Валерий Мармышев - Вереск у моря

– Ты им позвонил? – чувствуя нарастающий в нем гнев, произнес Гэбриэл.

– Они сами позвонили! – вспыхнула Молли Браун, выступив из-за спины Тома и уже забыв об испуге. – Сразу после звонка Тома тебе. Сказали, что собираются заехать к нам, мол, у них есть полезная для нас информация.

– А вы что им сказали? – немного остыв и коря себя за недоверие к друзьям, спросил Гэбриэл.

– Мы сказали, что собираемся домой и лучше бы нам встретиться утром, но они настояли, чтобы встреча произошла сейчас, – пробурчал Том оскорбленный выпадом коллеги.

– Не обижайся, друг мой, – примирительно начал Гэбриэл, – мы все на взводе из-за работы.

Том еще пару секунд хмуро смотрел из-под грозных кустистых бровей очерченных сверху широкой морщиной лба, чуть прикрываемой длинными темными волосами, а затем расплылся улыбкой, от чего лицо принимало форму правильного круга и наполнялось той энергией, которая присуща младенцам. Том всегда был отходчивым.

– Они всё знают, – уверенно произнес Гэбриэл, – иначе бы подождали с приездом до утра.

– Но откуда? – растерянно проговорила Молли.

– Ладно тебе, Молли. Они все время наблюдают за нами. Будем действовать по нашему плану. Времени ждать нет.

– Думаешь, у нас получится? – забеспокоился Том, похрустывая суставами пальцев.

– Выбора нет. – Гэбриэл взглянул на часы, – у нас не более пятнадцати минут до их прилета, так что давайте посмотрим результаты и подготовимся.

Гэбриэл приступил к изучению стопки бумаг, подготовленных его коллегами, быстро пробегая по строчкам записей и столбцам чисел, время от времени останавливаясь и возвращаясь на пару страниц назад, чтобы свериться с прошлыми отметками. Том и Молли торопливо рассыпались в разные стороны: Том подключал оборудование для запуска электромагнитного кольца и проверял стабильность плазматора, Молли же, в свою очередь, взбежала на постамент с размещенными на нем столом для перемещений, одним краем входящим в кольцо, и тремя громадными «клещами-разрывателями», настройкой которых она и занялась.

– Все готово, – доложил Том.

– И у меня, – отчеканила Молли, тонким пальцем потерев переносицу, и, подперев руками спину, с любопытством ждала, что скажет Гэбриэл.

– Отлично. Результаты и впрямь хороши, ребята! – Друзья довольно переглянулись. Время пришло. – Через пять минут начнем, я побуду у себя в кабинете – мне нужно подготовиться.

Том и Молли понимающе кивнули головами.

Зайдя в свой кабинет, Гэбриэл плотно прикрыл дверь и, сев на стул, закрыл ладонями лицо, вонзив острые локти в колени. Повисшую тишину прорезал тихий всхлип. Гэбрил, после утраты Анабэль, всегда стремился к этому моменту, но теперь, когда он стал настолько осязаем, как лежащая на столе книга или стоящий в углу горшок с цветком, он испугался. Время, отведенное на подготовку шло, а руки, по которым стекали вниз струйки слез, подрагивали в такт всхлипываниям и прижимались все плотнее и плотнее к лицу. Гэбриэл боялся не перемещения во времени и того, что он окажется далеко от своих друзей и комфорта нынешней жизни. Он знал, что не пройдет через временной разрез живым и невредимым. Он, как и Том, и Молли, узнал это еще несколько месяцев назад, когда им удалось произвести первые замеры. Ни одно физическое тело не способно преодолеть временное пространство, на это способно только одно состояние материи – душа. Душа должна проскользнуть по тонкой грани эпох и угодить в развивающийся человеческий зародыш в чреве матери. Шансы выжить были чрезвычайно малы.

– И все же они выше, чем у тех детей, которые уже погибли, и которым не суждено появиться на свет по нашей (и моей) вине, – промелькнуло в голове Гэбриэля. Мысль эта подействовала на него отрезвляюще. Оторвав руки от влажного, пропитанного слезами лица, он протянул руку к лежащей на столе книге. В ней он собрал всё мудрое и полезное, что оставило после себя человечество. Несколько месяцев он корпел над этой книгой, исписывая стопки листов, некоторые из них время от времени превращались в исчерканные комья, наполняющие корзину. И вот теперь Гэбриэль точно знает, что именно и как он должен поведать людям, чтобы они больше не повторяли ошибок будущего. Теперь его душа – это источник мудрости. Теперь он будет подобием бога для людей древности. Вернее, для них он и будет богом.

