Мария Кущиди - Пленники хрустального мира

Ее тонкие плечи трепетали, как тонкие крылышки нежной бабочки, попавшей в паутину к кровожадному пауку. Весь ее образ, такой легкий и хрупкий, запал мне в душу, но мне до сих пор не верилось, что я вижу ее наяву.

Моя рука сама по себе потянулась к ее нежному плечу, бережно легла на него. Холод резко ударил по моей ладони, отчего все мое тело пронзило неприятное ощущение онемения. Вздрогнув от неожиданности, она рывком обернулась назад, посмотрев на меня глазами, полными печали и немыслимой тоски. В этот момент мне не хотелось даже двигаться. Ее необычайно прекрасные голубые глаза, в которых застыла вся чистота нашего порочного мира, насквозь прожигали мою душу, не оставив мне и шанса на чудотворное спасение.

– Кто ты? – смахивая с глаз крупинки бриллиантовых слез, она тихо, едва различимо, задала мне вопрос, на который я не сразу нашел, что следует ответить.

– Твой друг, – спустя томительную минутную паузу ответил я, не сводя с нее своих настойчивых глаз. Мне казалось, будто я смотрел на самое настоящее чудо, о котором по вечерам матери рассказывают своим чадам, собрав их у теплого камина.

Она хотела было улыбнуться, но что-то внутри нее, какое-то едкое чувство, не позволило ей это сделать, снова сокрыв хрупкую душу от меня.

Холодный поток встречного ветра накрыл ее с головой, заставив все тело содрогнуться в неприятной конвульсии. Голубые глаза уже не смотрели на меня, опустившись вниз, став жестом какого-то глубокого разочарования. Не став медлить, я резким движением стянул с себя свой пиджак, бережно набросив его на ее тонкие плечи. Ее внезапно поднятые на меня глаза, полные непонимания и неожиданности, вновь застигли меня врасплох.

– Ты замерзнешь, – тихо обронила она, виновато потупив глаза.

– Я не боюсь холода. Никогда не боялся, – как-то сухо ответил я, зачем-то осмотрев ее с ног до головы. Она смущенно отвернулась от меня, укутавшись моим пиджаком, в котором она легко могла бы уместиться целиком.

– Спасибо, – на исходе сил ответила девушка, уткнувшись носом в мой пиджак. В этот момент она была донельзя похожа на беззащитного ребенка, которому была просто необходима защита. – Меня зовут Вейн. Странное имя, не так ли?

Я вовсе не ожидал, что она начнет подобный разговор, доверится мне, но, признаться, я был очень рад тому, что рядом со мной она чувствует себя в безопасности.

– Вовсе не странное. По-моему, оно очень красивое и точно создано только для тебя одной.

Она удивленно подняла на меня свои большие светлые глаза, которые буквально поедали меня без остатка.

– Почему только для меня одной? – Ее вопрос загнал меня в тупик. Она все больше и больше напоминала мне невинного ребенка, нежели взрослую девушку.

Немного помедлив, я все же подобрал нужные слова:

– Потому что ты такая одна.

Она больше не сказала ни слова, опустив голову вниз.

О чем она думает в эту минуту, когда я смотрю на нее, не сводя своих глаз? Ей, вероятно, неловко, но я ничего не могу с собой сделать. Мне хочется прикоснуться к ней, нежно обнять, но я боюсь, что она вмиг исчезнет, подобно первому снегу.

Краем глаза я заметил, как девушка начинала засыпать, все глубже погружаясь в сон, прижимая к себе мой теплый пиджак. Аккуратно подхватив ее на руки, я лишь на мгновение посмотрел на ее спящее лицо, освещенное лунным светом и тусклым блеском уличных фонарей. Тогда я еще раз убедился в том, что она реальна.

Только директор Вальмонт мог помочь несчастной душе, найдя для нее место среди холодных, но безопасных стен академии. Принести ее ему было единственным разумным поступком, не способным навредить тонкой натуре девушки. Ей нужна защита. Без нее она легко может погибнуть в этом городе, полном темных углов, о которых она даже не может подозревать.

«Кёрс-Роуз» спала, не подозревая ни о чем, в том числе о моих постоянных прогулках по ночному городу. Вальмонт строго-настрого запрещает студентам покидать свои комнаты после полуночи, поясняя этот запрет своей озабоченностью за наши жизни. Учащиеся всегда следуют его указаниям, не переча и не спрашивая о причинах, по которым возникают новые законы и правила. Они уважают его интересы больше, чем свои собственные. Нельзя сказать о том, что я без уважения отношусь к Вальмонту, пренебрегая установленными им правилами без зазрения совести. Я, как и все студенты академии, почитаю его, но сидеть в четырех стенах и пропускать чудесные ночные часы, в которые открывается новая жизнь в Сан-Лореиле, я просто не могу. Сэм часто говорил мне, что когда-нибудь я все-таки попадусь, распрощаюсь со своей давней привычкой, ставшей частью меня. Как же забавно осознавать, что он был абсолютно прав. Но, признаться, я ни капли не жалею об этом, ведь в моих руках – жизнь, требующая от меня этой жертвы.

Остановившись у довольно тяжелых дверей кабинета директора, я на мгновение еще раз посмотрел на спящее лицо девушки, которое казалось мне еще более беззащитным, чем тогда, когда с ее глаз падал самый чистый хрусталь тоскливых слез. И почему я колеблюсь, не решаясь постучать в эти двери? Что останавливает меня в эту трудную минуту? Ей нужна помощь, а мне… отныне мне нужна она.

Я уверенно постучал в массивные двери и сразу же услышал приглашение директора войти внутрь. Распахнув перед собой двери, я сделал пару шагов в сторону рабочего стола, за которым сидела худощавая фигура, в раздумьях склонившаяся над разбитой статуэткой.

– Доброй ночи, Энгис, – сказал он, не отрываясь от своего дела. Голос его всегда звучал ровно, мягко и как-то немного задумчиво. Я с нетерпением ожидал, когда он набросится на меня с толщенным уставом правил «Кёрс-Роуз», но он был словно не в духе отчитывать меня за грубейшее нарушение самого важного правила жизни в академии. – Это была моя самая любимая статуэтка, – тяжело вздохнул он. – Но рано или поздно со всем приходится прощаться, даже с самым дорогим.

Вытащив из-под стола мусорную корзину, он легким движением руки смел со стола осколки и уже не различимую фигурку, с которой ему, видно, ему было непросто расстаться.

– Итак, – Вальмонт провел руками по своим светлым волосам, немного взлохматив их, а после, сложив перед собой руки, заключенные в замок, внимательно посмотрел на меня. – Хоть одна из твоих ночных прогулок принесла кому-то пользу.

Я в недоумении замер на месте. Он все-таки знал об этом, хоть я всячески старался быть незамеченным.

– Ее зовут Вейн. – Стараясь уйти от его насквозь пронизывающего взгляда, я сделал еще пару шагов в сторону его рабочего стола. – Я нашел ее в парке, на одной из скамеек. Она легко могла погибнуть от холода. В этом городе…

Я почему-то не мог больше сказать ни слова, застыв на одном месте, как каменное изваяние. Да и что я тогда хотел сказать ему? Об очередной опасности для каждого, обитающего в стенах Сан-Лореила? Ему и без того было об этом известно и, я уверен, гораздо больше, чем любому из нас.