Вита Горностай - Забытая серенада

После этих слов гном убрал руки с нагрудника и, в последний раз кинув умоляющий взгляд, ушёл к костру. Воин начал снимать нарукавники, затем сапоги. Затем он снял поножны и нагрудник, под которым были шелковые штаны и рубаха. Омыв её лицо и руки, волк не нашёл ни одного ожога или царапины, да и одежда была грязной только от пота, остатков пепла и частично сожжена, ни следа крови. Это поразило его ещё больше. «Это невозможно!» Сколько раз Арон был в бою против драконов и никогда не выходил из битва настолько нетронутым, без крови или ожогов, лишь в грязи. Бережно укрыв её остальными одеялами, воин подошёл к костру, разведенному почти в центре небольшой пещеры, и сел около гнома.

– Я Ульрик, мессир. А вы значица…?

– Арон, – с неохотой пробурчал в ответ.

– Тот самый Арон, что есть герой всего Арто? – с удивлением произнёс гном.

Огонь от костра отбрасывал на каменные стены причудливые тени и согревал.

– Ну, когда-то им был, а теперь… теперь я старый, вшивый, никому не нужный пёс, – с горькой усмешкой и разочарованием ответил воин.

– Да вы чегось? В Хакоше о вас только и говорят, мол, придёт Арон и всех спасёт!

Арон горько усмехнулся. С улицы потянуло прохладной. Все вокруг стихло. «Неужели уже ночь?»

– А скоро она оклемается, мессир Арон? – вскоре спросил Ульрик.

– Я думаю, через несколько дней, может, через неделю, – протяжно ответил волк.

Ещё некоторое время они сидели в тишине, которую прерывал только треск костра и шумное дыхание хозяина пещеры, вскоре ставшее тихим и ровным.

***

Не успел он въехать в лагерь, как услышал рёв. Кругом разруха: воины снуют то туда, то сюда, драконы летают прямо над головами, стоит шум. Спешившись и осторожно пробираясь между людьми и нелюдьми, он искал толпе его.

– А! Вернулссся! Владыччица желает тебя видеть, – презрительно прошипел Говоряший-с-Богами, сверкая своими сиреневыми глазами, и вскоре вновь исчез из виду.

Прячущийся-в-Ночи пробирался все дальше, и вот увидел свою госпожу: та лежала на животе и закрывай лапами кровоточащие раны на глазах. Он уже чувствовал её пугающую ауру. Он взглотнул и пошёл ближе. Каждый шаг давался ему очень тяжело.

– Госсспожа, – прошелестел он и встал на одно колено, склонив вниз голову.

– Блудный сын вернулся, – подала голос Драконица и резко мотнула своей окровавленной мордой в сторону приспешника.

От одного этого жеста ему стало не по себе. Он почувствовал себя мальчишкой, случайно выбившим из рук прохожего дорогущую вазу и теперь, слушая нотации, ожидал наказание. «О Дай-Тей, я не готов сегодня вступить в ряды твоей бессмертной армии»…

***

– Ядвига, мне не надо было уходить. Это я накликала беду на госпожу, – со слезами говорила лесная эльфийка.

– Успокойся, вытри слёзы и возвращайся на родину.

Они сидели на одном из ящиков, таком же пыльном как и все остальное в этой маленькой темной каморке под лестницей. Было ещё по-летнему жарко, но на улице под ногами уже лежали редкие желтые листья. Подходило время сбора урожая и подготовки зиме.

– Ты так думаешь? – Глафира плакала, лёжа на коленях у тёмной эльфийке, которая гладила её по голове.

– По крайней мере я так собираюсь сделать.

– И куда ты пойдёшь? – спросила та, садясь и вытирая слёзы.

– В Морской. Там на корабле к острову Льда.

– Зачем тебе туда, там же…

– Знаю, знаю, но на болотах не лучше. Там же сейчас самый разгар войны, а остров Льда только поставляет воинов в ряды Драконицы.

