Сейтек Семетей уулу - Сближение полюсов

Я вспомнил, как много лет назад, еще не умея плавать, решился искупаться в бассейне физкультурно-оздоровительного комплекса, который мы посещали еженедельно. Отец категорически запрещал купаться одному. Он знал, что я – мягко говоря – не пловец. Мы всегда купались с ним вместе. Он поддерживал мой живот снизу, а я дрыгал ногами и руками, а в сердце гордость, что я подчиняю стихию. Папа повторял много раз: детям не следует плавать в бассейне без взрослых, что можно делать это, когда мы подрастем. Но однажды мне, малолетнему идиоту, вздумалось почувствовать себя Марком Спитцом, когда мой родитель отошел на минутку, чтобы купить пива. И я чуть не поплатился жизнью.

Озираясь по сторонам, я, тогда еще шестилетний дошколенок, подошел к бассейну и, раздевшись, неуверенно плюхнулся в него. Вода крепко обняла меня и потащила вниз. Я был легок, как перышко, но камнем шел на дно. Ожесточенные барахтанья не помогали. Я уже начал терять сознание – смерть приближалась. И вдруг краем уха я слабо различил звук от падения в воду, и чьи-то мощные руки потащили меня наверх.

Когда я открыл глаза, увидел хмурое и бледное лицо моего отца. Его глубокий и чуть надтреснутый вздох облегчения окончательно вернул меня к жизни. Бедняга, как он содрогался.

– Сядь вон на ту скамейку. А я покурю, – тихо сказал он, роясь в карманах мокрых брюк. – Ах, сигареты не зажечь уже.

В тот же день он впервые выпорол меня ремнем.

После этого случая, научившего меня ценить жизнь, я видеть не хотел воду. Во мне зародилась гидрофобия. И папа, боясь, что страх всю жизнь останется со мной, начал возить меня по морским курортам, ибо так посоветовал ему детский психолог. Знаток своего дела, этот доктор дал знать отцу, что колеблющаяся морская вода не так пугает, как, например, недвижная вода бассейна.

И он оказался прав: море казалось для меня более живым и приветливым, чем «мертвый» бассейн. Вдобавок, морское дно, покрытое камушками и растительностью, выглядело во сто крат милее облицованного керамическими плитами дна бассейна, от которого веяло голым унынием.

Черное море постепенно превратило меня в превосходного пловца. Со временем и бассейны не стали наводить на меня ужас. Я уверенно купался в них. От гидрофобии и следа не осталось.

Но сейчас я сидел и ощущал тот же страх. Создавалось впечатление, что я перенесся в прошлое и стал снова шестилетним Кирюшей, не умеющим плавать, Кирюшей, которого бросает в дрожь от слова «вода». И снова квадратные плитки на дне приняли зловещий вид.

– Черт подери! – исторгал я проклятия. – Ну и дурень же я! Представить не мог, что так наивен. Какого хрена мне надо было глотать воду! Ведь этот фильм – не что иное, как фантастика. Умеет Голливуд придумывать всякую брехню. Человек не дышит ни в воде, ни в какой-нибудь другой жидкости. Не знаю, как там крыса, но человек не может дышать чем-то другим, кроме воздуха. Да и крыса – тоже не рыба.

Кто-то прервал мой монолог, лизнув меня в ухо. Обернувшись, я узрел Берни. Пес смотрел на меня и добродушно вилял хвостом.

– Слушай, а ты умеешь дышать в воде? – спросил я его.

– Гав-гав, гав-гав, – весело откликнулся Берни.

– Ну, тогда попробуй! – Я толкнул его в бассейн.

Животное проплыло через весь резервуар, усердно работая лапами, вылезло на противоположном конце, судорожно затряслось и побежало прочь, бросив на меня оскорбленный взгляд.

И ты тоже не рискнул нырнуть, усмехнулся я, конечно, ты же не дурак, ты знаешь, что вода не воздух. Но, поверь мне, кабы ты видел тот фильм, ты попробовал бы.

Я уже должен был собираться в клуб. Так не хотелось идти. Но я обещал своему тренеру. Что ж, обещания надо выполнять.

