Валентина Спирина - Январь. Девять Жизней

Птицы замерли. Лес притих. Лето в засаде. В аде. В аде. В аде
Бродит мой полусломанный стих. Не подчиняясь правде. Правде. Правде.

А у нас за окном – снег
В белых рубашках пустил плясать
свои запоздалые кристаллы.
Милый, я знаю, что ты усталый.
Что измотал до безумия наш бесконечный бег
Из одной реальности совершенно в другую.
Ну а я не скучаю. Нет. Я уже громко, но молча тоскую.
Кончились слезы из берендеевских рек.
И начался снег.

А у нас за окном – снег.
И я знаю точно – совсем скоро- мы будем стоять вместе.
За этим окном.
И слушать снежные песни,
Завьюженные, закрУженные. И нам ничего не будет стоить —
Глазами радоваться. Руками – любовь держать. И тепло
Разливать. По чашам души-нег.
Любимый, у нас за окном снег.

А у нас за окном – снег.
И он покрыл не только землю, терпеливо-строгую.
Он покрыл все печали мои с тревогами.
Законсервировал страхи. Выкрасил ярким светом – ночную слабость-одиночества.
Знаешь, родной, в это белоснежное время хочется
Лишь улыбаться. Мечтать кистью-сердца в самом большом размахе.
И тебя – внутри хранить, как оберег.
А у нас за окном – снег.

Я, любимый, раньше бежала
От себя до себя.
От вокзала и до вокзала.
От сентября и до сентября.

Я, любимый, раньше пытала
Свою душу в тёмном углу, разбирая на части.
Находила смысл и тут же его теряла
В бесконечно-прожорливой гонке-пасти.

Я, любимый, раньше искала
Лишь своё среди отголосков чужого,
И другим своё время растерянное прощала,
Не готовя себя для чего-то большого.

Я, любимый, всегда считала,
Что несчастны те, кто не видел на празднике жизни успех.
Ох, любимый, да если б я знала,
Что мой праздник – в каждой вибрации твоего смеха.

Я, любимый, дышала раньше
Только воздухом. Представляешь?
А теперь, мой любимый, ты знаешь,
Что мой воздух – ты. И простое счастье без фальши.

Я, любимый, теперь бегу
От себя до тебя. Не иначе.
И когда объятия твои остановят мою пургу,
Во мне каждая струнка расслабится
и от любви жемчугом чистым заплачет.

Знаешь, у сердца есть только одна дорога,
На ней – и боль святая. И фонари не гаснут никогда.
И знаки разноцветом – кистью Бога,
И правда – так невинна, и наивна, и чиста.

Знаешь, а счастье вовсе – не тысяча лиц,
Не тысячи, что карманы едят, шурша и мято,
А счастье – в родных руках. И в свежести новых страниц,
И в чае. Который с любимым. С лимоном и мятой.

Знаешь, дорога у сердца только одна.
Переплетения, обстоятельства, расставания и преграды…
Мне не страшны. Ведь на моей улице праздник – весна.
Твоих объятий тепло – как самая лучшая жизни – награда.

Я когда-нибудь захочу вязать…
Да, о Боже, я захочу вязать!
Я улягусь старенькая в кровать
С видом мудрости великой и теплоты.
Ну, а рядом пуховое одеяло делишь ты:
Тот же ласковый, нежный, добрый и с полувзгляда мой до счастливой яркости простоты.

Я когда-нибудь захочу сажать огород…
Да, о Боже, я захочу сажать огород!
Чтобы внуков угощать помидорами целый год
И закатывать банки запасливо и с душой,
Ну, а ты-любимый, будешь смеяться со мной
И болтать-болтать-болтать обо всем, ни о чем… Наперебой.

Я когда-нибудь буду печь огроменные пироги…
Да, о Боже, я буду печь огроменные пироги!
И устраивать по-семейному вкусные четверги!
Ну, а ты – родной, подшучивать над моей суетой,
И над тем, как напыщенно-важно бываю я занятой,
И над тем, что убежавшее тесто я называю бедой.

И это «когда-нибудь» непременно случится с нами…
Да, о Боже, это точно случится с нами!
Мы любовь через всю жизнь! И с любыми ветрами!
Мы – единое, милый! Давно уж семья сердцами!

Издалека… Жизнь так наивна и так легка,
Словно крылышко мотылька,
Кажется, так прозрачна, что если коснётся рука —
Вмиг осыплется и разлетится серебряной пылью.

Воздухом тёплым согрета
Каждая ледяная доселе планета
Жизни. И может быть где-то
Сказка так просто становится былью.

Только поближе чуть-чуть,
Повнимательнее взглянуть,
Жилками-переплетенными-нами истоптан путь.
Жизнь не наивна. И не пускает слезу крокодилью.

Это блек-джек. И это пустая мель.
Это горечь кофейная, оттеняющая карамель.
И февраль, костлявыми лапами обнимающий нежный апрель.

Жемчуг из слез на шее тоски,
Ниспадающей в декольте. Марш-броски
Ползком. С рюкзаком. Зыбкие и сыпучие счастья – пески.

И карусели-чувств. То закружились, то загорелась кнопка стопа,
То подавилась от зависти всем разноцветом Европа,
То потерял самолёт самого классного лихача-пилота.

Жизнь так невинна и так легка,
Но это только издалека.

Вы думали роскошь – в квартире трёхкомнатной
В центре, бентли и куче приятелей?
В коттедже шикарном,
У моря который просит волны?
В кармане, весьма отяжелевшем
Бумагой и золотом полным?

А роскошь – в любую секунду
Упасть в теплоту любимых объятий.

Вы думали жизнь многоцветна
От цвета стопок зелёных?
И безгранична яхтой,
Плывущей к личному острову?
Попробовать всё: неординарное,
Смелое, острое…

А жизнь разноцветна от блеска глаз:
самых родных и влюблённых.

Вы думали радость – икрой набитые животы,
Шампанским – самым крутым на свете?
Со снежных гор курортных
Модно катить на лыжах?
И быть к Эвересту ногами все ближе и ближе…

А радость – смотреть, как улыбаются наши дети.

Мыслей-тараканов тесто многоэтажное
Месится
От месяца
И до полной луны.
На земле мне без тебя
Не находится места,
Без тебя – не высекается
Важное.
Без твоей руки – двадцать градусов ниже зимы.

Помоги отбросить к черту
В котлован,
То, что шелухой у ног
Мудрости стелется,
И во что по глупости верится.
Проведи дорогой, той которой ходит Бог,
И его ангелов – караван.