Татьяна Дьяченко - Опасный нарцисс. Книга вторая. Нарциссы о себе. Можно ли помочь нарциссу?

Василий пишет мне в ответ и рассказывает про свою работу над собой:

«Благодарю за поддержку, страшно осознавать свою инвалидность. Не слышу, не вижу, что люди говорят мне, показывают.

Про распорядок. Я не соблюдал распорядок и не делал домашние задания только до того момента, пока он (психолог) не указал мне на мою проблему. После этого из двух заданий сделал только одно, на второе сил нет, и перестал ходить к нему ТИПА (как сейчас вижу) потому, что не выполнил задание, и мне стало стыдно – хотя сейчас это выглядит абсурдно.

Я поначалу выборочно посмотрел твои видео только с интересными для меня названиями, на Мать-нарцисс не обратил внимания, т.к. решил, что у меня Отец-нарцисс, и меня видео про мать не касается. Жена же посоветовала его посмотреть. Я посмотрел. Как гора с плеч! У меня много сил (почти все) уходило на поддержку хорошего отношения с Отцом, и на семью сил вообще не оставалось. Благодарю! Теперь с женой смотрим и остальные твои, Татьяна, видео. За книгу, которую ты посоветовала, и статью на сайте о границах – отдельная благодарность от нашей семьи».

«Молодец, Василий!» – пишу я, – «Пиши, как продвигается дело. Если у тебя получится, то это будет большая надежда людям. Сделаю видео про тебя, если не возражаешь. Попробую сделать видео для нарциссов, как лечиться им самим».

Василий: «Договорились. Насчёт видео – не возражаю (какой бы нарцисс возразил?)»

Вот такая история. Желаю и вам полюбить своего внутреннего ребенка, которого когда-то недооценили, и вырастить его без механизмов защиты.

(видео 41)

Реальная история развития нарцисса Василия показывает нам, как детский опыт и переживания детства формируют нарциссическое расстройство личности, и что можно сделать, чтобы излечиться от детских травм.

«У меня необычные Родители; во всяком случае, все знакомые мне завидуют. Мать, работая в детском саду, сохранила сияние и жизнерадостность. Отец – нарцисс. Забавно… Сестра рассказала мне, что я был нежеланным ребёнком». Это значит, что отвержение Вася почувствовал еще в утробе матери. «Когда совсем маленький был, помню, как обнимал ногой либо спинку дивана, либо одеяло, и представлял, что это Мама..» . Это значит, что к настоящей маме доступа не было. А ведь потребность в любви в то время еще была, и была тяга к настоящей близости, без манипуляций.

«Узнал, что с трехлетнего возраста я в основном был дома один, т.е. был резкий отрыв от матери. Это потому, что я был очень болезненным, и мать оставляла меня дома, уходя на работу. В детстве я очень редко видел отца. Сегодня у Мамы я спросил, почему до своих пяти лет я его совсем не помню; Мама ответила, что он был постоянно в мастерской, и смеялся – дескать, повесьте фото в коляску, чтоб отца видел. Помню, что я любил кривляться перед зеркалом и разговаривать сам с собой, или представлял, что за мной постоянно наблюдают, и я делюсь с кем-то, как и что я делаю». У всех нарциссов отмечается любовь к зеркалу, потому что общаться им не с кем, вот они и общаются с собой, только собой и любуются.

«В пять лет у меня Родители развелись, отец ушёл к другой женщине. Маленький Вася оказался между двух огней. Он любил обоих Родителей, но оказывался крайним, и в итоге принял вину за развод на себя. Мама ругала то, что Отец поощрял; Отец высмеивал то, что Мама считала хорошим.

С Отцом после развода виделся один день в неделю. Он, как нарцисс, показывал, какой он хороший, заваливал меня всякими подарками. Я очень любил его подарки, но, когда я приходил домой, счастливый после встречи с ним, Мама огорчалась, злилась на меня. Подарки его приходилось оправдывать, и я очень нервничал из-за этого; до сих пор при воспоминаниях об этом у меня текут слёзы. Мама ещё приучила называть его «батька», как что-то ужасное, и говорила, что это просто случайно так вышло, что он мой Отец».

Личность ребенка развивается из наблюдения за родителями и идентификации себя с ними, именно родители дают модели поведения. При этом ребенок и генетически, и психологически несет в себе две части личности – одна унаследована и воспринята от мамы, а вторая от папы. После развода, если мать обвиняет отца, то ребенок начинает отрицать в себе отцовскую часть. В случае Васи получается, что оба родителя обесценивали друг друга, и поэтому они обесценили в ребенке каждый половину личности, связанную с другим родителем. В итоге, вся сумма личности Васи оказалась обесценена целиком. Вот это и есть нарциссическая травма. Мало того, маленькому ребенку надо было еще и выдумывать оправдание перед матерью, то есть защищаться от этого обесценивания. Вот так и формировался защитный механизм нарцисса. Ему нельзя быть счастливым – ему запретили это в детстве. И Вася защищал этого маленького ребенка в себе, и таким образом выработал все психологические механизмы нарциссической защиты, заодно научившись врать, выдумывать истории.

Очень часто ребенок, который живет между двух огней, учится манипулировать родителями, чтобы из этой невыносимой ситуации выйти живым и удовлетворить свои потребности. Лет в десять ребенок обычно сдается и перестает надеяться на любовь родителей – он понимает, что ему ее не дождаться. Тем самым он и сам перестает любить родителей, а вместо этого начинает ими манипулировать, и пытается получить то, что ему необходимо. Он заменяет родительское внимание игрушками, электронными гаджетами, другими материальными вещами. А потом он этими вещами привлекает внимание и восхищение окружающих, учась, таким образом, производить впечатление на других людей и манипулировать уже ими.

Отец, как сейчас понимает Василий, тоже нарцисс, и вранье, манипуляции – это его наследство, которому он научился через наблюдение и идентификацию. Мальчик обычно идентифицирует себя с отцом, для него отец – это модель социального поведения.

«Когда мне было одиннадцать лет, отец вернулся в семью, но эмоционально продолжал отсутствовать, а все время пропадал в мастерской. С одиннадцати до пятнадцати лет я с отцом, получается, особо не общался, а любая встреча с ним превращалась в скандал. Я ходил в мастерскую отца, т.к. там было много оборудования, и я творчески развлекался. Мастерская была моей отдушиной. Но отец уделял мне очень мало времени, я его утомлял» . Мы видим, что опять и опять Василий пытается восстановить свою связь с отцом и заставить его себя уважать, но опять и опять переживает отвержение и игнорирование.

«Мама никогда не признавала мой выбор. Даже сейчас: последнее, что она выкинула – поехала и купила мне кучу обуви, т.к. считает, что мне нечего носить. Из-за того, что мне ни одна пара обуви не подходит, приходится вместе с ней ездить в магазин, чтобы их менять; а она заставляет меня купить даже то, что мне не нужно. В этот раз мне повезло, нашёл себе удобную обувь; а раньше Мама не верила, когда я говорил, что мне неудобно, и покупала то, что ей кажется хорошим. Сам я себе теперь вообще не могу ничего купить». Мать настолько подавляла Василия, контролировала его и все за него делала, что Василий теперь не доверяет своему выбору; лобные доли мозга, отвечающие за выбор и управление, попросту отключены. «Я теперь вообще не могу ничего делать без сильного контроля извне» – пишет Василий. – «Я понял, что без стороннего наблюдателя мне развиваться практически невозможно».