Укладывая спортивные принадлежности в рюкзак, я награждал Минжашара Жакшылыковича отборной бранью. Я находился в своей спальне, поэтому мог позволить себе такое удовольствие. При нем я бы не осмелился вымолвить ни одного нецензурного слова в его адрес, так как очень уважал его и, буду честен, боялся. Он был сильный и жесткий человек.

– Как же долго меня не было здесь, – молвил я, окидывая взглядом огромную стеклянную вывеску, на которой ярко-оранжевыми буквами блестело: «Огненные перчатки». Днем глазам прохожего представали обычные буквы. Однако вечером, когда включали неоновые лампы (вывеска была с подсветкой), буквы оживали, охваченные двигающимися языками пламени. Выглядело это потрясающе.

Спонсором затейливой вывески выступил, естественно, ваш покорный слуга. Ее установили несколько лет назад. Прежде над входом в клуб висел большой, но скромный прямоугольник из фанеры. Надпись была размалевана краской, и от руки же рядом с названием были нарисованы пылающие перчатки с застывшим, неживым пламенем. Не знаю, был ли художник действительно обделен талантом, либо был он просто пьян, но его работа совершенно не вызывала восхищения, чего не скажешь о нынешней вывеске – наблюдай хоть целую вечность!

Как раз был вечер, и завораживающие буквы горели в огне.

– О, наш Бешеный вернулся! – так встретили меня мои товарищи по клубу и распростерли объятия.

Во мне никакая радость не вспыхнула от встречи с ними, но все же я горячо обнял каждого. Как никак, это были достойные ребята, смелые, сильные, выносливые. В них отсутствовал всякий признак подобострастия и страха. Они не боялись меня. Они меня уважали. Они ценили во мне Кирилла-боксера, а не Кирилла-наследника миллионера. Парни эти восхищались мной не потому, что я был богат и силен. Товарищество, единый интерес – вот причина их уважения ко мне. Очень часто они беззлобно подтрунивали надо мной, когда я бывал не в форме, и я, в свою очередь, не отставал от них. Мы время от времени язвительно отзывались друг о друге, а затем весело хохотали. И я, невзирая на свойственный мне агрессивный нрав, прощал им их фамильярность, в ней не таилась злоба.

– Че-то ты раскис, брат, – улыбнулся Нурсултан и дал мне в солнечное сплетение.

Не успев напрячь мышцы пресса, я почувствовал жгучую боль в животе и скорчил гримасу.

– Вот дает, а! – Нурсултан покачал головой. – Брат, где реакция?! Ты же должен быть готовым ко всем неожиданным ударам. Давай, переодевайся быстрее! Надо вернуть тебя в форму!

– А тренер у себя? – поинтересовался я.

– Да.

– Ну, наконец-то нарисовался, – сухо проронил Минжашар Жакшылыков, как только я переступил порог его кабинета. – Я опасался, что ты улетишь куда-то на Антарктиду… Ну, как здоровье?

– Утром голова болела, – ответил я, пожимая ему руку, – но сейчас полегчало в разы.

– Ведешь разгульный образ жизни – еще бы у тебя не болела голова! Послушай, сынок, вчера я заметил тебя около «Острова везения». Я тебе вот что посоветую: не ходи туда! Даже мимо не проходи, слышишь! Это заведение – настоящее болото разврата и преступности. Я боюсь, как бы тебя не засосала трясина. Там ведь творятся самые нелегальные вещи… Конечно, «Остров везения» считается престижным местом, но престиж его пресловутый построен на распутстве, мошенничестве, торговле наркотиками и травкой. Владельцы этого гадкого заведения – что ни на есть самые настоящие преступники, подлые шакалы, по-другому и не скажешь! Разница лишь в том, что шакалы голодные и тощие, а эти подонки, наоборот, ожиревшие от райской сытости. Они построили рай за счет ада. Меня нервирует попустительство со стороны властей и правоохранительных органов… Хотя, что тут удивляться. Вот только интересно, какая сволочь их крышует. Короче, я тебе сказал все, что намеревался сказать давно! Иди и готовься!