Владимир Дулга - Комодский дракон. Поезд призрак. Часть 2

– Тьфу ты! – выругался Сашка, – «чё надо, не велено» – передразнил он мужика.

Поднял пиджак, отряхнул, лёг на жесткий топчан, подложив пиджак под голову. Мысли теснились, налезая одна на другую:

– Надо бежать из этой деревни и с этой станции! Бежать куда угодно! Наверное, дома у родителей, до сих пор прежнее – настоящее время? А где оно сейчас настоящее? – выплыл из глубины воспалённого сознания вопрос.

Сашка вскочил с топчана, и вновь забегал по камере:

– Вот я здесь, избитый, но живой, вроде не сплю, могу себя ущипнуть и проверить, что происходящее не сон, – он ущипнул себя за ухо, – нет, не сон! На дворе август тридцать восьмого года, а я родился в сорок восьмом. Тогда кто эти люди, милиционер, железнодорожник, часовой? Милиционеру на вид, лет сорок, выходит, что он родился в прошлом столетии. И в наше время ему, ему должно быть, под восемьдесят! Бойкий старичок, – горько усмехнулся Сашка, – вспомнив тяжёлый кулак милиционера и его кованые сапоги. Надо впредь быть осмотрительным, лишнее не болтать, не спорить и не злить следователя из НКВД. Название-то какое-то тяжеловесное, вызывающее страх и мысли о Берии и Ягоде, – вспомнил Александр жуткие рассказы о застенках этого ведомства!

Время тянулось ужасно медленно, он мерил шагами камеру – три шага в одну сторону, три шага в обратную.

– Может сумасшедшим прикинуться? – подумал Саша. И тут же отбросил эту мысль, вспомнив, как в старом, черно-белом фильме «Камо», главного героя, пламенного революционера, жгли в застенках царской охранки калёным железом. Он не издал ни звука, даже не изменил позы, и только по расширенным от боли зрачкам старый психиатр понял, какую сумасшедшую боль переносит этот мужественный человек. Врач приказал, прекратить мучения, и признал узника невменяемым, тем самым спас ему жизнь.

– К сожалению, я не Камо, – грустно улыбнулся своим мыслям Александр, – начнут пытать, – буду орать так, что у палачей барабанные перепонки лопнут! А впрочем, зачем прикидываться дурачком? Проще рассказать им всю правду, как есть, о том, кто я такой, как появился, из какой жизни пришёл и что там, в той жизни, новенького! И всё! Примут за умалишённого! Дорога в «психушку» обеспечена, к местным «Наполеонам и Ньютонам». Но это всё равно, лучше, чем получить пулю в затылок по приговору «Тройки».

Александр посмотрел в щелочку двери, часовой сидел на ступеньках лестницы, обхватив обеими руками винтовку и, по-видимому, дремал.

Сашка с силой постучал в дверь, дядька встрепенулся, вскочил, поправляя видавшую виды фуражку, прохрипел испуганным голосом.

– Чё надо?

– Зови кого-нибудь из начальства!

– Время придёт, сами придут! Мне отлучаться не велено!

– Я целый день без воды и еды, – настаивал Александр, – я прокурору жаловаться буду!

– А где он, твой прокурор? В районе, поди, аль в области сидит? Тута у нас один прокурор – Пётр Палыч! Как он порешит, так и будет. С им даже люди с шахтного поезда считаются, советуются! – ответил часовой и, вероятно, поняв, что сболтнул лишнее, надолго замолчал.

Вскоре за Александром пришёл милиционер, сыромятным ремешком привычно связал ему руки за спиной и привёл в прежний кабинет. В кабинете, на подоконнике настежь открытого окна, сидел и курил средних лет худощавый мужчина, в военной форме, с двумя прямоугольниками в малиновых петлицах.

Саша прошёл и сел на прежний табурет, милиционер остался возле дверей. Незнакомец, не вставая с подоконника, негромко произнёс:

– Здравствуйте Александр Иванович! – дождавшись, когда Саша повернётся к нему лицом, продолжил, – старший лейтенант государственной безопасности Сухарев, мне поручено проведение дознания по вашему делу. Заметив, что Саша задержал взгляд на струйке папиросного дыма уплывающего в окно, поинтересовался, – курите?

– Всё пытаюсь бросить, но не как не получается, – признался Сашка.

– Угощайтесь! – предложил старший лейтенант, подходя к Александру и протягивая пачку «Беломорканала».

– Спасибо! – поблагодарил Саша, – предпочитаю свои, «Беломор» я считаю очень крепким. Хотя отец курит его до сих пор, несмотря на возраст. При обыске у меня изъяли мои сигареты, если возможно, разрешите их?

Чекист посмотрел на стоящего возле двери милиционера. Тот путано стал объяснять:

– Товарищ старший лейтенант госбезопасности, при задержании сигареты поломались, мы их выбросили, а пачку из-под них я вам предъявлял.

Уловив испуг в оправданиях милиционера, Сашка хотел понимающе махнуть рукой, – «мол, Бог с ними!». Но руки оказались связанными. И ему ничего не оставалось, как сказать:

– Ничего страшного! Всё равно, когда-то нужно бросать курить!

– Развяжите его! – приказал старший лейтенант.

Милиционер поспешно развязал ремешок на Сашкиных руках и вытянулся у двери.

– Ну, тогда давайте приступим к делу, – даже как-то радостно, предложил чекист, обходя Александра и садясь за стол.

Милиционер, торопливо доставая связку ключей из кармана своих необъятных галифе, протопал в угол кабинета, где стоял древний сейф, со скрипом открыл его толстенную дверцу, извлёк тоненькую папочку для бумаг, смятую пачку из-под Сашкиных сигарет и осторожно приблизившись, положил всё на стол перед чекистом. Вернулся к сейфу, стоя спиной к комнате, безуспешно пытался его закрыть.

– Разломали все сигареты, идиоты! – подумал Александр, – наверное, спрятанную шпионскую шифровку искали! Ничего не нашли, сделали самокрутки из табака и искурили вместе с толстяком-железнодорожником!

Чекист, вероятно, не в первый раз перечитывал протокол предыдущего Сашкиного допроса, пытаясь разобрать корявый подчерк милиционера.

Сашка, пользуясь тем, что на него в этот момент никто не смотрел, прикидывал возможный вариант побега. Ранее, следя за струйкой дыма улетающей в раскрытое окно, он пытался представить, что там, за окном? Заросший кустами палисадник, с невысоким штакетником, или крепкий забор из островерхих досок? Эта была тыльная сторона здания вокзала, обращённая к посёлку, железнодорожные пути, кусты и река располагались с противоположной стороны.

– Пока никто на меня не смотрит, – чекист за столом, милиционер далеко у сейфа, сейчас рывком развернусь, три шага, прыг в окно и дёру! Пока они подбегут и вылезут, может быть, и убегу! – лихорадочно соображал Сашка. Он даже почувствовал лёгкую дрожь в теле, как на старте стометровки, – сейчас рвану! Будь, что будет!

Но другой внутренний, рассудительный голос, предостерегал:

– А если там высокий забор, стена амбара, или чей-то огород? Не убежишь, будешь метаться, как жучка вдоль ограды. Тогда точно поймают, и хорошо, если не убьют! Надо подождать, вести себя спокойно и тихо! Надо оглядеться, как говорил отец!