Ирина Мартова - Светить, любить и прощать

Сегодня Михаила переполняли эмоции, ему хотелось, как в детстве, петь, танцевать, дурачиться и просто обнимать весь мир…

Все смешалось нынче в его душе: и радость возвращения, и былая тоска по родине, и счастье встречи, и нежность к близким.

На чужбине он скучал.

Конечно, работа немного отвлекала профессора, но его нежная и мягкая душа все же страдала от одиночества. Поэтому еще там, в далекой чужой стране Михаил решил, что обязательно соберет всех своих близких, как только вернется в домой.

Сказано – сделано.

И вот сегодня большой ученый – химик, профессор, доктор наук, умный и очень привлекательный мужчина Михаил Лапин встречал дорогих сердцу людей, млея от бесконечного счастья, трепета и какой-то необыкновенной легкости, поселившейся в его сердце с того самого утра, когда он проснулся в своей огромной московской квартире.

Увидев Николая, вошедшего в зал в сопровождении своей жены Веры, Михаил раскинул руки и кинулся к ним:

– Наконец-то! Дружище!

Они долго обнимались, похлопывая друг друга по плечам, что-то беспорядочно восклицая и громко смеясь. Потом, обернувшись, они схватили за плечи и Веру и, хохоча, вовлекли ее в свои объятия. Так, толкаясь и обнимаясь, они топтались у самого входа в большой Голубой зал, словно расшалившиеся дети.

Вера, пытаясь выскользнуть из их крепких и цепких рук, отчаянно отбивалась, нарочито делая сердитое лицо:

– Хватит! Ну, хватит же… Да отпустите же вы меня! Вот медведи! Ой, ой, прическу испортите… Да остановитесь же, ребята! Ну, что вы как школьники, честное слово!

Друзья только радостно смеялись и кряхтели, сжимая друг друга в сильных объятиях.

Наконец-то, немного успокоившись, Николай отступил на шаг назад и растроганно проговорил:

– Мишка, как же я рад! Ну, просто не верю своим глазам! Дай же посмотреть на тебя, Мишаня! Надеюсь, ты закончил все свои дела с заграницами, а?

Михаил, поправив светлые волосы и ласково поблескивая глазами, закивал головой:

– Все, все, все…Слово профессора! Теперь буду работать только на ниве отечественной науки. Только здесь! Устал, честно говоря, хочется в родном институте потрудиться. Буду корпеть над книгами и своими склянками в здешних лабораториях, обещаю грызть гранит науки, не разгибая спины.

Николай одобрительно улыбнулся:

– Слава Богу… Я же мальчишкам своим про тебя всегда рассказываю. Про нашу дружбу, про детство, деревню, рыбалку… Помнишь?

Михаил задумчиво улыбнулся:

– А как же! Сам живу этими воспоминаниями.

Николай вздохнул и, оглядев друга, одобрительно хмыкнул:

– А ты все такой же! Богатырь!

Михаил смущенно ухмыльнулся:

– Да брось ты… Какой я богатырь? Спортом заниматься некогда, с утра до ночи в институте. Да что я тебе рассказываю – ты и сам все знаешь, тоже, наверное, и днюешь, и ночуешь на своей кафедре? Как там мир цифр поживает?

Вера, глядя на них, лишь покачала головой:

– Ну, вот… Началось. А может быть, мы все-таки пройдем за стол? Слышите? А то встали в дверях, ни гостям, ни официантам не даете пройти! Пойдемте же… Вечер долгий, еще наговоритесь. Миша, смотри, вот еще гости приехали, давай иди, встречай. Иди, иди…

Двинувшись навстречу входившим в зал родственникам, Михаил вдруг обернулся:

– Николаша, подожди… А сестра-то твоя где?

Вера, оглянувшись, махнула рукой:

– Она будет, будет… Я ей звонила. Уже едут.

Николай удивленно взглянул на жену:

– Едут? С кем это?