Повторив то, что он и так уже знал наизусть, Гэбриэл встал со стула, подошел к двери и, сделав глубокий вдох, решительно распахнул её. Том и Молли стояли у стола в ожидании его появления.

– Я готов. Включайте…, – слова Гэбриэля были заглушены мощным ударом в дверь. Эхо, многократно отражаясь от высоких сводов купола, с силой надавило на перепонки.

– Том! Почему дверь заперта? Немедленно открывай! – донесся голос «спонсора» из-за металлической преграды.

Гэбриэл рванул к столу на постаменте, на бегу срывая с себя куртку. Молли устремилась за ним, а Том приступил к запуску устройства.

– Гэбриэл! Мы знаем, что вы затеяли! Лучше откройте эту чертову дверь! Слышишь меня!? – Завопил «спонсор».

Гэбриэл лег на стол, а Молли подключила к рукам датчики. Внизу, под полом лаборатории, загудел, набирая мощь, плазматор.

– Взрывайте к чертям эту железяку, – отдал распоряжение «спонсор» своим подопечным.

Молли рванула к блоку управления, схватила тонкий синий шнур и, бегом вернувшись к Гэбриэлю, обвязала им его тело. Другой конец шнура был закреплен на блоке памяти с информацией о разработках перемещателя. Его Гэбриэл должен был унести с собой – без этого блока работа аппарата невозможна.

– Все готово! – крикнул Том, который только что выставил дату перемещения и теперь на экране светилась надпись: 0000 год.

За дверью послышались щелчки устанавливаемых зарядов.

Молли ласково посмотрела в глаза Гэбриэлю и, поцеловав его своими нежными губками в лоб, произнесла, – удачи! Спаси их! – Она развернулась и отошла к пульту управления.

– Запуск! – крикнул Том и нажал на кнопку.

Внутри электромагнитного кольца плазмоядерные лучи, с тихим треском вырвавшись из «клещей-разрывателей», рассекли пространство, и Гэбриэл почувствовал, как его начало затягивать в неизвестность. Он посмотрел в сторону друзей, желая в последний раз их увидеть и навсегда запомнить их лица. Молли стояла на одной ноге, сильно выгнув спину, разинув рот в безмолвном крике и широко раскинув руки. Ее волосы, обдуваемые сильным ветром, давящим на её затылок, спутываясь, прикрывали лицо и рвались вперед. Том, прикрывая одной рукой лицо, замер, головой вниз в полуметре от пола и высоко задрав ноги. За друзьями была видна плотная пелена ударной волны, покрывающая матовой рябью воздух и разрывающая встречные предметы на части. Вместо двери зияло отверстие, и повсюду разлетались полыхающие капли расплавленного металла. В светлом коридоре можно было, хоть и с трудом, разглядеть группу людей и искаженное яростью лицо «спонсора». Гэбриэл завис в невесомости, оказавшись на границе рвущих его в разные стороны прошлого и настоящего. Непреодолимая сила прошлого постепенно завладела трофеем и потянула его в свои объятия, обволакивая тело. Куски металла, меняя окрас и затвердевая, медленно поползли обратно на свои места, образуя прежнюю форму листов, петель, перегородок, и вскоре, слившись воедино, скрыли озлобленные лица. Волна схлынула, и Том, как и прежде, устойчиво стоит на ногах и выжидающе смотрит на Гэбриэля. Гэбриэл, все глубже ныряя во вселяющую страх бездну времен, видит себя, другого себя, лежащего на столе и нежные губы Молли произносящие напутственную речь, лениво растягивая слова, перебегая от буквы к букве, и целующие его лоб. Через мгновение всё померкло, и вот Гэбриэл, уже в кромешной тьме, невластный над своим телом, скользит по грани времен. Его тело с каждым мгновением все сильнее и сильнее сжимается и вытягивается. Он уже ничего не чувствует. Нервные импульсы не доходят до мозга, но он видит, как с него слой за слоем слезает кожа, обнажая внутренности и натянутые на скелет мышцы. Он видит как всё его трепещущее от страха существо, то, чем раньше был он, разрезается лезвием минувшего. Кости, не выдерживающие натиска, растираются в пыль и растворяются где-то там, в неосознанной и неощутимой тьме. Теперь он нечто иное, чем человек. Он мысль. Он душа. Еще мгновение – и он разум, сошедший в тело тонкой светящейся нитью. Он чувствует оболочку, дышащую и пульсирующую, впитывающую жизненные соки. Теперь он снова человек. Теперь осталось только ждать света – верного знака, что родилось дитя, которому суждено стать подобием Бога…