Владимир Радына - День отца

Первая мысль, как она вообще допустила такое, и, зная, что я с отцом, ещё не оборвала мне телефон. Я снова провалился в другую реальность? Вот это да! Происходящее вызвало неподдельный интерес. Судя по ощущениям и моему прикиду, мне лет тринадцать…

– А ещё можешь нажать "отправить смс" на телефоне и подкинуть его высоко – высоко, мы всегда так в детстве делали, – отец ехидно заулыбался.

– Да ты выдумываешь, – я понял, что он меня разводит, глядя на свой простенький кнопочный самсунг. Таким же меня наказывала частенько моя мать, когда отбирала хороший телефон, подаренный отцом, и “торжественно” вручала вот этот. Да, это был именно он, с той же трещиной на экране, мне реально захотелось швырнуть его в воду…

Мы сидели на берегу реки, и до кромки было метра три – четыре. Я смотрел на течение, как стойки причала разрезают быстробегущую воду, и этот умиротворенный вид успокоил в считанные секунды. Перед нами был небольшой костёр, мы жгли дрова на угли, чтобы потом что-то приготовить. Я представил, как подкидываю телефон высоко вверх, и он нечаянно опускается в воду. Да, это точно был развод. Он просто застал меня врасплох, пару минут назад я хотел ему позвонить, а теперь он сидит рядом со мной. Так я позвонил ему, или просто так сильно хотел, что мне показалось, что позвонил?

– Пап, у тебя есть деньги?

– На дорогу домой хватит, но мы, вроде бы, ещё собирались порыбачить пару дней.

– Мне надо на общагу институтскую, – и я сразу заметил, что могу с ним говорить, о чём хочу, а не как в прошлый раз. То есть, мне лет тринадцать, как я и говорил, но остались те же самые проблемы, я не успел переключиться.

– Ну, ты сначала поступи в институт.

– Когда я поступлю, уже поздно будет.

– В общаге мест не останется? – отец сделал вид, что неподдельно удивился.

– Ну, в той, в которой я хочу жить, может не остаться.

– А в другой что не так?

– Ну, там для обычных, типа…, – и тут я понял, что нормального объяснения у меня нет.

– Ты серьёзно? Ты считаешь себя необычным? – отец улыбался.

– Ну-у-у, я хочу, чтобы были удобства.

– Ты о чём?

Я, типа, задумался.

– Ну? – отец всегда был напорист в вопросах, но также пытался порой помочь с ответом, только в своей экстравагантной манере. – Сортир со стразами тебе там нужен?

– Сплит и вай-фай, – пришлось расколоться.

– Сынок, когда ты закончишь школу, я надеюсь, у тебя уже будут другие ценности. Сплит говорит о том, что ты изнежен, а вай-фай отрывает тебя от реальной жизни.

– Но мне нужен интернет для учёбы.

– Я согласен, но учёба обычно с сентября по май, ну, может по июнь. И сплит тебе особо не нужен, переплачивать за две недели прохлады я не вижу смысла.

– Ну, в принципе, да, – на удивление самому себе я согласился. На то он и отец, чтобы аргументировать свои “нет”.

– А вай-фай можно провести в любое жилое помещение, так что – кто-то хочет просто на тебе навариться, либо ты не договариваешь чего-то. Тебе нужно искать место, где живут твои одногодки и девчата. Чтобы общаться со сверстниками, и чтобы глаза радовали женские образы. Вот это главные твои заботы в институте.

– Мама говорит, что мне рано ещё думать о девочках, – что за чушь я сейчас сказал, она так говорила, когда мне было лет 14, и то я поводов не давал. А мне же сейчас как раз около четырнадцати. Как всё запутанно! Мать просто хотела как-то заострить моё внимание на учёбе и спорте. Хотя вложения не всегда приносят ожидаемый результат – это я про спорт.

Я начал заниматься тхэквондо в четыре года. Выбором моего образования, места проживания и других занятий всегда занималась только мать. Мнение отца она никогда не спрашивала. Хотя моему детскому разуму это было недоступно. Я просто получал то, что получал. Но вот в секцию тхэквондо меня отдали с подачи Андрея, мужика, с которым на тот момент жила мать. Он сказал, что пацана не надо отдавать ни в какие танцы, плавание и кружки рисования. На начальном этапе тренировки для меня были немного скучны. Я всегда на занятиях пытался найти творческие моменты, но в ответ получал только дисциплинарные взыскания. Первых положительных результатов добился только годам к восьми.

Став постарше, я влился в процесс, и мною начало уже двигать желание славы, которое грело душу после каждой победы. Я стал занимать первые места на весенних соревнованиях, но летом меня постоянно отправляли вместо спортивных лагерей то к одной бабке, то к другой. Нужно учесть тот факт, что «другая» бабка была мне неродной, и её интерес в полезности моих занятий полностью отсутствовал. Я мог заниматься чем угодно, лишь бы не утонул.

Учитывая такое отношение к моей карьере спортсмена, я то терял интерес к боевым искусствам, то обретал заново. По осени я по полной отгребал от тех ребят, которых гонял ещё по весне. Потом тянулся к новым рекордам всю зиму, и по весне, может быть, получалось мне выстрелить благодаря личным стараниям и алчному желанию получить кубок и золотую медаль.

Такой подход к тренировкам из года в год сделал из меня ленивого спортсмена.

В пятнадцать лет на осенних соревнованиях я пропустил сильнейший удар в голову и даже потерял сознание. После этого пришлось делать томографию. Врач определил незначительные затемнения и порекомендовал закончить карьеру спортсмена. Периодически я начинал быстро моргать глазами, и это было заметно окружающим. Мать говорила врачам, что это у меня нервное на фоне моих отношений с отцом и его матерью. Уже тогда я понимал, что она врёт. Я никогда не испытывал проблем при общении с бабушкой по линии отца, кроме того, это было очень редкое общение.

На тот момент я этому больше обрадовался, чем расстроился. Лень побеждала мой организм. Тем более, что запрет на занятия спортом не лишал меня умения высоко задирать ногу или удивлять своих сверстников в уличных драках.

– Ну, пока тебе тринадцать лет, можешь о девочках и не думать. – ну, вот, отец сказал мамины слова, шаблон. – Сам не заметишь, как пройдёт года два-три, и вся голова будет только ими и забита.

Он был прав. Я вспомнил начало своих отношений с Авелиной. Мои ранние отношения очень быстро меня сделали взрослым. И мама продолжала повторять даже в 17 лет, что мне рано думать о девочках. Но я думал об Аве, был влюблён или это было всего лишь влечение. Может, отец и смог бы мне объяснить, но как задать ему вопрос о будущем? Хотя я уже спросил про общежитие. Он думает, наверное, сейчас, что я себе просто нафантазировал проблему. Или, может быть, он вообще сейчас обо мне не думает, и то, что он сидит рядом, – это реакция моего сознания. Что реальность, а что нет? Я нажал кнопку вызова на абоненте “отец”.

– Да нет здесь связи, даже не пытайся. Тем более мне не сможешь дозвониться: либо у тебя не поймает, либо у меня. Мы же оба сейчас здесь, в зоне недоступности.