Вера пожала плечами:

– Ну, с кем же еще? С Кирой, конечно. Они такие же, как и вы с Михаилом – не разлей водой. Всю жизнь вместе…Знаешь же!

Михаил, услышав ее слова, остановился на мгновение, напрягся, пытаясь вспомнить, кто такая Кира. Не получилось… Обычно услужливая память на этот раз не цепляла ни один образ и не складывалась в картинку, поэтому мужчина решил для себя, что подругу Нины он не знает.

– Ну, и хорошо, – Михаил согласно кивнул, – отлично, что едут. Главное, чтобы не сильно опоздали.

К восьми часам все гости, за исключением нескольких задержавшихся, собрались. Михаил, взглянув на часы, кивнул официантам, стоящих возле стены в полной готовности:

– Начинаем, ребята.

Уже отзвучал первый тост и весело зазвенели бокалы, когда в зал осторожно вошли две женщины.

Михаил, узнав в одной из прибывших Нину, сестру Николая, сразу вскочил, чуть не уронив со стола тарелку с холодными закусками.

Ниночка, которую Михаил знал с детства, почти не изменилась. Наступившие сорок лет нисколько не портили ее высокую, полногрудую фигуру. Короткие черные волосы, уложенные в умопомрачительную прическу, черные, чуть раскосые глаза, лишь подчеркивали чистоту линий лица и довольно светлую для брюнетки кожу. Глядя на нее, Михаил вдруг понял, что маленькая непоседа и стрекоза Нинка, которая ходила за ними с Николаем хвостиком и все время надоедала им своим любопытством, выросла в прекрасную женщину, гордо несущую миру свою красоту.

Профессор перевел взгляд…

Рядом с сестрой Николая вполоборота стояла вторая гостья – женщина в черном костюме. Лица незнакомки Михаил поначалу не разглядел, потому что Нина, увидев его, весело засмеялась, широко раскинув руки:

– Ой, кого я вижу! Мишка! Каким же ты стал красавцем!

Профессор нарочито нахмурился:

– Как это стал? Хочешь сказать, что раньше я уродом был? А, Кнопка?

Он, назвав ее как в детстве, подмигнул и довольно рассмеялся. А потом тепло, почти по-братски, обнял женщину. Михаил с видимым удовольствием оглядел Нину с ног до головы, расцеловал в обе щеки и не сдержался от рвущихся наружу комплиментов:

– А ты-то! Ты-то до чего хороша. Господи! Куда делась та вредная девчонка, которая нам проходу не давала? А? Ты, Нинка, прямо королевой стала! Глаз не оторвать!

Он закатил глаза, изображая полный восторг:

– Богиня!

Нина довольно улыбнулась и опять кинулась его обнимать:

– Ой, Мишка! Как же я тебе рада… Как же я соскучилась! Сто лет тебя не видела.

Михаил, подняв палец, ее поправил:

– Секундочку! Ни сто, а всего-то три года? Или два? Представляешь, не помню….

Тут Нина вдруг спохватилась:

– Ой, что же я… От радости совсем разум потеряла! Мишка, подожди же! Подожди! Познакомься… Вот.

Нина повернулась направо и жеманно указала рукой на даму, все еще стоящую вполоборота:

– Это Кира – моя лучшая подруга. Самая-самая лучшая. Самая близкая и родная. Вот, знакомься.

Михаил, наконец, послушно обернулся к женщине, скромно стоящей позади Нины, глянул и обомлел…

Улыбка медленно сползла с его лица.

Рядом с Ниночкой стояла дама удивительной красоты. Именно, удивительной. Нельзя сказать, что ее внешность была выдающейся, яркой или поражающей воображение, но что-то в ее облике сквозило такое, что заставляло затаить дыхание, подтянуться, расправить плечи и, робко подняв глаза, лишь почтительно взирать на это редкостное сочетание скромности, изящества, обаяния и, очевидно, ума.