– Ви, могу с тобой пойти?

Во влажных глазах маленькой эльфийки светилась надежда и какая-то тайная грусть.

– П-почему ты спрашиваешь? – с недоверием, заикаясь, спросила та и немного отстранилась от лесной.

– Знаешь, в Граничном тоже неспокойно. Все готовились к приближающейся войне. Мне не были так рады, – на ее глаза вновь набежали слезы.

– Так. Хочешь, можешь идти со мной, – с деланной неохотой согласилась темная и, встав, вышла из каморки.

***

– Джави-ко, вы слышали, что Императрица погибла, – по голосу мальчишки было слышно, что он этим обеспокоен и расстроен.

– Неужели Дай-Тей услышал мои молитвы? – пробормотала кайночианка, скрывая тяжёлый вдох, а потом продолжила в полный голос, думая, что сокамерник её не услышал: – Слышали, и этому рады.

– Джави-ко, нельзя так говорить! – воскликнул Мелентий, и тут же, прикрывая руками рот, прошептал: – Прости.

Мимо проходил один из стражников и громко постучал по железным прутьям, а затем подмигнул кайночианке. Когда тот прошёл, кошка улыбнулась и тихо произнесла:

– Подойди ко мне.

Бывший матрос подчинился и сел рядом. Он впервые видел кайночианку улыбающейся. С потолка капала вода, а в дальнем углу пищали мыши. Свет пробивался только из маленького отверстия почти под самым потолком и изредка от факелов из коридора.

– Ты же хочешь отсюда выбраться? – шептала пленница, и тот кивнул. – Тогда есть одна идея у меня…

Рабыня долго что-то шептала ему на ухо, постоянно оглядываясь. Через некоторое время мальчишка кивнул и перебрался в свой угол.

Стражникам на службе не хватало женской любви, но, когда в темницу попала Джави-ко, они перестали скучать. Через каждые две недели тюремщики забирали её и по ночам удовлетворяли нехватку близости с женщиной и ближе к утру приводили её назад. В одну из таких ночей кайночианка приметила одного, который мог помочь ей бежать.

Какая удача, сегодня был его ночной караул.

Поздно вечером к камере подошли двое. От каждого пахло дешевым крепким элем. Зашёл только один, другой стоял за дверью. Мелентий, пока один из стражников откреплял цепь от стены, незаметно подобрался к двери, вытащил из замка ключи и быстро лёг обратно, спрятав их, и притворился спящим. Пьяный стражник, стоявший у дверей, не заметил этого движения матроса, а если и заметил, то посчитал это началом опьянения. Джави-ко, держа на цепи, как пса, вывели из камеры и хлопнули дверью. Все, как и предвидела кайночианка. Вели её недалеко – в ближайшую камеру…

Мелентий тем временем открыл и снял с себя кандалы, потирая затекшие конечности. «Осталось дождаться возвращения Джави-ко…» Всю оставшуюся часть ночи мальчишка слышал сдавленные крики кошки и пьяную брань стражников.

Привели её только ближе к утру. Уставшую, замученную, валющуюся с ног, в разорванной грязной одежде её довели и даже не потрудились прикрепить цепь обратно к стене. Опять хлопнула дверь и стража неторопливо, смеясь и пуская похабные шуточки, шла в сторону подземелья.

Досчитав до пятидесяти, мальчишка подбежал к кайночианке и открыл ключами замок на позорном рабском ошейнике. Тихонько стукнув о пол, он упал с шеи, на которой виднелись свежие, ещё не покрывшиеся коркой порезы. Мелентий взял девушку на руки. Она оказалась очень лёгкой. Пока ночная стража шла отсыпаться, а утренняя ещё не сменила первых, он выбежал и направился в сторону выхода. Бывшие заключенные бежали, скрываясь от чужих глаз. Теперь они свободны.