в скворечник.

Думаете, деревенские или там дачники хоть спасибо ей сказали?

Фигушки.

А ей и не надо.

Выхухоль, собственно, до поры до времени и не знала, что спасла деревню от зайцев.

Она же на небо вышла посмотреть, на луну, на лес.

Что ей какие-то зайцы?

К тому же она была немного близорука, на ночь линзы уже вынула и положила в чехольчик в ванной, на раковину возле умывальника.

Она же очень хозяйственная, Выхухоль.

Выхухоль иногда ходила плавать на пруды под березами.

Пруды прятались вдалеке от дачных домов, в березовой рощице, примыкающей к большому лесу, на дне в них били ледяные ключи, намывая глубину, однажды там даже утонул трактор, по слухам, вместе с трактористом, и народ туда ходить побаивался.

Выхухоль это не пугало.

Она брала с собой Бориса Дубова, перекидывала через плечо полотенце, и они плечом к плечу шли песчаной дорогой через луг с высокой травой, обходя выпрыгивающих прямо под ноги кузнечиков.

Вообще-то Выхухоль плавание не любила, вернее, сначала, когда-то, любила, а потом дико устала от него.

– В детстве переплавала, – сказала она как-то Борису Дубову, – заставляли. Да еще попала в старшую группу, нагрузки там знаешь какие? Я плавание просто ненавидела, меня от него тошнило, живот ныл, до диареи фактически, стыдно сказать, доходило, шла на занятие и еле сдерживалась на ходу. Лишь бы до спортцентра дотерпеть. Даже способ придумала с поносом бороться. Как-то шла, еле терпела и вдруг поскользнулась и шлепнулась на попу. И в туалет сразу расхотелось. И с того дня как по дороге совсем невтерпеж, уже умышленно шлепалась на задницу.