Кэрри Прай - Несчастные девочки попадают в Рай

– Страшилки? – скептически поинтересовалась Нина. – Детский сад какой—то.

– Нет. Я говорю про реальные истории.

Мы переглянулись. Грех было не воспользоваться моментом, ведь история звучит в разы страшнее, если ты на кладбище. Да еще и ночью.

– Валяй, – ответил Саша и, вытянув ноги, облокотился на локти.

Семка в предвкушение потер ладони.

– Не надуйте в штанишки, детишки. Эта история перевернет вашу жизнь. Вы больше не сможете спать спокойно. Да что там спать? Вы будете бояться собственной тени и начнете верить в проклятья, а ваши…

– Проклятье! – не сдержался Саша. – Ты начнешь или нет?!

– В общем, слушайте. Как – то раз, я охотился на медведя.

Саша демонстративно фыркнул.

– Ты никогда не охотился на медведя, трепло.

– Залепи дупло и слушай, – бросил Сема. – Я ведь не должен докладывать тебе о каждом своем шаге. Так вот. Я бродил по лесу до самой ночи. Был голоден и слаб. Я уже отчаялся встретить медведя, как в кустах промелькнуло черное пятно. Заметив меня, огромная тень нырнула в чащу леса, но я ринулся за ней. Сил не хватало, но я не сдавался. Все бежал, бежал, а тяжёлое ружье избивало мою спину.

– Это ж, где ты такую рогатку нашел? – хохотнул Саша, отчего брат пронзил его недовольным взглядом. – Молчу —молчу.

– После часа уморительной гонки тень сдалась. Мохнатый бугор повалился на землю и замер. Враг практически был повержен. Я держал его на прицеле, пока чудище не обернулось, – Сема схватился за сердце и перевел дыхание. – То, что я увидел, навсегда засело в моей памяти. Это было за гранью моего понимания.

– Какой ужас! Медведь оказался бабушкой Любой? – продолжал издеваться Сашка. – Или он был мексиканцем? Маракасы? Сомбреро?

Я попыталась представить, что такое маракасы, но не вышло.

– А вот и нет, – заговорщицки ответил Сема. – Это был вовсе не медведь. И, не бабушка Люба. Это была…

Мы раскрыли рты в предвкушении его ответа. Казалось, что даже Каштанка навострила уши.

– …шуба с носом!

– Кто? – поморщилась Нина. – Шуба с носом? Это как?

– Огромный кусок меха, из которого торчит вороний клюв, – с серьезным лицом пояснил он. – Я видел мутанта, клянусь.

На мгновение в воздухе повисла тишина.

– Голова твоя мутантная, – Нинка прыснула от смеха. – Ой, не могу! Шуба с носом? Напугал, так напугал! Да у меня полный сарай таких ужастиков! Ветровка с руками, ботинки с носками, да бинокль с глазами!

На лицо Семена упала тень.

– А ты видимо знаешь историю круче моей? Дерзай, парнишка. Мы все во внимании.

– Сам ты парнишка! Я – девчонка!

Нина уселась поближе к костру и обняла свои коленки.

– Моя история не выдуманная. Впрочем, главная ее героиня захоронена неподалеку. Я расскажу вам про ведьму. Это была нечем не примечательная бабулька, она вязала носки и солила папоротник. Как и все. Поэтому, никто не даже не догадывался, что милая бабка на самом деле страшная ведьма. Но однажды, ее дом опустел на несколько суток. Ее сосед, решил проверить бабульку, – а вдруг померла во сне и теперь, лежит почем зря, воняет? – подумал он. Однако, когда мужик зашел на порог, то его встретила маленькая, злющая, как собака псина.

Как собака псина?

– Слушай, за тобой пора записывать, – усмехнулся Сема. – Твоя тавтология ломает мой мозг.

– Не перебивай, – огрызнулась Нина. – Короче, испугавшись, мужик схватил топор и отрубил собаке два пальца на лапе!

Услышав это, Каштанка уткнулась влажным носом мне в ногу, а Павленко все продолжала:

– На следующий день, бабка объявилась. И самое интересное, что на ее руке не хватало двух пальцев. Ух. Общественность встрепенулась. Люди всегда опасались подобного, поэтому, затолкав бабульку в бочку, они захоронили ее на этом кладбище. Если прислушаться, то можно услышать, как она бьет по стенам бочки. Это происходит только ночью.

Теперь голос подала я.

– Это не правда, Нина. Данный факт давно раскрыт. Днем, земля нагревается, а ночью – остывает. Это лишь звуки остывающего железа, но никак не ведьмовские позывные. И вообще, я не уверена, что в той бочке кто—то захоронен.

Нинка возмущённо охнула и вскинула руками.

– Хороша подруга. Всем на зависть. Могла бы промолчать.

– На троечку, парнишка, – оценил ее рассказ Сема, а потом повернулся ко мне. – Златка, принимай эстафету.

– Я? – растерянность застыла на моем лице. Самая ужасная история, которая произошла со мной, была связана с гибелью моих родителей, но едва ли я хотела ее рассказывать. Но, набрав в легкие воздуха, я все—таки собралась.

– Это не реальная история. Но, и не выдумка. Это сон, который постоянно я вижу. Мне сниться, словно я брожу по кладбищу, охраняю его и жду. Жду умершие души. Каждый раз ко мне приходят разные силуэты. Они ищут своих родственников, а я провожаю их к нужным могилам, – последнее прозвучало с гордостью. – Вот и вся история.

Соколов старший в хлопке скрестил пальцы и склонил голову набок.

– Какая прелесть, – пропел он издевательским тоном. – Ты сама доброта.

– Что за зря понтуешься, братец? – вступился Сема. – Удиви нас своей байкой. Говори с выражением. Будь убедительным. И, не стесняйся.

– Делать мне больше нечего. Откройте любую книжку о войне – вот там действительно ужасы. Леденящие и не выдуманные. А ваши сказки – детям на смех.

– Ты просто сдулся, кроме своей гитары больше ничего не видишь, – Семка протянул ладони к пламени. – Ты такой же скучные, как мамкины сериалы.

– Пусть так. Зато мне одежка носатая не мерещатся, – парировал Сашка.

– Ой, ой. И это мне павлин в тельняшке говорит?

– А может мне рассказать вам сказку? – грозный голос не принадлежал ни одному из нас. – Про огромный кулак и беззубых сосунков? А?

Оглянувшись, мы все четверо уставились на дедушку. Его лицо было суровее обычного. Рядом, держась за морщинистую руку, стоял заспанный Пашка.

– Фигасе, вы придурки, – деловито обозначил малец. – Кто ж по ночам на кладбище ходит? Здесь же полно змей, а вы без сапог!

Младшенького перебил хороший подзатыльник, а я была готова потерять сознание.

– По домам, гаденыши, – рявкнул дед. – Златка, из комнаты месяц не высунешься. Слишком рано ты свободу почувствовала!

– Ну, деда! – взревела я. – Каникулы!

– Да что вы говорите?! Вот и будут у тебя каникулы, только строгого режима! Мало родителям было помереть от пожара, так ты их еще мертвых спалить хочешь?! Где твоя голова?!

Тяжело вздохнув, я поднялась на ноги и пошагала к дедушке. Самое обидное, что меня отругали прилюдно. Это было крайне унизительно.

– Это я виноват! – неожиданно раздалось за моей спиной. Обернувшись, я увидела Сашу. – Это я ее вывел, дядь Федь! Сказал, что с трусливыми таскаться не будем!

Меня удивил его поступок. Обескуражил. Тронул.